Предательство. Последние дни 2011 года - Сергей Царев

После этих слов настроение у Татьяны Александровны резко упало, она как-то сникла.

— Хочешь, слетай в Москву, к Наташе, маме, пока я буду мотаться по командировкам? — неожиданно предложил Сергей Георгиевич.

Это предложение было столь неожиданным, что Татьяна Александровна не смогла скрыть своего восторга и обняла мужа.

— Когда мне можно будет улететь?

— Я в следующий четверг вечером уеду в Туапсе, если испытания пройдут удачно, подпишу акты и в понедельник вернусь. Поэтому можешь брать билет на среду, заодно и мне купишь билет до Сочи, а там на электричке.

— Почему на перекладных?

— Прямого сообщения Тбилиси — Туапсе нет. А с Красноводском придется задержаться. Надо будет оформлять командировку.

В работах, проводимых через кооператив, участвовали сотрудники лаборатории Сергея Георгиевича и Юрия Ильича, а также отдельные конструкторы, технологи, рабочие различных специальностей. В лаборатории Юрия Ильича начал работать Сергей Георгиевич при поступлении в научно-исследовательский институт аналитической техники и со всеми сотрудниками поддерживал тесные производственные, научные и дружеские отношения, возглавив другую лабораторию.

Создать кооператив вынудила жизнь. Экономические связи рушились, приход к власти в Грузии националистов сказался на заказах и финансировании института. Всплыла неэффективность системы управления институтом и республикой в целом. Было очевидно, что мощный своим потенциалом институт скоро встанет, а руководство продолжало решать возникающие вопросы прежде всего с учетом собственных интересов. В памяти всех была свежа история с премией, когда за срочность одной специальной разработки Министерство приборостроения СССР выделило разработчикам сумму, которая уменьшилась в десять раз, достигнув адресатов. Остальное оказалось в карманах руководства института, которое так высоко оценило свою значимость.

Руководство института не было в курсе работ кооператива, поэтому отъезды на один-два дня осуществлялись за счет отгулов, а иногда сотрудники просто прикрывали отсутствующего, отмечаясь за него. С более длительными поездками приходилось брать отпуск за свой счет или подстраивать их под официальные командировки.

— Через две недели мне придется выехать в Москву на согласование одного проекта, тогда и заскочу в Красноводск, — сообщил Сергей Георгиевич.

— Может быть, мне остаться в Москве до твоего приезда? Вместе вернемся? — робко спросила Татьяна Александровна.

— Конечно, так и предполагалось.

Татьяна Александровна радостно бросилась обнимать мужа, поцеловала его и торжественно сообщила:

— Иду готовить что-то вкусное. Отметим хорошую новость.

Было поздно, когда, убрав со стола посуду, Татьяна Александровна озабочено спросила:

— Как считаешь, СССР развалится?

Сергей Георгиевич ответил не сразу. Он взял в руки стакан с вином, покрутил его, словно закрутил шарик в рулетке. Посмотрел на вино, которое медленно переставало вращаться.

— Скорее всего. Слишком нерационально функционирует экономика. Смотри, на нашем примере, производительность труда, я как-то прикинул, в кооперативе в десять раз выше, чем в институте. Пусть я в чем-то ошибаюсь, но в восемь раз точно. Это ни в какие ворота не лезет. А нам не дают в открытую конкурировать, я все равно где-то действую подпольно. А руководство печется о своих дивидендах, ничего не хочет менять.

— Да, и Горбачев со своей песней о перестройке, кажется, ничего менять не собирался, — неожиданно подвела итог Татьяна Александровна.

— И не мог, и не хотел.

— Сергей, помнишь, как мы играли в футбол на овощной базе в Лило?

— Это когда из-за меня пробили пенальти? — с усмешкой переспросил Сергей Георгиевич.

Наташа удивленно подняла брови, глаза загорелись, и на лице проявился неподдельный интерес:

— Это что-то новое, я об этом не знала. Юрий Михайлович, если можно, подробней об этом эпизоде.

Сергей Георгиевич задумался, легкая улыбка пробежала по его лицу.

— Нас отравили на овощную базу в Лило, если ты знаешь…

— Знаю, — Наташа решила не терять время и ускорить долгожданный рассказ. — Юрий Михайлович, я в Тбилиси часто бываю. Маша, это отдаленный от центра район, там сейчас большой рынок, толкучка. Я там бываю, когда что-то покупаю для клуба и иногда для дома.

