Сен-Жермен - Михаил Ишков

Уиздом вздохнул.

– Вы все-таки решили расстаться со мной, ваша светлость?

– Нет, Джонатан, но разумная предосторожность никогда не бывает лишней. Я устал, мне хочется без помех добраться до своего поместья. Кстати, посланцу господина барона вы обмолвитесь, что расположено оно в предгорьях Альп, на границе с Италией, и путь наш лежит через Женеву на юг.

Тут граф нервно заходил по балкону, потом остановился перед Джонатаном.

– К сожалению, он не поверит вам на слово. Нам надо подкинуть им что-нибудь более весомое.

– Что, если одну из готовых глав, посвященных Семилетней войне с письмом графа д'Аффри, которого нет в коллекции барона? Поверьте, ваша светлость, это наименее интересная часть ваших воспоминаний. Тем более, что она переписана моей рукой. Ее никак нельзя считать подлинным документом.

– Это слишком хорошая идея, Джонатан. Понимаете, это очень вкусная приманка, особенно для коллекционера такого пошиба, каким является барон. Мне бы хотелось что-нибудь попроще. Я надеюсь, что, потеряв мой след, он успокоится. Мне бы не хотелось устраивать состязание честолюбий и старческих безумствований.

– Все равно, граф, нам этого не избежать. Барон Ф. свихнулся на здравомыслии. Он всю жизнь кого-то преследовал, он не угомонится.

– Возможно, вы правы… Если вам действительно удастся загнать его в Женеву, а потом незаметно покинуть город, то он почти наверняка потеряет наш след. Хорошо, действуйте, Джонатан!

Глава 9

В полдень по базельским часам,[167] неподалеку от университета, Джонатан нос к носу столкнулся с уже знакомым ему по Страсбургу посланцем графа. Одет тот был неприметно, мелкий лавочник да и только.

Он сам остановил Джонатана. Передал привет от барона, выжидательно посмотрел на англичанина.

– Мсье, – заявил Джонатан, – у меня есть чем порадовать господина Ф. граф в пути успел надиктовать несколько глав. Куда мы направляемся, мне неизвестно. Его светлость держит в секрете конечный пункт. Из его разговоров я понял, что, по-видимому, его поместье лежит где-то на юге Франции, в предгорьях Альп. Я мог бы передать кое-что из уже написанного, однако, не надеясь на ответную благодарность, вряд ли могу позволить себе расстаться с такими захватывающими страницами. Одно могу сказать наверняка, мы выезжаем послезавтра…

Посланец кивнул, потом поинтересовался:

– В каком направлении?

– Мне представляется, в Женеву…

– Отлично, – кивнул посланец барона, потом добавил. – Напрасно вы беспокоитесь насчет благодарности. Ваши расходы будут возмещены сразу.

– Вот и прекрасно. Значит, до вечера.

Джонатану Уиздому удалось покинуть Базель за несколько минут до закрытия ворот. В этом городе до сих пор действовали суровые законы средневековья. В одной миле от Базеля их дожидался мужчина, одеждой в точности напоминающий Карла. Джонатан попрощался с немым камердинером, не к месту подумал – неужели ему никогда не придется узнать, когда и за что ему отрезали язык? – и двинулся в дальнейший путь с таким же молчаливым кучером, каким был камердинер графа.

В Лозанне ему повезло встретить группу английских студентов, приехавших в Швейцарию на лето. Он провел с ними день, а вечером вновь отправился в дорогу. Красоты Швейцарии в те дни мало занимали его, куда больше внимания он уделял встречавшимся ему людям. Порой так и сверлил их глазами, пытаясь, как граф Сен-Жермен, проникнуть в их мысли. Без всяких приключений он добрался до Женевы, где снял комнаты в указанном графом отеле. Долго прятался в холле, пока не приметил знакомого шпика, одетого нарядно и пышно, под стать богатой публике, съехавшейся на знаменитый горный курорт. Джонатан вышел за ним следом и, обогнав шпика, якобы нечаянно столкнулся с ним на улице. Безымянный посланец барона изобразил на лице нескрываемую радость и передал молодому человеку аванс за полученную главу. "В честь плодотворного и выгодного сотрудничества…" – добавил он. Выходит, решил Джонатан, сам барон тоже где-то неподалеку. Пора было приступать ко второй части плана. К вечеру он побрил голову, совершил трюк с переодеванием, незаметно, как ему показалось, выбрался из отеля и помчался в сторону Тили – места прогулок всех прибывающих в Женеву гостей. Там отыскал нужную улицу, получил коня и, не теряя ни минуты, на ночь глядя отправился на север.

Путь лежал на Фрибур. Затем, минуя Страсбург, он добрался до Нанси, и оттуда поскакал прямиком на Франкфурт.

