Тильда. Маяк на краю света - Кейт Андерсенн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тысячу лет назад к берегам острова Гудру пристал большой корабль «Свальбард». Островитяне жили собирательством и ни разу не думали построить чего-то настолько большого, чтобы переплыть море и увидеть что там, дальше. Им хватало того, что есть — понимаете?
Я затаила дыхание. Прокатило. И… история началась.
— С борта корабля на остров сошли люди, похожие на вот них, — ткнул старик в плечо Дрока.
— Чего это сразу на нас?
Дрок ощетинился, услышав упрек, а Китэ напротив него издевательски хмыкнул.
— Потому что тоже убийцы. Деревьев, рыбы, зверей и птиц.
— Это называется промысел, — не согласился голос откуда-то позади.
Я не могла не обернуться. Привалившись плечом к притолоке, в дверном проеме стоял Кастеллет.
— Квартирмейстер! — воскликнул Китэ. — Присоединяйтесь к позднему завтраку!
Гупо несколько издевательски поклонился:
— Похлебка из хвоста сирены.
Кастеллет кивнул, легким движением руки раздвинул нас с Дроком и втиснулся посередине.
— Так ты ешь сирен, Тильдик? — шепнул он мне в ухо по дороге.
Я в ответ толкнула его плечом как бы невзначай.
— Ой, простите, господин квартирмейстер, — тут же повинилась, — я увлекся рассказом… Хвост сирен очень питателен, приятного вам аппетита.
— Я знаю. Меню составлял я. Прошу любить и жаловать помощника моей жены Дика! Добавки младшему помощнику!
Я даже надулась — все ему как с гуся вода! И спать по ходу не надо…
Гупо налил разухмылявшемуся Чарличку полную миску, бухнул половник и мне — желудок не был против, хотя гордость — очень даже. Вкусняющая похлебка все еще исходила паром. Сколько ж он там наварил⁈.
Попутно боцман сказал старику:
— Весь Буканбург живет промыслом. И мы этим гордимся, Старик. Да и ваши… сограждане… нами тоже промышльнуть хотели — едва ноги унесли.
Старик покачал головой.
— Они хотели вас «собрать».
Ага… В копилку. Сирены, выходит, тоже собирательством занимаются. Но собирательство бывает, получается, разное. Далеко не всегда мирное.
Один из островных «мужичков» возразил:
— Старик, мы охотимся. Мы ловим рыбу. Ты что-то путаешь.
— Это все изменилось тысячу лет назад, — упрямо ответил Старик. — Когда люди со «Свальбарда» поймали в свои сети первую сирену.
Глава 25
О тысяче лет назад, моральном ориентире и чем заняться в штиль
Море Белого Шепота, девятое орботто. Кают-компания «Искателя Ветра».
— А ты прям при этом был, и все знаешь. Легенды это. Сказка для детей.
Гупо с недовольным звяканьем бухнул крышку на котелок.
— Да, — влез Дрок, — мне мама на ночь тоже рассказывала про барда Сваля, что каждое море исходил и на карте нарисовал. А потом ушел в горы Тополя и сгинул с концами, и значит это, что не дело моряку покидать побережье никуда, окромя моря.
— Так и есть, — подтвердил Старик. — Он действительно ушел.
Китэ задумчиво посмотрел на собрата по сбору драконьих фруктов, и вставил свои пять бубриков:
— А у нас Сваля почитают за Видящего.
— Потому что он и есть Видящий, — отозвалась я, дуя на ложку с бульоном.
Так полагает Ро. Старик кивнул и мне.
— Вам, людям, было удобнее сделать из него легенду и божество. Впрочем, он того и хотел — раствориться в воздухе и памяти, стать тем, в кого не каждый верит. И теперь, когда я столько пОжил, понимаю это желание, как никогда… Жизнь — тлен, особенно — среди людей…
— И сколько же ты пОжил, Старик? — со злой иронией в голосе поинтересовался все тот же «мужичок». — Я тебя вот на острове вовсе не помню. Как и сына твоего.
Старик и Бруно переглянулись, трескуче рассмеялись.
— Мал потому что еще, — ответил Бруно, которому на вид лет было вряд ли больше, чем мужичку.
Обиженный островитянин вскочил и сжал кулаки.
— В рожу хочешь? Так я запросто!
В определенном возрасте его правильное исчисление особенно важно. Бруно сложил руки на груди и насмешливо двинул складками кожи на лбу и переносице.
— На дне у сирен можно жить долго. И летосчисление знать, и что где происходит — тетя Финтэ все нам на хвосте приносила…
Старик вздохнул:
— Жива ли?..
— Жива, отец. Я видел — она успела нырнуть.
«Тетя»?.. Я прополоскала рот замечательным бульоном.
— Теперь нам не вернуться…
Мы с Чарличком переглянулись, он как облизывал ложку, так она во рту и осталась. Они… сожалеют о жизни на дне⁈.
— Ему что ж, правда тысяча лет?.. — прошептала я.
Кастеллет без проволочек и спросил Старика в лоб:
— Хочешь сказать, ты лично знал Сваля?
— Нет. Но я — его сын.
Тут уже челюсти попадали у всех нас. Глубоко и надолго. Я едва не опрокинула миску на колени себе и Чаку или Дроку.
— Я собирался умереть в кругу семьи. Если бы сирены не залегли на дно, прыгнул бы за борт.
У меня детальки не соединялись. «В кругу семьи»?.. «Сын Сваля»?..
— Это не помогло бы, отец, и ты знаешь. Мы все равно обречены на смерть.
«Обречены на смерть»?.. Но, как водится, вслух я спросила что-то совершенно несущественное:
— А откуда вы знаете? Что залегли на дно?
— Нет видений. Или, как вы, люди, называете их — «демонов». Меня всегда смешило это название. Это же всего лишь игра воображения, расщепление личности.
«Вы, люди»?.. А они тогда кто?.. Хотя это правда — ни Алисы, ни моего десятка мотыльков, ни Аврориных пикси, ни Фарровых змей. Игры воображения — фи, они вполне материальны. Открыть замок на кандалах или свернуться на плечах воротником, или дать в лоб… Но их нет, и не потому, что мы покинули ареал обитания сирен, ведь мы все еще в нем. А потому, что «залегли на дно».
— Электрическое поле? — подняла я бровь.
Тем я лишь привлекла к себе полные уважения взгляды моряков. Верно, я же — помощник самой Тильды Сваль, младший помощник квартирмейстера, мне много чего знать положено.
— Они хотят вас вернуть? «Собрать» обратно?
И нас тоже. Но мы — не «круг семьи». Тьфу… Почему они обречены на смерть? И умереть на дне —
