Девушка из цветочной лодки - Ларри Фейн

не украдут, не заберут жизни, — тогда они набьют трюмы, и больше кораблей отправится в плавание. Чем больше кораблей и товаров, тем больше у них выручка, и тем больше денег и у нас. Никакого риска, никакой борьбы, и скоро мы все растолстеем, как наш друг By.

Лягушачий Отпрыск ссутулился.

— С чего бы правительству с этим мириться? Позволить нам контролировать морские пути, собирать налоги. Они придут за нами, вооруженные до зубов.

Куок быстро вмешался:

— Наоборот, мой друг. Схема гениальная и, по сути, своевременная. У нас есть еще один новый генерал-губернатор, если вы не знали. На Йин-синг имеет репутацию борца с мятежниками, не так ли? — Он посмотрел на Тунгхой Пата, который кивнул в знак подтверждения. — Но только на суше, а не в море, — продолжил Куок. — У него нет кораблей, а его армия управляется из столицы. Учитывая неоднократные неудачи предшественников в сдерживании нашей братии, полагаю, что губернатор был бы рад возможности присвоить себе заслуги в умиротворении южного побережья.

Под поток аргументов в нашу пользу я воспользовалась возможностью сбежать в уборную. Присев на корточки за ограждением, я не могла перестать волноваться: неужели Ченг Ят сейчас спотыкается о собственные слова? Я напомнила себе, что должна доверять мужу. Он знает, чего хочет, чего хотим мы оба. Не стоит обращать внимание на детали или на косноязычие. Недостаток красноречия муж восполнит убедительностью. Он уже подвел капитанов к необходимости пропускной системы. А там рукой подать до конфедерации.

Собравшиеся еще долго спорили, как распределять территории, как делить добычу между флотами разного размера и что делать с чужаками, которые не присоединились к содружеству. Тунгхой выиграл соревнование по болтовне, но было ясно, что в итоге все пришли к идее союза.

В тот день мы добились всего, чего хотели. Самое ответственное решение отложили на потом: руководство.

После напряжения и дневной жары мне отчаянно хотелось вздремнуть, но отдых пришлось отложить. В то время как мужчины разбрелись по палубе, чтобы вызвать свои сампаны, Куок Поу-тай задержался под навесом, пока мы не остались наедине.

— Понравился наш слет?

— Мне больше всего понравилось ваше выступление. — Он постучал пальцем в воздухе на уровне плеча.

— Мужу потребовалось напоминание, но это пустяки. Я так понимаю, в целом вы согласны с его планами.

Ветер шелестел тканью навеса, пропуская солнечный свет сквозь щели. Я шагнула к шляпе рыбака, прислоненной к планширу. Куок быстро схватил шляпу и водрузил ее на меня, словно корону.

— Вы очень умны, госпожа Ченг.

Его слова повисли между нами, как капельки в воздухе.

— Я думала, что в вашей любимой литературе полно умных женщин, капитан Куок. Можете перестать мне льстить. Конфедерация — полностью идея моего мужа.

— Ой ли?

— Почему вы так удивлены?

Он облокотился о перила, изучая меня.

— Меня все в тебе удивляет, Йёнг.

Такая фамильярность обезоружила меня. Его улыбка исходила откуда-то из глубины, темные глаза сверкали с необычайной силой, приковавшей меня к месту. Я представила себя в тесной пыльной библиотеке, где бесконечные ряды книг нависли над нами, заставляя прижаться друг к другу. Я зажмурилась и отвернулась.

— Нечему удивляться. Как и любую женщину, меня интересует исключительно место, которое можно назвать домом и где можно мирно разбогатеть.

— Тунгчунг? Это скорее мрачная дыра.

— Разве нет места, которое ты считаешь домом?

Он отмахнулся от вопроса, фыркнув.

— По правде говоря, я про этот так называемый дом читал только в книгах.

— Ага, написанных пять тысяч лет назад.

Куок запрокинул голову и рассмеялся. Несколько человек повернулись в нашу сторону. Я покосилась на Ченг Ята, но он был слишком занят прощанием с остальными, чтобы обращать внимание на нас.

— Мы с тобой похожи куда больше, чем ты думаешь, — сказал Куок. — Я вижу это во всех ваших — разумеется, я имею в виду Ченг Ята — разговорах о территориях и базах. У таких людей, как мы, нет дома. В лучшем случае мы ищем тихую гавань, чтобы переждать трудные времена. Зачем это отрицать? Бродяжничество в нашей природе. Вообще-то, ты напоминаешь мне…

— Стихотворение? — Я слишком хорошо знала эти его косые взгляды.

— Стихотворение, которое словно написано специально для тебя.

Сердце у меня екнуло. Я хотела услышать его слова, но не могла себе этого позволить. Ченг Ят бросил на меня взгляд через плечо. Я повернулась, чтобы уйти, но тут глубокий голос Куока разлился надо мной, как облако густого пара над горячим бульоном:

Как томны, как нежны стада этих сосен!

Под ними течет и рябится вода.

Прояснившим снегом полны стали мели,

У берега речки — рыбачья ладья.

Приемлемый мною — что ценная яшма

Бреду в деревяшках, ищу, где он скрыт.

Иду да иду или встану да встану…

Пустынно в лазури: она без конца!

Уходит мой дух к старине необычной.

Преснеет… Я с ним не могу совладать.

Подобно все это восходу светила.

Подобно осеннему в воздухе то[75].

В то время как стихи говорили одно, глазами Куок говорил совсем иное, и это послание проникало в самые глубины моего существа. Неуместные слова в неподходящее время; но разве иногда мы не жаждем услышать неуместные слова?

— Прекрасно, но я изменилась. Я не собираюсь прятаться в тихой гавани и никого не боюсь.

— В таком случае, Ченг Ят-соу, ты ни капельки не изменилась.

Ты тоже, подумала я. Куок сбивал меня с толку, сводил с ума витиеватыми словами.

— Спасибо за красноречивую поддержку предложения моего мужа. Я надеюсь, что ты также увидишь смысл в назначении его нашим руководителем.

— Я собирался предложить более бесстрашного человека на эту роль. Одну конкретную женщину.

Я выпрямилась. Идея была настолько причудливой, что я не осмелилась высказывать ее даже в уединении собственных мыслей. Нужно было немедленно заканчивать разговор, иначе я рисковала сказать, сделать или даже подумать слишком много такого, о чем сожалела бы всю жизнь.

— Куок Поу-тай, ты очень красиво говоришь, — улыбнулась я. — Но слова могут подвести, если зазеваться.

Потребовалось еще два дня, чтобы уточнить детали устройства конфедерации, согласовать цвета флотов и определить, кто будет руководить содружеством, что, как все понимали, было предрешено. Затем три монаха из разных храмов встретились, чтобы определить наиболее благоприятное время для заключения союза, и у нас осталось пять дней, чтобы отпраздновать событие и составить окончательный договор.

На рассвете пятнадцатого дня шестого месяца года Деревянного Быка Чёнг Поу-чяй развернул знамя с грот-мачты. Теперь на ветру развевался длинный