Сибирский фронтир - Сергей Фомичев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Владимирцы поведали нам о судьбе "Троицы", которая погибла у них на глазах. Крохотное судёнышко с отважной командой почти добралось до конечного пункта. Но встала на пути моряков скала. Одинокий камень, сущий пиксель на карте, отобрал жизни смельчаков.
***
Снег то таял, то его набивало вновь. Погода с каждым днём ухудшалась. А промыслы продолжались и стали даже более интенсивными. Люди спешили набить зверя, пока шторма не сделают прибрежное плавание слишком опасным. Особенно суетились парни с "Владимира". Они не успели к началу сезона, а потому старались использовать любую возможность, чтобы взять побольше добычи под занавес. В нарушение уговора в крепости оставляли минимум людей, а избиение животных достигло эпических масштабов. Кровавые раушки покрыли всё побережье. Я чувствовал, что добром это не кончится, что возмездие за алчность теперь стало лишь вопросом времени. И оказался прав.
–Николаевских дикие побили, – крикнул Оладьин, заглянув в комнатушку.
Я быстро обулся и выскочил вслед за ним. Василий побежал к берегу, туда же сейчас устремилось почти всё население крепости. Навстречу нам от лодки шло четверо зверобоев. Пятого они несли на руках. Вот и всё что осталось от промысловой партии с "Николая". Отправлялось людей вдвое больше. Товарищи поспешили на помощь. Раненого перехватили, потащили в острог. Один из уцелевших зверобоев повернулся ко мне.
–Твои дикие приятели напали, – зло бросил он. – Привечаешь всяких.
Тут как тут появился и Тарабыкин. Он мгновенно оценил обстановку и разумеется, занял сторону своих людей. Покачивая головой, как бы с сожалением заметил:
–Ведь предупреждали же тебя, что с дикими не договориться.
Предупреждал о последствиях варварского промысла как раз я, но сейчас не сразу нашёлся с ответом. Кроме как двинуть Севке по морде в голову ничего не пришло. Я с трудом сдержался – драка только усугубит проблему.
На глаза попался Тёма. Я отозвал толмача в сторонку.
–Срочно бери лодку и отправляйся в селение Узулаха. Узнай подробности. Кто напал первым, почему? Если виновны наши, попытайся уладить дело миром. Скажи, мол, заплатим за обиду. Если же это своеволие алеутов, предупреди, чтобы спрятались, покуда всё не утихнет.
Рисковать единственным переводчиком совсем не хотелось. Если ненависть зашла далеко, его могли попросту убить, но, по крайней мере, он был алеутом и имел шанс уцелеть. Чужака островитяне даже слушать не станут, а если и выслушают, то вряд ли поймут.
Темнак незаметно улизнул из крепости. А тем временем колония потихоньку вставала на дыбы. Потерпевших окружили приятели, стали расспрашивать, узнав подробности, возмущались, звали товарищей. Рассказы повторялись вновь. Севка хлопотал над раненым, словно над родным братом. Он суетился, много говорил, всячески демонстрируя горе. Затем начал носиться между группками людей. Шептал, увещевал, распалял, только что рубаху не рвал на себе. Его стараниями несколько десятков зверобоев сбились в кучу и принялись обсуждать планы возмездия. Обсуждение сводилось к разным тонкостям, брать ли, например, пленников или же резать всех подряд.
Ситуация явно выходила из–под контроля. Я обернулся в поисках поддержки. Надеяться сейчас можно было лишь на Оладьина, Окунева и Комкова. Происшествие застало нашу партию врасплох. Кто–то возмущался вместе со всеми, кто–то стоял в сторонке. Чиж едва заметно хлопнул по мушкетному ложу. Я мотнул головой – не то.
–Вася, делай что хочешь, но задержи их с выходом хотя бы на день–два, – сказал я Оладьину. – Мне нужно, чтобы начальники собрались позже, поостыв и отдельно от толпы.
Василий кивнул, и быстренько смешался с толпой. Скоро его голос зазвучал среди запевал. Он был лично знаком со многими, с некоторыми ходил на промыслы прежде. Его голос имел вес в этом хоре негодования. И всем нам сильно повезло, что в этот раз Оладьин не ушёл как обычно на промыслы.
Он повёл дело хитро. Вроде бы поддержал зверобоев в их праведном гневе, но вместе с тем остудил самых горячих, тех, которые призывали выступить немедленно.
–Куда мы сейчас пойдём? – вопрошал Оладьин. – На том месте наверняка уже нет никого. Где их искать? Остров большой. А если разделимся на отряды, нас перебьют по частям. И потом, нас тут мало. Все на промыслах. Нужно сперва предупредить артели. Они же не подозревают об опасности. Возвратить людей надо, а потом уж всем миром и думать, что дальше делать.
–Пока мы будем собираться, да думать, разбойники далеко удерут, – возразили ему.
–Можете не усердствовать, – мрачно заметил Окунев. – Они сами придут сюда.
–Вот, – подхватил Оладьин. – И крепостцу кому–то нужно оберегать. Мы сейчас сорвёмся, а ну как они сюда нагрянут?
–Острожек дай бог отобьётся, а вот корабли спалить могут, – добавил Окунев.
Понемногу осторожность взяла верх. Люди переключились на споры, кому отправляться с вестью к артелям, кому сторожить этой ночью, а кому следующей. Здесь уже не обойтись без координации и власть понемногу вернулась к нам.
На ночь не пришлось даже усиливать охрану – никто всё равно не спал. Мы развели большие костры. Драгоценное дерево, собранное на зиму, исчезало в огне. А чем мы будем топить в морозы?
Под утро вернулся Тёма и привёл с собой Чикилжаха. Причём оба алеута сумели пробраться в крепость незамеченными охраной. Зря выходит, мы дерево пали.
–Наши друзья кавалан–ин на русских не нападали, – доложил толмач. – Если николаевские промышляли на южном берегу, то, скорее всего, нарвались на воинов кигиг–ун.
А ведь и верно. Именно там они и промышляли. А я как–то упустил из вида конкурирующее племя. И установить сношения с ними мы позабыли. Сами же кигиг–ун на наш островок не заглядывали.
Сын вождя добавил пару слов от себя. Племя было недовольно промыслами. Алеуты почитали каланов как близких родичей и убивали не больше чем нужно для жизни. Массовая бойня и брошенное мясо произвели на островитян тягостное впечатление.
–Старики боятся, что зверь уйдёт и больше не вернётся сюда, но старики осторожны, они не желают ссориться с русскими, – перевёл Тёма. – Хотя кое–кто из молодых воинов предлагал силой прогнать гостей с острова. Пока таких мало
