Ева и головы - Дмитрий Ахметшин

— Вчера здесь проезжали красные братья. Они спрашивали про тебя, чернокнижник.

— Это не чернокнижник! — с обидой крикнула Ева.

— Может быть, да, — он со смешанным чувством глянул на Еву. — А может, и нет. Твой папаня срезал позавчера моему племяннику целую уйму волос. Почём мне знать, что он не сотворил в лесу какую-нибудь чёрную мессу? Может, он заклял его на вечное рабское служение, а теперь вернулся, чтобы забрать нового слугу? Эй, племянник! Иди-ка сюда. Не хочешь поехать с этим человеком и разминать ему по вечерам ступни?

Видно было, что мужчина отчаянно храбрится, но на самом деле возможная чернокнижничья личина Эдгара приводила его в ужас.

— Волосы остались лежать там же, где я их срезал, — сказал Эдгар.

— Что это были за люди? — спросила Ева.

— Красные братья — повторил Полнолуние. Лицо его склонилось вправо и ещё больше стало напоминать небесное светило, которое собралось рухнуть за горизонт. — На своих страшных чёрных лошадях.

— Они искали нас? — спросил великан. Кажется, ему не мешало бы заварить немного успокаивающих травок.

Полнолуние с силой стукнул древком вил о землю, и толпа за его спиной вздрогнула, как будто не знала, бежать ли ей прочь или бросаться на чужаков. Шум, который при этом возник, кажется, был крутящимися в головах мыслями, хлопками, выходящими из ушей.

— Послушай, здоровяк. Я не знаю, что им было нужно, но мы рассказали, что некий цирюльник, похожий на большого слизняка, день тому назад стриг нам бороды и врачевал раны, а его маленькая дочь, или как-тебя-там (он бросил короткий взгляд на Еву), собирала награду. Они спросили, в какую сторону ты уехал, и были таковы. Был совсем небольшой отряд, без вещей, седельных сумок, телег, передвижных гильотин и прочего. Даже оружия, кажется, не было. Только эти страшные чёрные плащи да паломничьи сумки.

Он повёл плечами, и у Евы на языке возник солоноватый вкус, словно напоминающий о страхе, который натерпелись вчера жители деревни.

— У нас тут, знаешь ли, не тракт и такие гости забредают редко.

— Среди них был кто-нибудь, от кого пахло луком? — спросила Ева.

— Не знаю, луком, говяжьей вырезкой ли, или пареным редисом. Уж точно на них не росли цветы. Был один священник в серых одеждах. Не из их, стало быть, ордена… Очень молодой, такой, наверное, годится мне в сыновья… и как он не боялся этих коршунов? — Полнолуние сплюнул. — Когда те, другие, говорили, он только слушал и кивал, и больше ничего. А теперь, когда я всё рассказал, знаете-ка что, разворачивайтесь и катитесь ко всем чертям. Не знаю, чем можно заинтересовать красных братьев, но ничего хорошего их интерес не несёт. Ни для кого.

Путникам пришлось уехать. Наползали сумерки, в каждой взмывающей в воздух и описывающей круги над горизонтом стае птиц Еве мерещились облака пыли конного отряда.

— Это тот священник — сказала она. — Именем Август. Зачем он нас ищет?

Эдгар ничего не ответил. Голова его, похожая на фоне темнеющих небес на голову какого-то большого, печального животного, качнулась.

— Господи, имею ли я ещё право обращаться к тебе с мольбами? — сказал он, и больше не сказал ничего.

Ночь была тревожная. Они не стали разводить костра, Эдгар ворочался под повозкой и, судя по доносившемуся оттуда чавканью, чтобы успокоиться, пытался жевать землю. Ева два раза просыпалась, чудом успевая сжать челюсти и задавить рвущийся крик. Она не сразу понимала, где находится, и, барахтаясь, пыталась слезть с кровати, чтобы пойти разбудить кого-нибудь из братьев и рассказать, что её мучают кошмары. Бесплотные чудовища истаивали в воздухе, оставляя после себя лишь влажный след на роговице глаза. В конце концов, девочка забралась в сундук к его светлости. Грохот крышки разбудил Эдгара. Под его хныканье девочка заснула до утра.

О красных братьях они больше ничего не слышали, однако продвигались с великой осторожностью. Рельеф пошёл вверх, из-под земли кое-где начинали вылезать белые или серые, будто останки древних захоронений, скалы. Ева видела горных козлов, недвижных и похожих на каменные изваяния. Дороги залегали иногда по глубоким ущельям, и великан сторонился их, как будто это были не дороги, а бурные реки. Приходилось идти пешком и тащить на себе вещи, чтобы Мгле было проще тянуть повозку по бездорожью.

Эта местность была абсолютно дикой. Почва сыпалась под ногами, иногда просто и без изысков оборачиваясь песком. Деревья не чувствовали корнями опоры, вырастали чахлыми и больными, а засохшие уже экземпляры Ева, казалось, могла вывернуть из земли, просто повиснув на ветвях. Здесь никогда бы не смогло расти ни одно культурное растение, а жёлтая трава под ногами казалась упрямее самого несносного старикашки.

— Ты бывал здесь раньше? — спрашивала Ева.

Эдгар теперь по большей части молчал. Промолчал он и на этот раз, ответив на вопрос девочки кивком. Ева догадывалась, что за этим скрывается. Эдгар бродил по снежным шапкам многих гор, ел соль с солончаков далёкого севера, мерил ногами глубину доброго десятка морей. Листья самых редких деревьев вызывают у него живой отклик, и девочка иногда видела глубоко в глазах отражения бродящих там диковинных тварей. Но вряд ли он всё это помнил. Во впадине на черепе ютился туман, и туман покрывал почти все воспоминания великана.

Позже они впервые услышали по-настоящему чужую речь. Курлыкающие звуки, странные сочетания которых заставили Еву то хлопать от восторга в ладоши, а то испуганно замирать, ожидая, что произносящий их вот прямо сейчас отрастит себе змеиный язык. Люди, которые здесь жили, выглядели так, будто они сами — пришельцы с далёкой заморской земли. Они строили, выпасали скот, пытались торговаться и готовили пищу, но всё как-то невпопад, не так и не вовремя. Еве начало казаться, что она со своим куцым жизненным опытом могла бы делать многие вещи лучше, чем эти никудышные люди. Жилища их были построены, по мнению Евы, в самых неудобных местах, из материалов, из которых можно построить землянку или загон для скота, но только не человеческое жилище, в тарелках лежало что-то несъедобное, пастух дремал на камне, в то время как грязные овцы разбредались по округе.

— У этих людей есть города? — спросила Ева у великана, пока он обрабатывал плачущему малышу вывихнутую коленку. Плакали они, во всяком случае, ровно как люди.

Путники ночевали сегодня в открытом всем ветрам хлеву, среди пышущих жаром тел каких-то животных, и здесь же принимали пациентов. Животных недавно постригли, и теперь Ева не могла определить их принадлежность. Больше всего они были похожи на гигантских кроликов с дрожащими, тонкими, как прутики, ногами. Мужчины в странных шапках, беспрестанно улыбаясь, принесли молодого вина в четырёх кувшинах, тёмного, как кровь и похожего на вкус на перебродившие ягоды.