Семь звезд - Ким Ньюман

— Не долг ли мой воздать ему вот этою рукой? И не проклятье ль — этому червю давать кормиться нашею природой? — вновь выкрикивал Бэрримор строки из "Гамлета".

Как ни странно, в отличие от пуль, кинжал возымел на колдуна действие.

— Очевидно, схватка за камень идет не на жизнь, а на смерть, — прошептала Катриона, удерживая напарника за руку.

Втайне девушка злилась на Эдвина за то, что он не посвятил ее в курс дела, утаив истинную причину приезда в музей, но момент был не подходящим для упреков и выяснения отношений.

Бэрримор показывал удивительную смелость и дрался с колдуном почти на равных. Сцепившись, противники катались на полу около саркофага, сметая все на пути.

Одна из старинных ламп упала, и огонь метнулся в сторону Катрионы; на стенах затанцевали зловещие отблески. Лица дерущихся исказила боль и ненависть, катаясь в схватке они то появлялись, то вновь скрывались в тени за саркофагом.

Понимая, что необходимо принимать какие-то действия, Катриона стала расшвыривать в стороны лампы и стирать нарисованный на полу магический рисунок, полагая, что Маунтмейн может черпать силу из схемы.

— Скорее, помоги мне, — крикнула она Эдвину.

Видимо, колдуна действительно можно было обезвредить только подобным образом, ибо старик начал терять силы. За считанные секунды Уинтроп и Катриона уничтожили магическую диаграмму. Созвездие на полу стерлось, лампы перевернутыми лежали у стен, в некоторых горело воспламенившееся масло.

Бэрримор стал побеждать. Вновь схватив мага за горло, актер пытался столкнуть его в саркофаг на мумию. Камень потускнел, и различить в темноте, у кого находится рубин, оказалось невозможно.

Внезапно раздался жуткий крик: маг и актер закричали одновременно. Звук оказался настолько нечеловеческим, что Катриона почувствовала, как волосы встают дыбом. Посмотрев на Эдвина, девушка поняла, что он тоже в ужасе. Тайные агенты силились разглядеть в полумраке дерущихся противников.

Наконец, подойдя поближе, тайные агенты увидели, что в саркофаге в неестественной позе валяется колдун, костлявая старческая рука застыла на груди мумии: Маунтмейн был мертв. Лежавший на полу рядом с саркофагом Бэрримор встал и, пошатываясь, медленно направился в сторону Эдвина. Разорванная рубашка актера висела клочьями, на груди зияла страшная рана.

— Я умер, Горацио, — сказал Великий Профиль.

Катриона и Уинтроп с ужасом смотрели на жуткую рану, силясь понять, каким образом Бэрримор умудряется разговаривать.

— Я умираю, могучий яд затмил мой дух, — вновь читал Бэрримор строки из "Гамлета".

Постепенно голос актера становился все сильнее. Во мраке подземелья краснела дыра на сердце, но не от крови, а от мерцающего в груди света.

— Боже правый, камень внутри него! — еле выдохнул Эдвин.

Кожа медленно, словно по волшебству, затягивала рану, свет исчезал в глубине, в глазах актера зажглись красные точки.

Будь чист пред небом! За тобой иду я.Я гибну, друг. — Прощайте, королеваЗлосчастная! — Вам, трепетным и бледным,Безмолвно созерцающим игру,Когда б я мог (но смерть, свирепый страж,Хватает быстро), о, я рассказал бы…Но все равно, Горацио, я гибну;Ты жив; поведай правду обо мне неутоленным.[25]

Катриона держала Эдвина за руку. Из своей ложи молодые люди могли видеть, как потел от волнения Бэрримор, читая монолог Гамлета. В вечер премьеры театральный зал был полон, некоторые люди толпились в дверях в надежде увидеть хоть что-нибудь. Давно мечтавший о заветной роли, Великий Профиль сиял.

Прошло несколько месяцев с тех пор, как тайные агенты стали свидетелями жуткого и необъяснимого происшествия в подвале музея. Недавно в знак благодарности Бэрримор прислал им в Англию билеты на свою долгожданную премьеру.

Пьеса была в самом разгаре. Пристально наблюдая за актером, Катриона вспоминала страшную ночь, когда Бэрримор перестал быть прежним. Теперь на месте сердца у актера, скрытый от посторонних глаз, сиял рубин.

Судя по аплодисментам, зрители пребывали в восторге от представления. Действительно, Бэрримор играл превосходно, даже лучше, чем до инцидента в Британском музее. Возможно ли, что камень усиливает его талант? И какой ценой придется заплатить за грандиозный успех?

Задумавшись на некоторое время, Катриона перестала следить за пьесой. Однако через мгновение на сцене появилась мучимая сомнениями прекрасная Эль-синора, и Катриона на время забыла о Великом Профиле и его страшной тайне.

Эпизод 3

Неприятности с Бэрримором

— Извините, вы — частный детектив? — приоткрыв дверь в мой кабинет, спросил незнакомец голосом актера Питера Лoppa.

— Если так написано на дверной табличке, значит — да.

Посетитель быстро зашел в кабинет и сел в кресло, нервно теребя руки.

— Я к вам по личному и очень важному делу, — хихикнул мужчина.

— А разве к частным детективам приходят по каким-то другим вопросам? — поинтересовался я.

В кресле действительно сидел Питер Лорр собственной персоной. Издевательскую насмешку на лице актера и характерный раздражающий нервный смешок мало кто не помнил.

— Я слышал, что вы — профессионал своего дела, — сказал Лорр.

— Стараюсь по мере сил.

Какое-то время Лорр оценивающе рассматривал кабинет, затем подошел к окну и, раздвинув шторы, посмотрел вниз, на светящиеся неоновые вывески здания напротив.

Солнце садилось, и на улице медленно появлялись любители ночных прогулок. Конечно, кабинет выглядел не так шикарно, как контора Сэма Спейда в фильме "Мальтийский сокол", однако меня вполне устраивало.

— Вас порекомендовала Джени Уайльд.

Лорр играл с Джени в фильме японского режиссера Мото пару лет назад, когда японцы еще дружили с Америкой, и Голливуд сотрудничал с коллегами из Страны восходящего солнца. Война многое изменила, теперь о подобных совместных проектах не могло быть и речи. Я не видел Джени почти три месяца, с тех пор, как нашел ее потерявшуюся дочь. Актриса втянула меня в дело, которое шло вразрез со всеми нормальными понятиями о работе. Лучше не вспоминать тот случай. И вот теперь Джени прислала этого садиста с экрана. Наверняка Лорр такой же мерзавец, как и герои, которых он играет в фильмах. Кажется, мир действительно сходит с ума. Однажды перейдя грань реального и нереального, связываться с новой чертовщиной совсем не хотелось, а Лорр вряд ли бы пришел, если дело не касалось чего-нибудь из этого рода.