КОГИз. Записки на полях эпохи - Олег Рябов

Вернулся в город Сергей посвежевший, обветренный и загоревший, с блеском в глазах. На комбинате первым, кого он увидел, был Мишка – Халим.

– Сергей Сергеевич, – с радостным криком встретил он Соловьева еще на подступах к проходной, – у нас новость. Главный инженер у нас новый: Разенбаев, его Дед забрал из Гипрогазцентра.

– Эх, Мишка, Мишка, да не Разенбаев, а Розенбаум. Знаю я его. А Ловчев-то где?

– Ловчев теперь большой человек. Он – заместитель начальника управления мясомолочной промышленностью.

На проходной Соловьеву сказали, чтобы он шел прямиком к директору. Тот встретил его сидя за рабочим столом с «Огоньком» в руках и строго разглядел с ног до головы.

– Тебе, Соловьев, полезно отдыхать: вон какой груздь. А вот у меня многие друзья наоборот: на работе – огонь из глаз, искры из-под башмаков. А домой придут: в сортир ковыляют, держась за стенку. Давай присаживайся поближе, у меня есть для тебя интересное, почти авантюрное предложение. – Соловьев уселся в кресло у стола Деда и бойко продолжил: – Я чуть не каждый день бываю в обкоме партии и каждый раз в приемной слышу одно и то же: «Ксерокс не работает, ксерокс мажет, порошка нет, цилиндры надо менять». Начальство ругает девчонок, девчонки – мастеров, обслуживающих множительные аппараты, те – по нескольку раз в месяц гоняют машину в Казань за новыми цилиндрами. А тут я как-то недавно в Москве в Совмине встретил своего приятеля Виктора Степановича Шмырдина. Он мне похвастался, что давно уже перебрался из совминовского кабинета в Газпром, на новое назначение. Заместителем министра его назначили. «Поехали, – зовет меня, – смотреть мои новые владения». Ну, мы и поехали. Все – солидно! Но на что я рот разинул – так это вот на что. Увидел я у него в приемной очень красивый копировальный аппарат, «канон» называется. Качество – в типографии так не сделают! Я у Виктора тут же и спросил: как бы мне такой своему начальству из обкома партии подарить? Он мне говорит, что такой во всей стране один: только у него. Но и поделился одним секретом: идет, мол, сейчас из Японии транспорт в Одессу, и у него на борту три таких аппарата для Мингазпрома. А вот получить их можно только по разнарядке министерства: мясокомбинату вряд ли чего обломится. Я говорю: «А для Гипрогазцентра?» И придумали мы с ним хитрый ход.

10

Здание «Гипрогазцентра» громоздилось в самом живописном месте старого города. Более варварски, чем этой бетонно-стеклянной «бастилией», изуродовать патриархальность центральных улиц не смогла бы и атомная бомба. Сергей Соловьев шел знакомиться с заместителем директора института Александром Федоровичем Веровым, о котором мог бы написать детективносатирическую повесть – столько историй узнал он о знаменитом снабженце вечером от Вадика Головкина, с которым продолжал регулярно созваниваться.

Комсомольский активист из какого-то ПТУ Гагинского района сумел по протекции облисполкомовского родственника не только перебраться в город, но и за десять лет стать палочкой-выручалочкой для всего «партхозактива», ненавязчиво обложив всех необременительными обязанностями, вполне выполнимыми. Взамен Федорыч, как его уже привыкли называть друзья, мог прислать в подарок нужному человеку с десяток килограммов сурской стерляди к Новому году или ящик свежих помидоров из Баку к 8-му Марта, получить без фондов двадцать «Волг» на автозаводе для какого-нибудь министерства, отправить чьего-нибудь сынка поработать за границу через «Союз-зарубежгазпром».

Вот один пример. Будучи на коллегии в министерстве, Федорыч, покуривая с шоферами во дворе, услышал, что министр Динков хочет у себя на даче сделать камин. И без задней мысли, но совершенно безапелляционно, он громогласно заявляет: «Я, конечно, из-за камина к министру не пойду, но если кто из вас к нему вхож, то передайте, что лучшие камины в стране делает мой друг из Тбилиси». Уже через неделю Динков позвонил Федорычу и велел приехать в Москву вместе с его тбилисским другом Рудиком. Рудик Баяджан, обычный геолог-изыскатель, на досуге строил камины всем грузинским миллионерам, которые возводили себе маленькие дворцы в Мцхета, древней столице, стоящей высоко в горах неподалеку от Тбилиси.

Рудик соорудил министру два камина: первый, чтобы около него греться и курить, а в большом камине можно было зажарить барана или небольшого теленка целиком. Уже через полгода Рудик работал в Индии. Нет, не изыскателем – он строил камин Индире Ганди по просьбе министра Динкова. Принимать работу в Индию был послан Федорыч. Камин получился, наверно, лучший в мире, но от денег оба отказались. Рудик заявил, что это он строил камин лишь по просьбе своего друга-министра, а Федорыч скромно сказал: «Мне бы только чайку хорошего!» С тех пор каждый месяц вот уже несколько лет Федорыч посылает своего водителя на почту получать пятикилограммовую посылку с лучшими индийскими чаями.

