Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт - Фаня Шифман

В течение ближайших нескольких недель обитатели Меирии почти привыкли к неэстетичному виду вкривь да вкось установленных на каждом углу грубых столбов с ещё более нелепыми и грубыми до безобразия гроздьями воронок. Но к тому, что эти воронки то и дело раскачивались под порывами ветра, который особенно усиливался к вечеру, когда на город опускались сумерки, они привыкнуть не могли, да и не хотели: мало приятного жить под постоянно нависающей угрозой падения на голову тяжёлой, уродливой грозди воронок. Люди начали всерьёз опасаться, что плохо установленные столбы могут не выдержать и упасть под тяжестью уродливых гроздьев.

Воронки словно угрожали: «Упаду-у-у! Упаду-у-у! Берегите головы-ы-ы!» Власти Эрании многозначительно помалкивали, не отвечая на многочисленные письменные обращения жителей пригородного посёлка, о статусе которого с некоторых пор гуляли противоречивые слухи. Было похоже, что в этой неопределённости статуса посёлка, который власти Эрании вознамерились присоединить к городу и сделать одним из его микрорайонов, они сами были заинтересованы на данном этапе. В дальнейшем оказалось, что инициатива монтирования столбов с воронками на улицах Меирии исходила откуда-то из недр ирии Эрании, но никто не потрудился разъяснить жителям посёлка, кто и ради чего подал такую идею.

Правда говоря, месяц — слишком маленький срок для решения мелких, частных вопросов. А гроздья воронок между тем продолжали висеть на столбах, раскачиваясь на ветру в зловеще-рваном ритме. Никто из Эрании не приходил — ни для того, чтобы изучить вопрос, ни тем более для того, чтобы убрать с улиц посёлка уродливые столбы с гроздьями воронок, или хотя бы лучше укрепить эти гроздья на столбах.

Потеряв терпение, рассерженные обитатели Меирии послали в эранийскую ирию своих представителей. Делегация, составленная из уважаемых жителей Меирии, появилась в просторном вестибюле солидной канцелярии. Вежливый чиновник, сидящий в кабинке за запылённым стеклом в вестибюле, выдал им направление к своему шефу в кабинете на 1 этаже. После этого их стали посылать с этажа на этаж, из кабинета в кабинет.

На принесённом ими письменном обращении вскоре уже места не осталось из-за обилия перенаправлений и визирующих подписей многочисленного малого и большого начальства, хозяев больших и малых кабинетов, этажей, лестниц и тупичков. Надо заметить, что нигде им не говорили «нет», каждый раз им с предельной вежливостью давали понять, что «вопрос, конечно же, весьма важен, но, увы, это выходит за рамки моей непосредственной компетенции. Обратитесь, пожалуйста, э-э-э… к адону Таковски-Сяковскому». Так они поднимались всё выше и выше, то пешком по лестнице, то на лифте… Последний кабинет, куда они были направлены вежливым, симпатичным, молодым, гладко выбритым чиновником (не исключено, вышеупомянутым адоном Таковским-Сяковским), находился на самом последнем этаже. Но к нему уже вёл не лифт и не обычная лестница, а винтовая, которая при приближении к ней почтенных представителей религиозного посёлка Меирия начала раскачиваться в ритме тустепа. На глазах изумлённой делегации эти неторопливые колебания начали плавно переходить в старинный фокстрот, а там и в стремительное буги-вуги, а затем в столь же ностальгически-щемящий старый чарльстон. Естественно, на эту лестницу, ведущую к обшарпаной двери из грубых некрашенных деревяных досок, на которой висел огромный амбарный замок, пожилые люди не стали взбираться и, в конце концов, постояв, покачивая головами, ушли ни с чем. Члены делегации дружно повернулись и пошли в сторону лифта. В тот же момент деревянная дверь отворилась, замок отъехал в сторону, а им вслед с насмешкой уставились в 4 глаза два совсем юных чиновника, облачённых в какие-то странные одеяния густо-болотных оттенков; их причёски напоминали золотое руно породистых барашков, и впечатление дополнял густо наложенный на лица грим. В этих двоих можно было бы узнать… близнецов Блох, чем-то напоминающих уважаемого старого Гедалью. Но почтенная делегация их не видела: лифт очень своевременно гостеприимно распахнул им свои двери, и они, не оглядываясь, скрылись в кабинке, которая неспешно потрусила вниз с дребезжаньем и скрежетом.

Так и остались гроздья воронок висеть на каждом углу улиц посёлка, и кое-кто из молодёжи уже подумывал, а не выйти ли тёмной ночью, не взобраться ли на столбы, не снять ли эти жуткие и опасные украшения. Близнецы Дорон даже собирались подговорить своих друзей-студийцев осуществить эту идею, но, поразмыслив, поняли, что им, мальчишкам, этого не осилить в принципе, да к тому же им ночи не хватит на все гроздья и на все столбы, которые во множестве были разбросаны по всему посёлку согласно чьему-то неведомому приказу свыше.

Старшая сестра самым строгим тоном приказала им «выкинуть эту опасную идею из дурных голов, иначе…» — и глаза Ренаны угрожающе засверкали, что делало её лицо похожим на лик разъярённой львицы. Близнецы решили поговорить на эту тему с Ирми и Максимом, которые понимали их гораздо лучше, чем старшие брат и сестра.

Оба друга обещали подумать, а Максим прибавил, что у него есть кое-какие мыслишки, правда, не до конца сформировавшиеся.

СЕГОДНЯ. Третий виток

1. Знойная ламбада

Внутри Забора, охватившего зону таинственных действий окривевшим кольцом, процесс плавно переходил в завершающую стадию. Время заборных аттракций, привлекавших массы народа, постепенно сокращалось, пока не сошло окончательно на нет.

В один прекрасный день по всему окривевшему кольцу, охватывающему Забор, заклубился густой серебристый туман. Казалось, его можно было не только видеть, но и пощупать. Тогда же из «Silonocool-News» и прочих СМИ заклубился мощный словесный туман, щедро источаемый репортажами Офелии, пестревшими затейливыми терминами (плодами неустанного творчества лучших умов терминологического сектора СТАФИ). Любимица эранийских элитариев, и особенно молодёжи, вдруг совершенно перестала упоминать о Заборе. Зато она ни разу не забыла напомнить простым эранийцам про «агрессивный звуковой наркотик шофар, вредному звучанию которого необходимо в решительной и категорической форме положить конец»… Для закрепления в памяти эранийцев этой основополагающей идеи использовали прогрессивный способ подачи изображений. Из густого тумана внезапно выпрыгивали калейдоскопически вращающиеся, сумбурно мельтешащие карикатурные изображения главарей антистримеров: чаще всего это были Гилад и Ронен. Их изображали со злобно надутыми щеками, в момент неуклюжей попытки выдуть звуки из шофаров, словно бы растущих прямо из неправдоподобно толстогубых ртов. Зловещие паузы то и дело внезапно прерывались каркающими звуками, ничего общего со звучанием реального шофара не имеющими. Далее проносились карикатурные изображения Бенци Дорона и его сыновей-близнецов, за ними бледные извивающиеся тени, условно изображающие их друзей-студийцев «Тацлилим». И так бесконечное количество раз.