— Там есть что-нибудь интересное? — не смогла удержать своего женского любопытства Маша.

— Шмотки, всякая мелочь, и, главное, строительный рынок. Для клуба, особенно когда шел ремонт, — уточнила Наташа. — Иногда кое-что покупаю Марику. Очень удобно. Растет он быстро, не снашивает вещи, а там раза в два или три дешевле, чем в Москве.

— Ладно, девочки, — прервал женский треп Сергей Георгиевич. — Так вы не дадите Юрию Михайловичу рассказать. Юра, продолжай, иначе их не остановишь.

— Так вот, мы оказались на овощной базе. Кстати, Сергей, ты не помнишь, что мы там делали?

— Вот еще один нудный рассказчик, — с улыбкой сказал Сергей Георгиевич, — лучше я расскажу. Так вот, была у нас ознакомительная практика. Разновидность принудительной работы по сортировке овощей. Час-полтора мы потрудились, потом замерзли — в хранилищах было весьма прохладно, а это было в конце мая, когда на улице уже жарко. Мы быстро смылись, прихватив немного картошки.

— Своровали? — ехидно спросила Наташа.

— Не своровали, а взяли натуральным продуктом за свой детский труд, — весело пояснил отец. — За базой было поле, на котором стояли ворота, которые условно можно было назвать такими. Впрочем, как и само поле условно можно было назвать футбольным. На краю поля разожгли костер и стали печь картофель в углях. Дело это долгое, а тут, откуда ни возьмись, появился мяч. Это ученики параллельного класса, с которыми мы серьезно конкурировали, его принесли. Пока готовилась картошка, решили поиграть в футбол. Мы выигрывали по ходу игры, а в самом конце игры они сильно насели. Я кинулся в штрафную, чтобы усилить защиту, и неожиданно споткнулся. Все поле было в ямках и не мудрено было упасть.

— В тот день мы все ноги побили, но играли весело, — заметил Юрий Михайлович, с удовольствием слушавший воспоминание. — Тогда я не заметил, а мы, естественно, играли в брюках, что разбил колено. Только дома выяснилось. Мама меня потом с пристрастием допрашивала, на какой практике калечат колени.

— Я падаю, а Степа, из параллельного класса, заметил это и специально так подкатил мяч под меня, что я упал на него.

— Это был не прострел, — согласился Юрий Михайлович, — ты упал на мяч, не тронув его рукой.

— Мы так считали, а противники считали по-своему и требовали пенальти. Тогда Темури, из нашего класса, чуть не подрался со Степой. В конце концов мы согласились, они забили пенальти, и игра закончилась вничью.

На какое-то время за столом воцарилась тишина. Рассказ был закончен, а о чем говорить дальше, не знал никто. Неожиданно тишину нарушила Маша:

— Сергей Георгиевич, а что с запеченным картофелем?

Все дружно и искренне засмеялись.

— Картофель? Он весь обуглился, пока мы играли.

Середина июня 1982 года. Начался чемпионат мира по футболу в Испании. Жизнь шла своим чередом, но чемпионат вторгался в устоявшие графики перемещения людей, менял их планы и вносил корректировки в события. В это время человечество заболевало легкой формой безумия, которую можно было не скрывать.

Обеденный перерыв приближался к концу. Сергей Георгиевич и Юрий Ильич, заведующий лабораторией научно-исследовательского института аналитических приборов, доигрывали партию в шахматы. Играли без часов, поэтому в процессе игры обсуждали разные темы, включая некоторые рабочие проблемы.

— После вчерашнего поражения наших футболистов от сборной Бразилии я не могу отойти.

— Я весь извелся, последние минуты смотреть на экран не мог, — признался Сергей Георгиевич. — Так хорошо началось — Андрей Баль забил гол, наши вели и последнюю четверть времени не дотянули. Обидно.

— Да, пропустить гол на восемьдесят восьмой минуте очень обидно, — признался Юрий Ильич. — Кто играет сегодня?

— В нашей группе Шотландия с Новой Зеландией.

Возникла небольшая пауза, ситуация на шахматной доске требовала внимания. После нескольких ходов, сделанных в напряженной тишине, Юрий Ильич неожиданно сообщил:

— Надо будет поехать в Киев.