Сильнодействующее средство - Эрик Сигал

В выходные они не стали сидеть, как привязанные, у телефона в ожидании звонка, а сели в машину и отправились с ним повидаться. Хотя им было что скрывать, поездка удалась на славу.

Пожалуй, самой приятной неожиданностью оказались явные признаки появления у Рея личной жизни. Он и сам не замечал, как часто в разговоре всплывало имя Шэрон. Эта незамужняя дама преподавала девочкам физкультуру.

— Она очень славная девушка. Вам непременно надо познакомиться. В следующий раз мы это устроим, — соловьем заливался Рей. Подтекст заключался в том, что он всегда рад их видеть у себя.

У молодых людей сложилось впечатление, что Реймонд решил изменить свою жизнь окончательно и бесповоротно. Кавалер дочери больше не вызывал в нем внутреннего протеста, напротив, он стал видеть в Джерри человека, так же, как и он сам, всей душой преданного Изабель. Прощаясь, он даже обнял юношу за плечи.

Вернувшись в Кембридж, они обнаружили на автоответчике сообщение с просьбой связаться с доктором Куперсмит по домашнему телефону.

— Я подумала, вам не терпится знать, поэтому сделала так, чтобы вашу пробу не откладывали в долгий ящик, — пояснила она. — Короче, я с огромной радостью сообщаю вам, что в хромосомном наборе Изабель доминантный ген Гентингтона не обнаружен. Повторяю: не обнаружен. Это значит, то впереди у вас долгая, творческая и, надеюсь, счастливая жизнь. В том числе и родительская.

Однако Аня пригласила молодых людей как-нибудь еще раз заехать, чтобы побеседовать детальнее.

При личной встрече она подробно объяснила им, что конкретно означают результаты анализа. Оказалось, Изабель и сама гарантирована от страшного недуга, и детям ее он передаться не может.

— Так что берегитесь других болезней! — сказала Аня. И снова по лицу ее скользнула горькая тень.

— Я выступаю за смерть от старости, — пошутил Джерри.

— Хорошая причина, — поддакнула Аня. — А кроме того, сейчас ведутся очень активные работы по борьбе со старением. Недалек день, когда средней продолжительностью жизни будут считаться сто лет.

Они шли по коридору, держась за руки. Изабель шепотом спросила:

— Не знаешь, сколько у Куперсмитов детей?

— У него дочь от первого брака. А есть ли общие дети — не знаю.

— Так я и думала, — сочувственно вздохнула Изабель. — Когда она заговорила о детях, у нее был такой печальный вид.

Она остановилась и с чувством произнесла:

— Джерри, спасибо тебе.

— За что? — удивился он.

— За то, что ты есть. И что готов быть со мной всегда.

60

Сэнди

Деньги сыграли решающую роль в судьбе Сэнди Рейвена только в 1994 году. В тот год журнал «Форбс» включил его в список четырехсот самых богатых людей Америки. Накануне выхода журнала в свет ему позвонил его адвокат Нэт Симмонс, которому посчастливилось полистать сигнальный экземпляр.

Реакция Сэнди его несколько озадачила.

— Черт побери, Нэт, а нельзя их остановить?

— Во-первых, это уже напечатано бог знает каким тиражом. Да и вообще — зачем? Чтобы попасть в этот дурацкий список, люди на убийство готовы пойти… Ну, на подлог, уж во всяком случае. Или ты боишься, что за твоими миллионами толпой ринутся женщины?

— Да, — усмехнулся Сэнди. — Что-то в этом роде.

— Ну, на этот счет можно не волноваться, — уверил Нэт.

— Как это?

— Да ведь это и без того происходит. Вот тебе мой совет: когда публика аплодирует, твое дело — поклониться. Спокойной ночи, Сэнди. Надеюсь, к утру твоя дурь пройдет.

Сэнди положил трубку и вышел во внутренний дворик, где вопреки запрету врачей нежился на калифорнийском солнышке отец. Сэнди небрежно сообщил ему новость.

— Сынок, это же замечательно! — обрадовался старик. — Кто бы мог подумать, что у такого простофили может быть сын-миллионер?

— Пап, прекрати, — оборвал его Сэнди. — В нашей семье если кто и понимает в бизнесе, так это ты. А мне просто повезло.

— Да, — согласился старик. — Как царю Мидасу.

— Позволь тебе напомнить, отец, — заметил Сэнди, — царь Мидас был очень несчастным человеком.

— Это оттого, — предположил Рейвен-старший, — что у него не было миссис Мидас.

Как всегда, «Лос-Анджелес таймс» на все лады перемывала косточки тем своим землякам, кто вошел в знаменитый список «Форбс».

Причисленный к пантеону богачей, Сэнди не успевал отвечать на телефонные звонки от восторженных доброжелателей — многих он успел давно забыть, если, конечно, когда-то вообще знал.

