Инжиниринг. Истории об истории - АО АСЭ

В этой связи выделение проектировщиков в отдельный блок, пусть даже в одном дивизионе, создание объединенного проектного института, пусть даже с неким ущемлением исторических заслуг, ценностей и прав, я считаю явлением положительным.

Владимир Леденев «Геология энергетики»

Владимир Николаевич Леденев. Начальник отдела инженерной геологии АО «Атомэнергопроект»

Я пришел в институт 5 сентября 1987 года по распределению после окончания МГУ им. Ломоносова. Как раз в этом году произошло его переименование: был Теплоэлектропроект, а стал Горьковской отделение Всесоюзного объединения Атомэнергопроект.

Принимал меня сам Евгений Михайлович Королев — директор института, и так случилось, что я опоздал на 1,5 месяца. Должен был 1 августа приехать, а приехал 15 сентября. Евгений Михайлович мне говорит: «Владимир Николаевич, а я ведь могу вас и не взять на работу. Вы опоздали». «Евгений Михайлович, говорю, с удовольствием! Там на форме распределения, на обратной стороне листа, есть специальная графа — укажите, что вы не меня не принимаете. А у меня и письмо уже есть от Волгоградского Теххиза — поеду домой работать». Королев посмотрел на меня длинным, тяжелым взглядом и говорит: «Фиг тебе! Иди работай!». И я пошел работать.

Первым моим наставником был, ныне покойный, Зиновьев Борис Аркадьевич, начальник отдела инженерной геологии ГКП-4. У нас сейчас три ГКП, а было четыре. С тех пор много чего поменялось, но 4-е ГКП так и не восстановилось.

Это были замечательные времена! И коллектив был просто замечательный. Мы тогда сидели на отшибе, там, где у нас сейчас база — Кащенко, 8. Гаражи, боксы, стоянки и наше двухэтажное офисное здание. Два раза в день ходил автобус до Площади свободы.

Там же была собрана вся множительная техника, видимо, так ее было легче контролировать. В те времена каждая пишущая машинка была на учете. Машбюро с нами сидело. Все было рукописями, перепечатками завалено. У нас была дополнительная нагрузка — вычитывать, править то, что машинистки настучали.

Территория была больше гектара, напротив огромное садоводческое товарищество «Нефтяник». Хорошее, тихое, зеленое место. Базировались мы там, пока зимой 95-ого котельная завода «Термаль» не приказала долго жить. Потом нас разморозили, год мы еще там победовали, и нас перевели на площадь Свободы, 3. Сейчас, конечно, уже все восстановлено, но в 95-м на это не было ресурсов.

Антракт

В 1986-ом случился Чернобыль. Довольно долго информация о катастрофе закрывалась, и только с приходом гласности все, наконец, поняли, что мы пережили. И вот тут-то люди стали выступать категорически против нашего присутствия в их местности и атомной энергетики вообще.

Первый мой проект — расширение Калининской АЭС до предельной мощности. Сейчас там 4 блока, а планировалось 8. Мы делали обоснование инвестиций, выполняли работы по размещению этих четырех новых блоков. Это была сложная, комплексная задача. Четыре энергоблока АЭС не так просто разметить: нужна вода, нужны дороги, нужны местные строительные материалы, а 88-ом году этот проект и вовсе стал не нужен стране. Излишен, скажем так. Два было два было действующих энергоблока, третий и четвертый строился. Куда больше?

Но еще колесо технической цивилизации СССР крутилось. Стали рассматривать возможность сооружения атомных теплоэлектроцентралей в Центральной России — в Ивановской и Ярославской областях. Я отлично помню, сам участвовал в организации, как собралось бюро обкома партии (КПСС) и протокольно приняли решение. Ярославский обком партии постановил рассмотреть возможность размещения атомной электроцентрали в районе поселке Дунилово.

Ну и что дальше? Протокол собрания Обкома в руке, а едешь по шоссе, ГАИ останавливает нашу машину с горьковскими номерами. «Куда? Кто такие? Атомщики? Я Вам покажу козью морду!» Мы говорим: «Позвольте, уважаемый, вот копия протокола бюро обкома, вот ваш генерал расписался. Будем спорить? Хотите, чтобы я о вас доложил вашему генералу?» «Нет, не хочу». Но одного гаишника образумишь, другого, а подъезжаешь заправляться — нет бензина, стали перед нами закрывать заправки, ну всяко разно по мелкому пакостить.

А к 90-му году проекты АСТ в Ивановской области и в Ярославской области закрыли уже решением сверху. Остановили проектирование Горьковской АСТ. И вот как раз с того момента наступила, так называемая, атомная пауза. Заморозили готовый первый блок Ростовской АЭС, прекратилась строительство третьего и четвертого «Калинина». Что-то вывели на консервацию, отчего отказались совсем, и сегодня — это уже руины, и, как говорится, даже вся королевская рать, не может шалтай-болтай собрать… Даже, если бы было такое желание.

И поэтому в 90-м году отрасль обратила свой взор на Восток и Дальний Восток. Наш институт должен был рассмотреть варианты размещения станций в Приморском крае и под Хабаровском. Было много продолжительных командировок. Но в конце 92-го прекратилось финансирование и этих проектов.

Надо сказать, там были интересные вещи. Хотели подземную АЭС разместить и построить в хребте Хехцир. Это в Большом Сельхотолене один из хребтов. Со сложным гранитным баталином. Посчитали и прослезились. Пришлось отказаться, потому что надо ведь было учесть еще сложность диагностики и обслуживания, а еще у нас с советских времен к каждой площадке требование — эвакуационный выход минимум в две стороны. А там реки после муссонных дождей смывают дороги. Место под площадку подходящее даже не успели найти. То тигры мешают, то местное население, то река Большой Уссур.

Выплывали, выкарабкивались, выживали на проектировании местных ТЭЦ — Сормовской, Нижегородской, Кстовской. Работы по городским сетям также не давали пойти по миру. Время было бартерное, а за коммуналку нашему институту платить вынь да положь, так что живые деньги, которое население платило электросетям, частично доходили и до нас. Но все, конечно, было весьма и весьма непросто.

Трансформеры 1, 2

У нас эта трансформация, которая сейчас идет, на моей памяти не первая. Первая была 86-ом году, когда отделили атомную тематику от тепловой. И у нас тогда институт стал называться Атомтеплоэлектропроект. Потом разделили его на два: Гидроэлектропроект и Атомэнергопроект. Говорят: два переезда равняются одному пожару. А два переименования, наверное, — одному потопу. Мы, когда отделялись, архив потеряли, затопили в подвале.

Следующая трансформация была в 97-ом году, когда руководители признали свои ошибки и перегибы, и нас опять объединили с проектным блоком. В конце 97-го года начались потуги, попытки пуска первого блока Ростовской. Ростовская уже почти 10 лет стояла в консервации. Тогда поменялось законодательство, и чтобы расконсервировать и пустить Ростов-1, надо был пройти через государственную экологическую экспертизу и общественные слушания.

Не любо, братцы!

Помню еще пионером смотрел по телевизору, как поезд везет из Франции в Германию отработавшее ядерное топливо. Зима, а немцы сидят на рельсах и не