Афганистан. Подлинная история страны-легенды - Мария Вячеславовна Кича

продажу высоких технологий, покупая их в Европе. Запрет рыбной ловли в американских водах и задержка открытия консульств в Нью-Йорке и Киеве не возымели серьезных последствий. Зато бойкот Олимпиады-1980 в Москве под руководством США[167] привел к тому, что советские спорсмены завоевали больше всех медалей – 195. Проанализировав ситуацию, администрация Картера приняла теорию, согласно которой ввод ОКСВ в Афганистан интерпретировался как часть империалистического натиска на морские порты и нефть Персидского залива – то есть Вашингтон разыгрывал старую карту, актуальную для Российской империи XIX в. Президент анонсировал «доктрину Картера», на основании которой Штаты обязались ответить силой на советскую экспансию в регионе Персидского залива. Впрочем, как только ОКСВ застрял в Афганистане, дальнейшее продвижение советских войск казалось весьма сомнительным, – но события 1979 г. надолго определили советско-афганские отношения.

14 января 1980 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию № A/RES/ES-6/2 «Положение в Афганистане и его последствия для международного мира и безопасности», в которой выразила «глубокое сожаление» и обеспокоенность судьбой беженцев, а также призвала вывести «все иностранные войска» из ДРА. Резолюция не имела обязательного характера: за нее проголосовало 104 страны, против – 18, воздержались – 18. Позже в 1980 г. аналогичные резолюции вынесли Движение неприсоединения и Организация Исламская конференция[168].

Так или иначе, многие государства – особенно бывшие союзники и сателлиты СССР из числа стран третьего мира – критиковали политику Кремля в Афганистане. Советник президента США по национальной безопасности Збигнев Бжезинский (1928–2017) подтвердил, что ЦРУ начало помогать моджахедам еще в июле 1979 г. – однако впоследствии он ратовал за более интенсивную программу помощи. Это воодушевляло мусульманские (в том числе и формально светские) страны, для которых Афганская война была в первую очередь джихадом против «неверных». В 1980 г. американский министр обороны Гарольд Браун посетил КНР – и Пекин согласился предоставить душманам автоматы, гранатометы и зенитные орудия через Пакистан; для Китая это был выгодный и безболезненный способ доставить неприятности своему советскому конкуренту. Кроме того, Штаты получали оружие из Египта, Саудовской Аравии и Индии – и переправляли в ДРА. Европа, напротив, выступала за мирное урегулирование конфликта, ибо, по мнению большинства европейских правительств, Вашингтон чересчур остро реагировал на происходящее – принимая во внимание относительную неважность Афганистана в стратегическом плане и с учетом того, что никто все равно не мог ничего поделать.

После смерти Тараки и Амина – а также при поддержке СССР – Бабрак Кармаль наконец-то получил шанс реализовать политический подход, который он отстаивал с первых дней существования НДПА, а именно – привлечь некоммунистов к государственным делам. Однако стратегия Кармаля могла сработать лишь в апреле 1978 г. – в самом начале Саурской революции. К тому моменту, когда Советы поставили его во главе ДРА, миллионы афганцев уже примкнули к оппозиции. Патриотические воззвания генсека к народу звучали как насмешка – ведь афганские города были заняты солдатами атеистической зарубежной державы.

Кармаль учредил «правительство национального единства», куда вошли 28 министров (подавляющее большинство из них являлось парчамистами, несколько человек принадлежали к фракции «Хальк» и еще трое не были членами НДПА). 2 января 1981 г. генсек объявил о создании Национального фронта Отечества – зонтичной организации НДПА, нацеленной на расширение социальной базы коммунистического режима. Первый съезд состоялся 15 июня – по официальным данным, на нем присутствовало около полумиллиона делегатов, которые представляли все слои афганского общества: профсоюзные деятели (200 тыс. человек), молодежные активисты (25 тыс. человек), женщины, муллы, крестьяне и др. Впрочем, Национальный фронт Отечества не продемонстрировал особой активности. По замечаниям наблюдателей, в реальности на съезде было максимум несколько тысяч делегатов – в основном членов «Парчама».

Кремль скептически относился к радикальным преобразованиям в Афганистане. В 1980 г. Кармаль провозгласил политику невмешательства в жизнь тех племен, которые откажутся от борьбы с правительством, – особенно в районах возле пакистанской границы. Кабул возобновил выплаты традиционных субсидий влиятельным кланам. Летом 1981 г. генсек объявил, что в земельную реформу внесены изменения – отныне конфискации не подлежали земли офицеров и провластных ханов. Крестьяне, добровольно отправившие сыновей на службу в армию, получали приоритет при распределении конфискованных угодий.

Тем не менее Советы поняли, что у НДПА нет ни народной поддержки, ни ресурсов и навыков для того, чтобы обрести ее в ближайшем будущем. Тогда мушаверы обратились к проверенному методу – воспитанию подрастающего поколения в советском духе. К 1982 г. 40 тыс. детей в возрасте с 10 до 14 лет числились пионерами и активно доносили на родителей, учителей и одноклассников. По достижении 15 лет они вступали в Демократическую молодежную организацию (аналог комсомола), дежурили в публичных местах и распространяли пропагандистские материалы. Лучших «комсомольцев» принимали в НДПА. Беспризорников, осиротевших во время войны, помещали в интернаты и учебные центры, которые курировала ХАД. Тысячи школьников отправили на учебу в СССР[169]. Школьная программа была переписана, в нее ввели политические занятия и уроки русского языка. Набор в вузы упал до 5000 человек (в конце 1970-х гг. ежегодно зачисляли около 15 тыс.); преподавателей-немарксистов уволили.

Бабрак Кармаль активно использовал мусульманскую риторику – например, называл ввод ОКСВ «волей Всевышнего». С апреля 1980 г. все государственные документы начинались с ритуальной фразы: «Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного». Временная конституция ДРА официально закрепила верховенство ислама – и правительство пыталось создать ислам в советском стиле, чтобы он работал на благо государства. Впервые в истории Афганистана возник мусульманский департамент, позже ставший министерством по делам хаджа[170] и религии, – он контролировал фонды мечетей и суфийских орденов. На эти деньги отремонтировали более 500 мечетей по всей стране и возвели десятки новых (только в Кабуле – 34). Мулл привечали в правительстве и умоляли присоединиться к Совету мусульманских ученых. Провластных мулл и улемов поощряли – в частности деньгами и талонами на продукты питания и предметы первой необходимости. К тому же по мере ухудшения экономической ситуации режим спонсировал хадж для лояльных граждан и бесплатно поставлял дрова в мечети. По словам Кармаля, в 1985 г. чиновники раздали афганцам тысячи экземпляров Корана.

Некоторые муллы прельстились привилегиями и начали лоббировать государственные интересы – но многие по-прежнему расценивали любые коммунистические инициативы как осквернение священных устоев. Они не доверяли кремлевским болванчикам в Кабуле, даже если те рядились в мусульманские одежды. В итоге религиозная власть в Афганистане раскололась, подобно политической, – и, следовательно, ей стало еще труднее управлять из центра. У большинства мулл имелись только местные последователи в отдельных деревнях, кишлаках и городских кварталах – за исключением нескольких авторитетных династий, которые, по общему мнению, восходили еще к пророку Мухаммеду. Такие почтенные семейства – например Моджадедди – пережили репрессии «Халька»; неудивительно, что их уцелевшие