Миссия Шута - Робин Хобб

Я поставил Шута на ноги, но он так и не пришел в себя. Я мог либо протащить его через весь замок, либо отнести на руках, но я закинул его на плечо и доставил в спальню, точно куль с зерном. Бесцеремонно сбросив своего господина на кровать, я закрыл за нами дверь на засов. Потом стащил с него сапоги и вытряхнул из камзола.

– Ну, у меня все получилось, – заявил он, снова повалившись на постель. – Я уверен. Завтра я весьма подробно извинюсь перед леди Брезингой. Затем мы немедленно покинем Гейлкип. И все испытают облегчение, когда мы уедем. Никто не будет нас преследовать, и никто не заподозрит, что мы ищем принца. – Шут так и не открыл глаза, а потом более напряженным голосом вдруг сказал: – Кажется, меня сейчас вырвет.

Я принес тазик и поставил на кровать рядом с ним. Шут обнял его, словно ребенок – куклу.

– Что ты натворил, конкретно? – потребовал я ответа.

– О Эда, сделай так, чтобы комната перестала вертеться. – Шут плотно зажмурил глаза и ответил: – Я его поцеловал. Я знал, что это поможет.

– Ты поцеловал Сайдел? Невесту Сивила?

– Нет, – простонал Шут, и я испытал короткое мгновение облегчения. – Я поцеловал Сивила.

– Что?

– Я пошел облегчиться. Когда я вернулся, Сивил ждал меня у двери в гостиную, где остальные во что-то играли. Он схватил меня за руку и потащил в другую гостиную, где набросился на меня с вопросами. Каковы мои намерения относительно Сайдел? Разве я не понял, что они помолвлены?

– И что ты ответил?

– Я сказал… – Шут немного помолчал, и его глаза округлились. Потом он наклонился над тазиком, но у него ничего не получилось, и он снова откинулся на подушки. Жалобно вздохнув, он продолжал: – Я ответил, что догадался об их помолвке и надеялся, что мы, возможно, сможем заключить свою собственную. Потом я схватил его за руку и заявил, что не вижу никаких препятствий. Сайдел очень миленькая девушка, такая же симпатичная, как и он, и я надеюсь, что мы станем очень близкими и любящими друзьями, все трое.

– А потом ты его поцеловал? – недоверчиво спросил я.

Лорд Голден еще плотнее прикрыл веки.

– Он оказался немного чересчур наивным, а я хотел, чтобы он до конца понял, что я имею в виду.

– Эда и Эль тебя забери, – выругался я и встал, а он застонал от того, что кровать под ним всколыхнулась. Я подошел к окну и выглянул во двор. – Как ты мог? – спросил я.

Шут сделал глубокий вдох, и в его голос пробралась несколько напряженная насмешка.

– Ну пожалуйста, Любимый, не нужно ревновать. Это был очень краткий и самый невинный поцелуй, какой только может быть на свете.

– О Шут! – возмутился я. Как он может насмешничать над такими вещами?

– Я всего лишь мягко прикоснулся губами к его ладони, а потом быстро лизнул языком. – Шут слабо улыбнулся. – Он выдернул руку так, будто я поставил на нем позорное клеймо. – Он вдруг начал икать, а потом скорчил кислую мину. – Ты свободен, иди в свою комнату, Том Баджерлок. Ты мне сегодня больше не понадобишься.

– Ты уверен?

Он коротко, но решительно кивнул.

– Уходи, – попросил он. – Если меня вытошнит, я не хочу, чтобы ты на это смотрел.

Я прекрасно понимал, что ему хочется сохранить передо мной остатки достоинства, которое и без того сегодня сильно пострадало, и потому ушел к себе и прикрыл дверь. После этого я начал собираться в путь. Через некоторое время я услышал из комнаты Шута вполне определенные звуки, но не пошел к нему. Есть вещи, которые человек должен делать самостоятельно и в одиночестве.

Спал я плохо. Мне страшно хотелось связаться с моим волком, но я не мог позволить себе этого утешения. Хоть я и понимал, что Шут сделал то, что должен был сделать, у меня было ощущение, будто меня измазали в грязи. Я мечтал о простой, чистой жизни волка. Ближе к рассвету меня разбудили шаги Шута в соседней комнате. Когда я к нему вошел, оказалось, что он с несчастным видом сидит за маленьким столиком. Даже свежая одежда, которую он надел, не помогла – он все равно выглядел помятым, даже волосы казались растрепанными и мокрыми от пота. На столе перед ним стояли шкатулка и зеркало. У меня на глазах он засунул во что-то палец и провел им под одним глазом – тень под ним превратилась в черный мешок.

– Мне отвратительно то, что я сделал вчера, – сказал он, тяжело вздохнув.

Мне не требовалось никаких объяснений, и я попытался успокоить его совесть.

– Возможно, ты оказал им услугу. Может быть, Сивилу полезно узнать до свадьбы, что сердце Сайдел не так постоянно, как он думал.