В конечном итоге верная Морин получила указание не соединять его с этими доброжелателями, чтобы хоть несколько часов в день шеф мог посвятить работе лаборатории.

Указание было нарушено только раз.

— Я помню, босс, что вы мне велели, но с этим человеком вы сами захотите поговорить.

Это определенно была не Кимико — та всегда звонила ему домой. И вообще они уже сегодня разговаривали. Поэтому Сэнди огрызнулся:

— Не могу себе представить, с кем я хотел бы поговорить. Если, конечно, это не из Стокгольма.

— А я могу, — многозначительно парировала Морин.

— Ну-ну?

— Ким Тауэр, — коротко ответила секретарша.

Сэнди оказался захваченным водоворотом чувств.

Предмет его детских воздыханий, принцесса, обернувшаяся драконом — а не наоборот, как положено в сказке. И едва не погубившая его отца. Объект его самого сильного любовного чувства и самой глубокой ненависти — чтобы не сойти с ума, он давно вычеркнул ее из своей памяти. Во всяком случае, попытался. И вот женщина, которая прежде отказывалась его замечать, а если и замечала, то лишь затем, чтобы в очередной раз унизить, звонит ему по собственной инициативе.

— Ладно, — сдался Сэнди. — Соедини.

У него мгновенно застучало в висках.

— Привет, лапуля, — промурлыкала Рошель. — Как себя чувствуешь, будучи у всех на устах?

— Не могу сказать. А как я себя должен чувствовать?

— Как петарда с ядерным зарядом, — подсказала она и быстро перешла к другой теме: — Как поживает Сидни? Я слышала, у него большой контракт с CBS? Передай ему от меня пламенный привет.

Сэнди был настолько ошеломлен, что даже не возмутился. Пожалуй, даже восхитился ее наглостью.

— Передам, — холодно пообещал он.

— Ни за что не угадаешь, зачем я звоню, — кокетливо сказала Рошель.

— Не может быть! — Сэнди даже не скрывал сарказма. — Студия решила снять обо мне фильм?

Она рассмеялась. Все тем же хрустальным смехом.

— Вообще-то, неплохая идея, — ответила она с типично голливудским лицемерием. — Из грязи да в князи — это всегда идет нарасхват. Послушай, может, встретимся, сходим куда-нибудь, вспомним старые добрые времена?

«Старые-добрые времена? — подумал Сэнди. — Что нам с ней вспоминать? — Однако Рошель уже удалось раздуть былое пламя, и, сам не зная почему, Сэнди решил: — А, чем черт не шутит…»

— Было бы неплохо.

— Сегодня вечером в «Бель-Эр» — устроит? Сегодня пятница, можно посидеть подольше.

— Согласен. Надеюсь, после стольких лет ты еще сможешь меня узнать.

— Ах ты, лапочка! — ответила она. — Да в последнее время твои фотографии в прессе мелькают чаще моих. Я, между прочим, ни разу не красовалась на обложке «Тайм». Увидимся. Кстати, я угощаю. Чао!

— Как думаешь, что ей нужно? — спросил Сэнди у отца.

— Деньги, конечно, — ответил старик. — Будь готов к тому, что она начнет торговать своим роскошным телом.

— Что? — Цинизм отца заставил Сэнди растеряться.

За годы их знакомства он много раз мечтал обладать этой женщиной. Однако время произвело с так называемой Ким Тауэр столь невероятную метаморфозу, что теперь сексуальный контакт с ней представлялся Сэнди не более реальным, чем с какой-нибудь богиней, изображенной на греческой амфоре.

Он приехал пораньше, но Рошель его опередила и уже сидела за столиком в углу, откуда был виден весь зал.

В данный момент она была блондинкой и даже издалека выглядела как суперзвезда, которой она, может быть, и стала бы, будь хоть чуточку поталантливее.

И тем не менее всем своим видом она олицетворяла успех, чему особенно способствовал блеск бриллиантового колье С подвеской в форме египетского символа вечной жизни — Анкха. Как драгоценный дорожный знак, он приковывал взоры всех, кто на нее смотрел, а именно — к ложбинке на ее роскошной груди.

На сей раз Рошель подставила ему для поцелуя обе щеки. Как раз в этот момент к ним подошел сомелье с бутылкой шампанского. Они сели, и Рошель провозгласила тост в честь Сэнди.

— За величайшую звезду из всех, кого я знаю, — объявила она с улыбкой.

— Преувеличиваешь, — скромно ответил Сэнди.

— А знаешь, Сэнди, я всегда знала, что ты прославишься, — продолжала она. — Даже когда мы еще ходили в школу, ты был такой умный, что я уже тогда решила: ты или Нобелевскую получишь, или станешь президентом.