Башни земли Ад - Владимир Свержин

Пользуясь возможностью, паша развернул свое войско широким полумесяцем и пошел в атаку, загибая фланги и грозя сомкнуть кольцо. Замешкавшийся было у возов королевич, должно быть, увидев, как перепуганные коноводы гонят табун в лес, и осознав, что еще несколько минут, и окружения не избежать, также устремился под защиту лесной чащи.

С радостным кличем «Аллах акбар!» османские сепаги бросились вслед отступающим. Путь их лежал между выставленных рядами возов. Но едва всадники на галопе втянулись в проходы между ними, как где-то поблизости взвыла сигнальная труба. Из высокой травы со скрежетом поднялись и натянулись соединяющие возы железные цепи, слетели на головы конников грубые полотнища тентов, а из-за высоких бортов сквозь прорезанные бойницы по всадникам в упор ударили арбалетчики, укрывшиеся в возах. Стоявшие за их спинами алебардиры тут же передали им новые, уже заряженные, и принялись натягивать тетивы использованных арбалетов. Попавшие в ловушку всадники топтались на месте, кое-где пытались лезть на возы, но безуспешно — форты на колесах моментально ощетинивались алебардами, не давая приблизиться. Оставшаяся часть османского войска смешалась, потеряв управление. И тут из лесу под звук труб и грохот барабанов с развернутыми знаменами, опустив острия пик, выступила и пошла в атаку мерным шагом пехота.

Если маневр с возами сбил наступательный порыв османского войска, то удар пехоты на кавалерию окончательно поверг османов в шок. Всем им, привыкшим с молодых ногтей к седлу, казалась дикой сама идея подобного маневра. Конечно, и у султана были янычары, храбрые и неудержимые в атаке, но они никогда не ходили таким сомкнутым строем с таким холодным безучастным спокойствием. Турки попытались было вновь броситься в атаку, но места для маневра уже не осталось.

Пехотный строй разворачивался, захлопываясь, подобно волчьему капкану, прижимая всадников к возам, откуда продолжали густо лететь арбалетные болты.

— С возами это ты хорошо придумал, — наблюдая за происходящим, констатировал Мишель Дюнуар.

— Знаешь, пан Михал, — улыбнулся Ян Жижка, — мы, пока сюда шли, как-то на дороге встретили графский кортеж. И вот пока наша кавалерия с ними разъезжалась, мне мысль в голову и пришла. Ну и ты с гонцом ловко сочинил.

— Ну, это ерунда, — отмахнулся барон, — человеку вообще свойственно видеть то, что он хочет видеть. Если врагу мельком показать всадника в приметной одежде, а потом, после короткой погони — труп в такой же, противник будет в полной уверенности, что подстрелил именно того, кого нужно. Ваше высочество, — Мишель повернулся к Стефану, — как видите, османы сдаются. Вам принимать капитуляцию. И вперед, на крепость, пока в Лознике не опомнились.

Хасан Галаади сложил ладони перед грудью и склонил голову:

— Да благословит тебя Аллах, милостивый, милосердный, о Великий амир.

Тимур с неожиданной резвостью вскочил с кошмы и, едва не перевернув чашу с кумысом, устремился навстречу дервишу.

— Какие новости, Хасан-эфенди?

— Флот в девятнадцать вымпелов стоит на якоре у самой бухты Золотого Рога, о Повелитель Счастливых Созвездий. Эмирал Вигбольд, выслушав предложенные тобой условия, принял их с почтением. Он также разослал письма к другим охотникам за морской добычей, предлагая выступить с ним заедино. Как утверждает этот храбрый гяур, в ближайшие три-пять дней под его флаг соберутся еще несколько кораблей.

— Это хорошая весть, друг мой, очень хорошая. — Тамерлан сжал кулаки, на морщинистом лице его, обтянутом сухой желтоватой кожей, появилась хищная улыбка, больше похожая на оскал.

— Жив ли мой родич? — возвращаясь к оставленному кумысу, поинтересовался Тимур.

— Не только жив, но и в добром здравии. Мы проговорили с ним весь обратный путь. Пираты не причинили ему вреда и даже, очевидно, чтобы не вызвать твоего гнева, о Великий амир, содержали его вполне пристойно.

— Хорошо, — равнодушно кивнул Тамерлан. — Что за новости он везет из Самарканда? Уверен, Эльчи-бей рассказал тебе.

— Не стану отрицать. Он и впрямь не скрыл, что заставило его отправиться в столь далекое и опасное путешествие.

— Говори.

— Твои сограждане избрали себе гонца, дабы тот привез встревожившую их весть. Было бы неразумным для меня посягать на право…

— Значит, он привез дурную весть, — прервал речь дервиша Тамерлан. — Иначе к чему эти велеречия? — Он повернулся к одному из советников. — Вели привести ко мне Эльчи-бея. Ступай, ты прекрасно выполнил порученное тебе.

Хасан, поклонившись, вышел.

— Дервиш вызывает Ваганта. Вагант, ответь Дервишу.

— Слушаю тебя, Хасан.

— Эскадра на подходе. Как там твои успехи?

— Все штатно. Утром разгромили Гусейн-пашу, сейчас вот стоим под Лозником. Если хочешь, сам взгляни.

Дюнуар включил картинку и перевел взгляд на крепостные башни, прилепившиеся на отвесных склонах, и ворота крепости, возле которых хлопал по ветру королевский штандарт. Чуть в стороне, выставив стену щитов-повез стояла пехота. Еще дальше играли на ветру расцвеченные гербами рыцарские вымпелы. Стефан Лазоревич гарцевал на белом арабчаке, переговариваясь с комендантом старой каменной твердыни:

— Мы обо всем договорились с тобой, Юнус-бей. И только коварный Гусейн-паша помешал тебе, мудрому и честному воину, поступить разумно и справедливо. Но вот что стало с Гусейн-пашой. — Королевич подал знак, и один из слуг поднес ему открытую суму. Наследник сербского престола запустил туда руку и извлек оттуда отсеченную голову. — Аллах карает за коварство. — Стефан опустил трофей в кожаный мешок. — И Гусейн, и его алары,[33] и сипаги, гордость Баязида, сегодня днем сложили головы или были взяты в плен. Сам знаешь, участь тех, кто выжил, будет плачевна. Впредь не пройдет и дня, чтобы они не прокляли тот час, когда ангел смерти, налагая печать на чело, оставил их в живых. Но что касается тебя и всех твоих людей, мои обещания остаются в силе. Я сохраню вам жизнь, личное имущество и дам свободу уйти из моих земель.

С боевой галереи не доносилось ни слова. Юнус-бей был старым и опытным воином. Уже без малого тридцать лет он провел, сражаясь во славу султана Баязида и его отца, Мурада I, погибшего некогда здесь, в Сербии, в схватке на Косовом поле. В то время Юнус-бей был еще молодым командиром бехли — всадников из земель, подчиненных Оттоманской империи. В том бою Юнус отличился, сумев остановить атаку сербов на фланг султанской армии. Баязид, сменивший отца на троне и возглавивший армию там, на Косовом поле, высоко ценил Юнуса и даже сделал его беем. Именно ему, храбрецу Юнусу, вскоре после сражения султан повелел задушить Якуба, собственного младшего брата, любимца армии, чтобы избежать возможного переворота: Юнус беспрекословно и даже, как показалось Баязиду, с радостью выполнил то щекотливое задание. Султан умел разбираться в людях.