Шут покачал головой, отказываясь от моего утешения.

– Если бы я не повел ее за собой, она бы не стала участвовать в этом танце. Вначале она всего лишь кокетничала. Думаю, девушек учат флиртовать точно так же, как молодых людей – демонстрировать силу и мускулы. Девушки ее возраста похожи на котят, которые нападают на травинки, чтобы отточить охотничье мастерство. Они и сами не понимают, что делают. – Он снова вздохнул и обратился к шкатулке с косметикой.

Я молча наблюдал за тем, как он рисует на лице следы похмелья и возраста, удлиняя и углубляя морщины.

– А это нужно? – спросил я, когда он закрыл маленькую шкатулку и протянул мне. Я убрал ее в дорожную сумку, в которой уже были аккуратно сложены остальные вещи.

– Нужно. Я хочу, чтобы сияние, которым я был окутан вчера, окончательно потухло для Сайдел, когда я буду уезжать. Пусть она увидит распутника, который значительно старше нее. Тогда она спросит себя, о чем она думала, и бросится назад к Сивилу. Надеюсь, он ее простит. Мне совсем не хочется, чтобы она за мной бегала. – Он испустил трагический вздох, но я видел, что он потешается над самим собой. Сегодня утром великолепный фасад лорда Голдена дал трещину, и из нее выглянул Шут.

– Сияние? – скептически переспросил я.

– Разумеется. Если я захочу кого-нибудь очаровать, никто передо мной не устоит. Никто, кроме тебя. – Он с горестным видом закатил глаза. – Но сокрушаться об этом некогда. Пойди разыщи леди Брезингу и скажи, что я хотел бы переговорить с ней наедине. Потом постучись в дверь Лорел и сообщи, что мы скоро выезжаем.

К тому времени, когда я выполнил вторую часть поручения, лорд Голден уже ушел из своей комнаты, чтобы поговорить с леди Брезингой. Беседа получилась короткой, мой хозяин вскоре вернулся и приказал мне без промедления нести наши вещи вниз. Он не стал задерживаться, чтобы позавтракать, но я успел прихватить с собой все фрукты, что лежали в вазе в его комнате. Мы выживем, а ему, пожалуй, будет полезно немного поголодать.

Привели наших лошадей. Леди Брезинга вышла и холодно пожелала нам счастливого пути. Даже слуги как будто не замечали нашего отъезда. Лорд Голден еще раз извинился, объяснив свое поведение прекрасным качеством вина, которое подавали за столом леди Брезинги. Мы медленно выехали со двора, лорд Голден явно не спешил. У подножия холма мы повернули в сторону парома. Только когда мы скрылись за деревьями и нас уже не было видно из особняка, он остановился и спросил:

– Куда?

Лорел хранила обиженное молчание. Она ничего не сказала, но я понял, что, унизив себя, лорд Голден выпачкал и ее той же грязью. Теперь же, услышав меня, она пришла в ужас.

– Сюда, – ответил я и направил мою Вороную с дороги в лес, усеянный солнечными пятнами.

– Не жди нас, – велел мне Шут. – Постарайся их догнать. Мы поскачем за тобой, хотя моя бедная голова, наверное, постарается задержать нас в пути. Главное сейчас – не потерять след. Уверен, что Лорел сумеет разыскать твой. Не теряй времени, поезжай.

Мне больше не хотелось его слушать. Я сразу понял, что Шут имел в виду. Когда я догоню Ночного Волка, я буду один и смогу переговорить с ним наедине. Я кивнул и пришпорил мою Вороную. Она охотно помчалась вперед, и я позволил своему сердцу вести нас к цели. Я не стал поворачивать туда, где видел волка в прошлый раз, а сразу направился на северо-восток, зная, что он там. Я выпустил на свободу едва заметное предупреждение, чтобы он знал о моем приближении, и почувствовал, что он меня услышал. Тогда я снова пришпорил лошадь.

Ночному Волку удалось пройти на удивление большое расстояние. Меня не беспокоило, сумеет ли Лорел отыскать мои следы. Сейчас больше всего на свете мне хотелось догнать волка, убедиться в том, что он в порядке, а затем отправиться в погоню за принцем. Я все сильнее и сильнее за него беспокоился.

День выдался жарким; несмотря на то что лето шло на убыль, безжалостные солнечные лучи пробивались даже сквозь зеленый полог листьев. Сухой воздух, казалось, был пропитан пылью, она забивала рот и липла к ресницам. Я не тратил силы на то, чтобы выбирать дорогу, мы с Вороной скакали через холмы, а потом спускались в долины. Там, где пробегали ручьи, зелень была более буйной, впрочем, сейчас вода ушла под землю. Мы дважды перебрались через неглубокие речушки, и я всякий раз останавливался напоить Вороную и пил сам. А потом мы снова пускались в погоню.