Любовь, Конец Света и глупости всякие - Людмила Сидорофф

— А ты, пацан, чё смешной какой, в куклы играешь, не девка ведь!

— Он живой, — серьезно отвечал Ося, прижимая к себе гнома Гришу.

— А, вся мелюзга верит, что игрушки живые, — Леха опять повернулся к Варваре. — А у меня тоже очень много всего живого есть, Варька, тебе не интересно, чё?

— Слушай, ты шел бы отсюда! — повысила голос Варвара, еле сдерживалась, чтобы не покрыть его… ну если не матом, то иными словами, покрепче. Ругаться матом при детях она не стала бы, хотя и так не делала этого никогда. Зато если просто ругалась, орать могла очень громко.

А вы замечали, что люди, которые не ругаются матом, в возбужденном состоянии орут громче, чем те, кто ругаются постоянно? А если они непечатное слово выкрикнут, это будет такая степень ярости, которая индивидам с самой что ни на есть неприличной лексикой недоступна вообще. Но возымеет ли эта ругань такой же эффект, как если, например, молча разбить что-нибудь из посуды?

— Не пойду! — отозвался сосед, почему-то довольный, будто еще на шаг приблизился к заветной цели. — Чё я не знаю вас, баб, что ли. Гони меня не гони, а на самом-то деле хошь, чтобы я остался, — и улыбнулся, как ей показалось, глумливо.

Варвара поднялась со стула и, не говоря ни слова, отправилась на кухню. Вернулась с заварочным чайником, высоко подняла его над головой и со всей одури грохнула об пол.

— Понял, не дурак, ухожу, — сосед резво направился к выходу.

Прогонять или изгонять кого угодно — что беса, что человека — это магическое действие, в котором главное — сосредоточиться на поставленной задаче. Так можно выработать условный рефлекс, но не у того, кого изгнать требуется, к чему быть такими реалистами… Рефлекс сработает как раз у того, кому для изгнания беса нужно волю свою сконцентрировать, — и для этого достаточно будет взять в руки стеклянный предмет.

Магия квартиры всколыхнулась так сильно, что вышла из равновесия. Дверь дернулась и слетела с петель, кухонный стол топнул ногой, забытый Лехой портвейн вышиб пробку, как из бутылки шампанского, осколки чайника рассыпались бисером и бусинами, красными и золотистыми — и в проеме сорвавшейся с петель двери возникла высокая фигура Варвариной дочери. Из рюкзака за ее спиной выглядывала голова гнома Васи.

Две пары рук обхватили Нелиду: Варварины — за угловатые плечи, а Осины — ну, уж куда достали. Гном немигающими глазами уставился на своего сына.

— Папаня! — развязно пробасил Гриша. — Давай, вылазь из мешка, чувак, пойдем вместе по бабам!

Все воззрились на гномика в недоуменном молчании, ликование завершилось так же резко, как и началось, четыре руки замерли на Нелиде, словно к золотому гусю приклеились.

— Гриш, ты чего? — прервал молчание Ося. — Зачем разговариваешь так грубо с папой? Дядя Вася, ты не подумай про него плохого, он вообще очень воспитанный и хороший!

Цепляясь за рюкзак, Вася слез на пол и насупил брови.

— Хороший, говоришь? А кто мать довел, что она в форточку улетела? И теперь неизвестно где шляется… Может, ее мучает кто-то, а вам всем наплевать! — он направился в кухню, и, обнаружив на видном месте початую бутылку бальзама, налил себе в отвинчивающийся колпачок, залпом выпил и налил еще.

— Нелида, — поднял голову Ося, — а ты не можешь Гришину маму достать? Помнишь, как ты мне шоколадку из воздуха доставала? Хлоп?

— Хлоп! — в Нелидиной руке возникла плитка шоколада. Бог протянул ее Осе, потрепав по кудряшкам. — Держи, малыш. Но это все, что я могу на сегодня. С Евпраксией Никитичной, увы, так не получится.

Нелидин голос прозвучал настолько устало, будто не Бог, а сама она израсходовала на извлечение шоколадки последние капли Магии.

— Я… я, пожалуй, прилягу, — Нелида сползла по стенке вниз, на ходу расслабляя ремни рюкзака и, подоткнув его под голову, заснула прямо на полу.

— Хо-хо-хо! — отчаянно проговорил Ося, но волшебное заклинание не помогло ему переместить ее на диван. Магия в этой квартире словно перегорела после вспышки, и все кругом будто покрылось пылью и обветшало.

За упавшей дверью на лестнице раздался неясный шум и диссонансом пропел жизнерадостный голос:

— Ау-у! Ося, мой маленький! Я вернулась! Я привезла тебе кучу волшебных ракушек! В каждой шумит волна… — в прихожую вступила Ди, блестя загаром и шелком сари, затейливо обмотанного вокруг изящной фигуры. Странная, должно быть, картина предстала ее взору, который в другом полушарии повидал небось всякого.

