Микаэл Налбандян - Карен Арамович Симонян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, буквально из ничего родилось еще одно судебное дело, наверняка потребующее незапланированных новых расходов…
Однако со всем этим все же можно было примириться, учитывая, что всевозможные неожиданности в делах подобного рода закономерны и неизбежны.
Микаэла вывел из себя другой случай, который словно поджидал своего часа.
Но вот наступил этот час, и один за другим всплыли многочисленные факты и свидетельства, говорящие о совершенно плачевном состоянии армянской общины в Индии…
Из-за равнодушия нахичеванских городских правителей и духовных деятелей армяне понесли двойной ущерб.
Прежде всего выяснилось, что многие из завещаний безвозвратно исчезли. И материальные потери, какими бы они ни были значительными, не шли ни в какое сравнение с тем громадным моральным ущербом, который понесли армяне, по нерадивости своей потеряв свидетельство чистоты и благородства помыслов своих индийских соотечественников…
Живя среди других народов, армяне, как убедился Микаэл Налбандян за четыре месяца в Калькутте, приобрели репутацию людей, которые и пальцем о палец не ударят даже ради защиты своих жизненных интересов. И все, кто повинен в подобном гибельном поведении, «достойны презрения будущих поколений», — в гневе писал Микаэл своему другу.
Но это была лишь явная всем сторона явления. А ведь существовала и другая, тайная и не менее гнусная…
Чем равнодушнее и беспечнее относились нахичеванцы к своим собственным интересам в отношении завещаний, тем большую активность проявляли некоторые авантюристы, чтобы присвоить эти почти дарованные деньги. И частично им это удалось. Среди таких ловкачей оказались Габриэл Айвазовский и Аковба Крчикян, родственник все того же Айвазовского. В свое время не без помощи этого Крчикяна была закрыта в Париже газета «Аревелк» Степана Воскана.
…Еще с юношеских лет узнал Микаэл Налбандян всевозможных богачей и «патриотов», покупающих и подкупающих нацию. Видел, как их презренная взятка достигает своей цели. Сейчас, годы спустя, он вновь сталкивался с фактами, когда те же или, почти те же богачи тайно пытались ограбить нацию — не без успеха. Они грабили, как разбойники с большой дороги, не принимая в расчет воли завещателей и не питая ни капли почтения к памяти этих добродетельных людей.
Ничего, успокаивал и утешал себя Налбандян. Ничего… Скоро, скоро уже выкроит он время в Париже, Константинополе или Лондоне, напишет обо всем этом, опубликует в «Юсисапайле» и отвесит очередную оплеуху этим людям, выступающим от имени нации и распинающимся о своем патриотизме…
В сентябре Верховный суд в бенгальской крепости Вильям рассмотрел иск посланца Нахичевана-на-Дону к председателю городского управления Калькутты Чарльзу Свинтону Хаггу о завещаниях индийских армян.
Ознакомившись с объяснениями Налбандяна, свидетельствами калькуттских армян Геворга Аветика, Ованеса Арутюна и Арутюна Маила и учтя также все доводы «за» и «против» адвокатов сторон, Верховный суд постановил, что истинными наследниками являются город Нахичеван-на-Дону и его учреждения, что именно Микаэл Налбандян является их единственным полномочным представителем и имеет право получить половицу всех доходов по завещаниям вплоть до 1861 года, ту же долю во все последующие годы, а также соответствующую долю из сумм, вырученных за продажу домов.
Все те деньги, которые можно было получить сразу, Микаэл взял с собой. Распорядиться остальными счетами и через Бенгальский банк перечислить их в Лондон на его имя Налбандян с согласия председателя городского управления господина Хагга уполномочил торговый дом Абгарянов. Микаэл также попросил Абгаряна выслать все документы на суммы дальнейших доходов, так как на основе их он в ближайшем будущем должен составить отчет и представить его общественному собранию города Нахичевана.
Конечно, можно было судиться еще и вернуть также в пропавшие суммы, однако Микаэл уже не мог терять драгоценное время. Да к тому же терять его попусту сейчас, ибо до окончания каникул Верховного суда ему нечего, абсолютно нечего делать в Калькутте…
Некогда могучая и влиятельная армянская община в Индии сейчас находилась в состоянии нравственного и морального упадка. То есть в том же положении, что и общины в Армянском округе, Константинополе, Париже, как повсюду в самой Армении…
С одной стороны — копились богатства, развивалась торговля и промышленность, а с другой — по было благотворительных учреждений, но было полезных обществ и предприятий, не было социальной жизни, практически не существовали общественные отношения… Не было жизни!..
И Микаэл Налбандян приготовился к отъезду.
Но нет, ему оставалось выполнить еще два дела — на первый взгляд вроде незначительных. Но решив их, Микаэл но мог пуститься в путь.
Он был уверен, что если сам не напомнит, то соотечественникам его даже в голову не придет почтить благодарностью память Масеха Бабаджаняна. Значит, прежде всего нужно выяснить, где находится могила этого истинного патриота.
«Настоятелю Калькуттской церкви св. Назарета г-ну Карапету Вртанесяну.
Уважаемый святой отец!
Прошу у Вас сведений о том, где покоится прах Массха Бабаджаняна, который скончался в 1797 году от рождества Христова.
Честь имею обратиться к Вам, уважаемый святой отец, с этим письмом, дабы соблагоизволили Вы дать достоверные сведения об этом.
Прошу принять мои искренние уверения в неизменном к Вам уважении.
Остаюсь Вашим покорным слугой
М. Налбандян».Карапет Вртанесян добросовестно ответил Налбандяну, тщательно описав в письме, где и которая именно из могил принадлежит Масеху Бабаджаняну.
Описание такое необходимо, чтобы нахичеванцы установили на его могиле хотя бы скромный памятник с благодарственной надписью.
За несколько дней до отъезда Микаэл выполнил и второе дело.
Он купил носорога.
И поручил, чтобы носорога отправили в Москву.
Ибо именно в те времена открылся Московский зоологический сад, а посланный из далекой страны Индии носорог не только доставит радость детишкам, по и окажется полезным объектом для научных наблюдений, которые проводились там в области акклиматизации.
Забегая вперед, скажем, что нахичеванцы через
