На край любви за 80 дней - Кей Си Дайер

– Конечно знаю. Ты думал, что ни один из нас не переживет этот полет.

– Не-а, – качает головой Доминик. – Это напомнило мне о фильме, который я когда-то видел. Там была такая женщина – высокая, красивая… она путешествует по миру, а в Сингапуре встречает…

Я резко подскакиваю, сбрасывая одеяло на пол.

– Нет, только не «Ешь, молись, люби»!

– О, точно! – воодушевленно говорит он. – Это было так романтично…

– Ни в каком не в Сингапуре, – возмущенно кричу я и возвращаюсь в кресло, чувствуя, что на меня оборачиваются.

– Это было не в Сингапуре, а на Бали, – уже тише говорю я.

– Какая разница, – пожимает плечами Доминик, укрывая меня и себя одеялом, – все равно романтично.

На следующий день я отправляюсь к багажным полкам в конце вагона, чтобы найти в чемодане подаренную Эстель книгу, и вдруг замечаю в углу приоткрытую дверь. Просунув в нее голову, я вижу вагон, набитый тюками сена. С одной стороны стоят сложенные ящики, а за ними – узкое пространство, представляющее собой укромный уголок. Я возвращаюсь туда вновь, прихватив драгоценное одеяло. Заинтригованный Доминик следует за мной.

– А я гадаю, куда ты пропала, – говорит он. – Думал, любуешься видами. Там сплошные прерии.

Я отодвигаюсь, чтобы показать ему свое убежище.

– Нет, я была здесь. Просто невероятно, что можно сделать с помощью одного-единственного одеяла, правда?

Доминик не отвечает, только протягивает руки. Я шагаю в его объятия, и он крепко прижимает меня к себе.

В приоткрытую дверь струится рыжий солнечный свет, в искрящихся зеленых глазах Доминика отражается золото пшеничных полей за окном. Внезапно он опускает голову, чтобы поцеловать меня, и его глаза темнеют. К знакомым ароматам ванили и корицы примешивается множество других опьяняющих запахов – гвоздика, сандаловое дерево и бог знает что еще, и все мысли улетучиваются из моей головы.

Проходит целая вечность, когда мы наконец отрываемся друг от друга. Доминик с улыбкой протягивает руку к замку.

– Интересно, эта штука работает?

Выясняется, что да, и до конца поездки мы больше не видим ни кусочка канадских прерий.

Тридцатого апреля я просыпаюсь на рассвете, не понимая, что меня разбудило. Я одна, уютно закутанная в одеяло в нашем уголке в пшеничном вагоне. То, что мы нашли столь укромное местечко, не иначе как чудо, хотя я не исключаю возможности, что остальные пассажиры-канадцы молчат просто из вежливости. Никто не просыпается, когда я прокрадываюсь на свое место в пассажирском вагоне – на ватных ногах, с соломой в местах, о которых не принято упоминать вслух.

Почистив зубы и вытащив из волос пучок сена, я возвращаюсь в кресло. За окном, отражаясь от зеркальной глади реки, восходит солнце, и я впервые за долгие годы чувствую себя счастливой.

В этом поезде слишком мало пассажиров, так что о вагоне-ресторане можно только мечтать. Через пару минут я выглядываю в проход, не пошел ли Доминик к тележке с закусками, чтобы принести чаю. Его не видно; я вновь опускаюсь на сиденье у окна. И вдруг замечаю записку.

Я долго сижу, уставившись на сложенный белый квадратик со своим именем. За это время в голове прокручиваются самые страшные ужасы, все мое счастье испаряется без остатка, а в окне начинает мелькать городской пейзаж Торонто.

Записку отваживаюсь прочесть лишь после того, как проводник объявляет о прибытии в пункт назначения и напоминает, чтобы мы не оставляли свои вещи. Пассажиры встают, поезд начинает замедлять ход. Лишь тогда я трясущимися руками разворачиваю записку.

У меня дома крупные неприятности, я должен уехать. После всех мучений, через которые мы прошли, кто-то из нас должен завершить начатое. Это придется сделать тебе.

Я переворачиваю записку. Она написана на карточке, которую дал Доминику первый помощник капитана «Вахаш Махата» Ганеш, когда мы прощались в Мумбаи.

Подняв голову, я обнаруживаю, что осталась в вагоне одна. Ничего не соображая, я поднимаю рюкзак и чемодан и слепо бреду к выходу.

Сзади раздаются запыхавшиеся шаги: меня догоняет проводник.

– Кажется, это ваше?

С его вытянутого указательного пальца свисает мой розовый лифчик.

– Нет, что вы, это не мой, – запинаясь, произношу я, роняя на пол пучок соломы.

Я проскальзываю мимо проводника и делаю три шага по платформе, но вдруг останавливаюсь, ставлю чемодан и возвращаюсь, чтобы забрать у него бюстгальтер.

– Я объехала в нем вокруг света, и он должен помочь мне пережить еще один день.

– Знаете, девушка, – сухо произносит проводник, – мне вообще все по барабану, пока я не выпью чашку кофе.

Когда я дохожу до середины платформы, он кричит мне вслед:

– Но можно было хоть вытряхнуть солому из одеяла?

У меня нет времени отвечать. Мне некогда. Я бегу вперед, врываюсь в первый попавшийся на пути «Старбакс», заказываю чай, захожу в Интернет и отправляю сообщение Доминику.

Что случилось? Ты где?

Отправив тот же самый текст по электронной почте, я смотрю на часы. Восемь утра. Все это время я в глубине души не верила, что у меня есть шанс. А в конце, всю последнюю неделю, боролась с мыслью, что Доминик более достоин выиграть эту гонку. Утром я проснулась, полная решимости отдать победу ему или, в крайнем случае, разделить.

Теперь же все изменилось. После того, что произошло между нами в ту ночь, – прекрасные мгновения, даже несмотря на сено, – Доминик исчез. Я не знаю как и почему. Не могу поверить, что он вновь превратился в Зловредного Племянника, которого я так ненавидела в начале своего путешествия. Знаю одно: вопреки всему, у меня есть шанс завершить начатое.

Восемь утра. Тридцатое апреля. На спасение «Двух старых королев» у меня осталось шестнадцать часов.

Глава 62

Инстаграм: Роми_К [Торонто, Канада, 30 апреля]

#Брошенная #ПоследнийДень

8846 ♥

Юнион-стейшн – главный железнодорожный вокзал Торонто, огромный, гулкий, с мраморными колоннами и высокими потолками, ничуть не хуже любого нью-йоркского. Только мой новоиспеченный бойфренд скоропалительно исчез, время уходит, и любоваться величественной архитектурой мне совершенно некогда.

Забрав свой чай и не получив ответа от Доминика, я включаю телефон и начинаю искать самый быстрый способ добраться домой.

Меня отделяет от родного штата всего одна граница, которую и границей-то не назовешь. Правда, есть два ограничения: время и рейсовые самолеты. Поскольку я все равно на вокзале, проверяю поезда – и отбрасываю эту идею. Ближайший поезд Канадской железной дороги прибывает в Нью-Йорк только завтра. Правда, есть поезд