Когда Соловьев, уверенно постучав, вошел в кабинет замдиректора, Александр Федорович проводил оперативку, точнее – уже заканчивал, потому что начал безадресно кричать. Хотя, увидев Сергея, чуть стих.

– Ты – от Бойко? Присядь вон там, у двери, обожди маленько. Мы уже закончили. – И снова обратился к сидящим вдоль стола: – Зачем же я вам унитазы-то финские во всем институте поставил, если вы ими пользоваться не умеете. Привыкли у себя в деревне ходить на дырку. Все засорилось, все течет! Так ведь финки-то вату свою туды не суют! Скажу сантехнику Василичу чтобы он вам чугунные желобки на всех этажах снова поставил – пусть журчит. Как хорошо раньше было – ничего не засорялось, хоть корову запусти.

Планерка закончилась, все разошлись, кроме невзрачного мужчины лет сорока, который сидел на отдельном стуле около окна в сапогах и не снимая кепки.

– Коля, – обратился к нему замдиректора, – ты мне нужен.

– Федорыч, мне директор велел за калькой ехать. Он сказал, если сегодня кальку не привезу, то завтра институт встанет. Два рулона по двести килограммов – кровь из носа, или будет гореть синим пламенем весь проект Уренгой – Помары – Ужгород.

– Коля, пусть директор за калькой сам ездит, на своей «Волге». А ты – снабжение. Я же не прошу у изыскателей «шишиги», хотя все их ремонтирую. Ничего не случится, завтра – за калькой. А сегодня я договорился с Дедом – Бойко. Дуй на мясокомбинат и получи там четыреста батонов колбасы и суповые наборы. Чай, надо о людях сначала думать. Кальки не будет – денек посидят в кабинетах, поболтают, а вот колбасы не будет – так они назад все по своим деревням разбегутся. Так что чеши на мясокомбинат, а по пути заскочи в бухгалтерию: пусть девчонки всех по отделам предупредят, что ты за колбасой поехал.

Водитель-снабженец вышел, и Сергей пересел за стол, поближе к Федорычу.

– Тебя как зовут?

– Сергей!

– Так вот, Сергей, – начал без разминки замдиректора, – прямо сейчас поедешь на Легбумснаб и получишь там по своим фондам пять дубленок, ну – белых полушубков. Ты все свои фонды знаешь?

– Ну, нет, не все еще, – Сергей даже как-то замешкался, не ожидая такого напора от нового знакомого.

– Ну, и правильно! Важнее чужие фонды знать – свои-то всегда посмотреть можно! Так вот – один полушубок моему Николаю отдашь, а то видел – каков: ходит, как подпасок из нашей деревни, у того хоть ни отца, ни матери нет! Надо же думать, что у Верова работаешь: приходится иногда с солидными людьми сталкиваться. А этот ведь и зимой в драной фуфайке ходить будет. Два отвезешь Виктору Степановичу Шмырдину, – Федорыч начал зажимать пальцы перед носом Соловьева. – Я с ним вчера говорил – он тебя сегодня или завтра ждет. Еще один – начальнику станции техобслуживания АвтоВАЗа Крымову. А пятый – тебе про запас, куда хочешь, девай! Разнарядку и доверенность на получение одного из «канонов» Шмырдин вчера отправил почтой Уткину в Союззарубежгазпром. Второй комплект таких же документов для тебя лежит у него в приемной. Уткин получит документы, наверное, послезавтра. Вот кто из вас первый успеет, тот и откусит японскую игрушку. Фургон отправь в Одессу сегодня.

11

В Одессе было жарко и душно, хотя морем пахло даже в центре города, около Главпочтамта, где Соловьев договорился встретиться со своим водителем-экспедитором с комбината Сашкой Платоновым. Сам же из Москвы Сергей прилетел на самолете. Билеты брал по министерской броне, в аэропорт ехал на шмырдинской черной «Волге» с госномерами. Только там, в Москве, в высоких кабинетах, Соловьев в полной мере оценил силу, нет – точнее, магию имени Бойко: двери открывались, начальники вставали по стойке «смирно», секретарши улыбались с любезностью.

Платонов неожиданно оказался с десятилетним сынишкой Вовкой, и Сергею пришлось почти час трястись в законопаченном фургоне, сидя на старой разбитой табуретке, пока они добирались до грузового порта в Ильичевске, за тридцать верст от Одессы, на своем грузовике-фургоне. Он попробовал открыть небольшую форточку, которой был оборудован кунг, но это только прибавило пыли, и пришлось терпеть.