 На полу московской прихожей скрючилась фигура спящей девицы; на кухне орал матом живой гном, похожий на пьяного дембеля; посреди пыльного коридора застыли в растерянных позах Варвара и Ося, заметно подросший за несколько месяцев. На его плече сидел другой гном, тоже злой, но весьма трезвый.

— Ой… а что это у вас тут такое творится? — спросила Ди, едва обретя дар речи.

— Нелида устала и заснула, — ответил Ося, от расстройства он, кажется, даже не обрадовался возвращению матери. — А дядя Вася на кухне горюет. Надо бы дверь починить, но я что-то тоже устал.

Он поднял глаза на Варвару и подергал ее за рукав.

— Мы, наверное, с мамой домой пойдем, ладно? Что-то тут плохо стало, и у меня не получается колдовать, — он взял за руку все еще недоумевающую Ди, и оба зашагали вниз по лестнице.

— О-о-о-ся! — затопал ногами Гриша, и его басовитый голос дал петуха. — Возьми и меня с собой! Мы будем вместе играть в ракушки!

Ося обернулся, с жалостью посмотрел на своего товарища.

— Тебе папа, наверное, не разрешит. Лучше я сам приду потом, вот только отдохну немного…

И наступил застой. Словно и не было славной победы на Бруте или Вселенная, взглянув внимательнее на представителей земной расы, забрала обратно свои чудесные подарки и раздала их другим своим детям.

Краски как будто померкли, все, что раньше казалось ярким и вызывало восторг, вдруг поблекло, сделалось ненастоящим, туманным и почти бесцветным. Апрель не оправдывал надежд, почки на деревьях набухали бледно и болезненно, как прыщи какие-то, а не обещание новых листьев. Дни были пасмурны, солнце если и выглядывало, то светило резко и прямолинейно, прочерчивая морщины на лицах даже молоденьких девушек, обводя черным выбоины на асфальте, раскладывая некрасивые тени, как шмотки грязи. Дворники ритмично и механически скребли граблями пустые газоны без единой травинки, обрезали на деревьях ветки, перекрикивались гортанно и непонятно.

 Майские жуки сидели в земле, ждали, когда на березах проклюнутся листья, но знали — полететь не удастся, придется ползти по стволам. Только Магия им позволяла летать: без нее они, как и призраки, незаметны, по их количеству можно судить о том, сколько волшебства вокруг, как по наличию лягушек — о чистоте воды.

А люди… почти перестали друг друга понимать. Им казалось, что поглупели все окружающие, но нет. Часть рассуждений, которая кажется самоочевидной, опускают все, поэтому без помощи Магии удается понять адекватно только хорошо знакомого человека, про которого точно известно, что именно он не сказал, но хотел сказать. Теперь отвечающий вставлял на место пропущенного что-то свое либо считал произнесенное намеком, иронией или метафорой и отвечал поэтому совсем не на то, что услышал.

Земля продолжала катиться к Концу Света, словно камень с горы.

— Но почему? Почем-му-у-у? — мычал Вася на третий день своего запоя.

— Сейчас объясню, раз уж вы сами не догадались, — впервые после долгого отсыпания внутри аватары Бог подал голос. Он и сейчас чувствовал себя непроснувшимся и изможденным, но не от того, что испытывал джетлаг или весенний авитаминоз.

 — То, что мы Здравый Смысл на Бруте победили, — отсрочило Конец Света. Но не предотвратило его. На Земле Магии все равно мало, хоть ее количество и перестало убывать с такой бешеной скоростью. А вот мне ее еле хватило, чтобы дверь починить.

— Так что же, придется нам, как брутянам, чужую Магию воровать и сюда тащить? — в кухню вошла явно расстроенная Варвара с телефоном в руке.

«Опять ее Танька расстроила дурацкой эсэмэской!» — подумал Бог.

— Как-то странно, бороться со злом, а потом тем же самым злом и заняться, — Варвара спрятала телефон в карман и поставила на плиту чайник.

— А я могу колдовать, — вмешался Гриша. — Я могу играть в Осю.

Он взлетел по стене к потолку Человеком-Пауком, сверкнул глазами и прогрохотал:

— Хо! Хо! Хо!

— Слезай, обормот! Тоже мне, нашел игру! Ремня хочешь? — взревел Вася и тут же взвыл, получив с потолка плевок в глаз.

— Вася, заткнись! — Нелида зажала пальцами уши.

— Ничего мы не будем воровать, — продолжил Бог ее голосом. — Мы будем снова учить людей вырабатывать и приумножать Магию. У каждого человека есть магическая часть души, которую он может взращивать и выплескивать наружу. Мы разработаем план.