Сладостное забвение - Даниэль Лори
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я нашла номер Бенито и отправила ему эсэмэску.
Я: Заскочи за мной, пожалуйста.
Сразу же появились три точки, обозначающие, что он печатает.
Бенито: Ты ведь в курсе, что я не могу.
Я знала, что он именно так и ответит, но мне уже мерещилось, что стены надвигаются на меня и сдавливают легкие. Если я не выберусь отсюда, то задохнусь.
Я: Пожалуйста. Я хочу поговорить с Адрианой.
Бенито: Позвони на домашний.
Я: Нет, мне надо ее увидеть.
Бенито: Черт возьми, Елена!
Я: Пож…
Бенито: Мать его, чего я только не делаю ради женщин!
Нахлынуло облегчение, и я наконец смогла сделать вдох.
Бенито: Туз там?
Я: Нет. Только Лука.
Бенито: Тогда обязательно спроси у него разрешения.
Я: Да, Бенни, конечно.
Бенито: Только давай вот без всяких «Бенни». Скоро приеду.
Я отнесла кружку кофе к себе в комнату и набралась терпения. Получив эсэмэску, что Бенито ждет меня у главного входа, я подскочила и сбежала вниз по лестнице, только чтобы обнаружить, что Лука с Изабель все еще заняты. Прошло уже добрых минут двадцать. Я помедлила. Ни секунды больше не могла здесь находиться, но от перспективы соваться в кабинет крутило живот.
Я нашла лист бумаги и написала краткую записку, мол, Бенито меня забрал, и я на пару часов съезжу домой. Рука зависла над словом «дом». Вряд ли я до сих пор считала особняк родителей домом, но жилище Нико сейчас являлось им в последнюю очередь.
Я вышла на крыльцо, поскольку Бенито ждал на улице, но и не только по этой причине. Я не хотела использовать заднюю дверь, потому что тогда меня бы услышал Лука. На краю сознания вертелась мысль, что он меня не отпустит, а это недопустимо.
С бьющимся сердцем я с тихим щелчком закрыла входную дверь.
И вскоре забралась на пассажирское сидение.
Бенито строчил эсэмэски, вероятно, очередной невезучей барышне. Я была непомерно рада видеть кузена, и на глаза навернулись слезы.
– Я обязан тебе про нее рассказать, Елена, – сказал он, бросая телефон на приборную панель. – Блондинка, высокая… а какие ноги! – Бенито сделал круг из большого и указательного пальцев, жестом показывая «идеально», и посмотрел на меня. Уронив руку, он сразу помрачнел. – Что этот ублюдок сделал?
– Ничего. – Я потрясла головой, вытирая глаза. – Зато я веду себя как глупая девчонка.
Он прищурился.
– Елена.
Я кинулась на него с объятиями, обвив руками шею Бенито. От кузена исходил запах геля для волос за сто долларов, смешанный с любимым коронным парфюмом.
– Я понятия не имею, как ты вообще цепляешь женщин, когда на тебе столько парфюма: за километр можно учуять.
Кузен обнял меня в ответ.
– Штабелями ложатся.
– Спасибо, что подобрал меня.
Он стиснул меня сильнее.
– Если он сделает тебе больно, скажешь мне. – Это не было вопросом, но прозвучало именно так.
Но мы оба знали, что Бенито ничего не сможет сделать, если дело дойдет до рукоприкладства. Никто в Коза ностра не совал нос в чужие жизни и в отношения. Не вмешивался, даже если речь шла о насилии.
– Он ничего такого не сделал. – Я отстранилась и пристегнула ремень.
– А в чем же проблема? – Бенито стер слезу с моей щеки. – Месячные? Красная армия пожаловала?
Я засмеялась.
– Я скучала.
– Я тоже скучал, кузина. Поехали домой.
Домой.
Когда Бенито это сказал, все равно прозвучало как-то не так.
Глава сороковая
Если Солнце и Луна когда-то начнут сомневаться,
Они немедленно погаснут.
– Уильям Блейк[98] –Елена
Дедушкины часы на столе заполняли тишину в комнате мерным тиканьем.
Мама отпила вина и уставилась на меня.
Бабушка сидела на диване и смотрела на меня так, словно знала, что накануне я занималась умопомрачительным сексом до свадьбы.
Я покраснела.
Она по-кошачьи улыбнулась.
– Поешь фруктового салата, Елена. – Мама поставила бокал с вином на столик и пододвинула ко мне тарелку. – Только вчера приготовила.
– Мам, я не голодная.
Бабуля и мама синхронно выпучили глаза, будто я заявила, что собираюсь постричься в монашки. Я тут же пожалела о сказанном.
Мать прижала руку к груди.
– Я так и знала, что с этим Руссо не обойдется без насилия.
Я вздохнула.
– Он не…
– Я тебя умоляю! – Бабуля фыркнула. – По-моему, у них все сугубо по согласию. – Она осмотрела меня, как рассматривают невесту, появившуюся перед гостями в грязном платье.
– Надя! – укоризненно воскликнула мама. – Но я совсем другое имела в виду!
– Разумеется. Ты самая большая ханжа по эту сторону Миссисипи.
– Послушайте, не было никакого насилия! – Я неловко скрестила ноги. – Я сыта.
Похоже, мама мне не поверила, но бабуля сразу смягчилась.
– Ты всегда голодная, – пробормотала она.
– Нет, – уперлась я как двухлетка.
Родительница покачала головой.
– Как мы могли это допустить! – Она пододвинула тарелку еще ближе ко мне. – Худшее, что твой папа́ сделал в жизни.
Я вскинула бровь. «Худшее?»
Бабуля хмыкнула.
– Всем было плевать, когда он без раздумий отдал ему Адриану.
– Нам было не плевать, – возразила мама.
– Неправда. Я прекрасно помню, как ты говорила