Три дня Джонатан дожидался встречи с графом Сен-Жерменом в назначенном заранее трактире – тот так и не появился. Третий день ожидания оказался самым тяжелым, День тянулся утомительно долго, городские звуки казались раздражающе досадливы, особенно резанули по ушам пронзительный скрип ворот, запирающих Еврейскую улицу. Город словно отгораживался на ночь от еврейского населения, скученного на этой грязной, пропитанной вековым горем улице.

Ближе к полночи к нему постучали. Джонатан бросился к двери, однако посетителем оказался незнакомый, прилично одетый человек, передавший англичанину кожаный кошелек с золотыми монетами – договоренную плату за помощь в написании воспоминаний. Затем – отдельно – записку, заполненную рукой графа, в которой тот выражал благодарность за оказанную помощь. Сен-Жермен просил передать наилучшие пожелания лорду Честеру, и указывал, что ему очень бы хотелось, чтобы "его молодой друг" в точности следовал маршруту, которым ему надлежит вернуться в Англию. К записке была приложена схема с обозначением городов.

Джонатан был разочарован подобным прощанием и после ухода незнакомца, отказавшегося отвечать на все расспросы, некоторое время сидел у камина, разглядывал присланную ему схему. В какой-то момент, чтобы лучше разобрать почерк, он наклонился к огню, и в тот же момент на бумаге проступили какие-то слова. Джонатан вздрогнул, поднес лист поближе к огню.

Так и есть!

"Джонатан!

Отправляйтесь утром в дорогу. Как только доберетесь до Майнца, поселитесь в угловой комнате трактира "Королевский стяг", которая будет специально оставлена для вас. Все подробности при встрече.

С. – Ж."

В Майнце Джонатана Уиздома ночью увели из трактира и доставили на окраину города, где в закрытом дворе стоял готовый к отправлению экипаж. Свет горящего факела освещал стесненное каменными стенами пространство. Карл восседал на козлах. Увидев молодого человека, он широко улыбнулся и помахал ему рукой, в которой был зажат кнут.

Дверь кареты была открыта, оттуда донесся голос графа.

– Садитесь, Джонатан. Пора в дорогу. На этот раз, надеюсь, они и в самом деле потеряли наш след.

– Ваша светлость, к чему такие предосторожности? После Женевы мне ни разу не попадался на глаза приглядывающий за нами шпик!

– Вы слишком доверчивы, мой юный друг. Этот следопыт был не один. Их трое, и они взяли нас в железное кольцо. Но Бог дал мне много друзей, и, надеюсь, теперь мы больше никогда не увидим их зверских лиц. В дорогу!..

Только в августе путешественники добрались до Бальцерса. Последний отрезок пути экипаж двигался очень медленно. Граф с трудом переносил дорогу – особенно добивала его пыль – и после нескольких часов езды подолгу отдыхал на чистом воздухе. Имения они достигли поздним вечером. Джонатан и Карл помогли графу подняться в свой кабинет, камердинер немедленно развел огонь в камине, переодел хозяина, устроил его на лежанке.

К удивлению Джонатана уже через неделю граф почувствовал себя много лучше, посвежел, и где-то в конце августа они совершили прогулку в горы. С той поры вновь продолжилась работа над рукописью.

Для молодого англичанина это было удивительное время. Многое, из того, что было доступно графу, о чем тот рассказывал на страницах рукописи, было за пределами его возможностей. Изучив свой организм, сумев определенным образом, следуя указаниям Сен-Жермена, настроить поток сновидений, ему пришлось с горечью признать что ему не дано предвидеть, обучаться языкам во сне, писать двумя руками одновременно, однако разочарование скоро сменилось светлым, возбуждающим чувством. В его силах было овладеть многими другими дарами, которыми природа так щедро наградила человека.

Прежде всего путешествиями во сне! Овладел он и началами гипнотического воздействия, прослушал полный курс гомеопатии, в которой раскрывались тайны лечебных растений. С трудом привыкал он к легкой вегетарианской пище – постоянно испытывал чувство голода, но что Сен-Жермен однажды посоветовал ему.

– Не стоит ломать натуру, Джонатан. В этом нет пользы. Желаешь мясного – ешь в свое удовольствие…

Скоро наступила осень, чудесным образом озолотились леса, покрывавшие Ретиконские горы. В конце ноября на вершины лег зазимок. Через неделю небывалый снегопад завалил дороги, затем грянула долгая обширная оттепель, и снега поплыли. Ежедневно долину затягивали плотные сырые туманы. Сумеречное время продолжалось до Рождества. Наконец землю опять подморозило, в горах стало невозможно ходить, и за неделю до Нового года восточные отроги Альп, после короткого потепления, наконец покрыл плотный крепкий наст.