Башни земли Ад - Владимир Свержин

Вначале Баязид надеялся отсидеться здесь, подождать, когда Тамерлан завязнет в схватках с гяурами, когда хитроумный Мануил ударит ему в спину, и вот тогда возвратиться и отвоевать трон. Но не тут-то было. Тамерлан все не начинал большой войны, а Мануил оставался преданным союзником. Зато тут страсти разгорались не на шутку.

Королевич Стефан, которого он надеялся одолеть в одном-двух сражениях, как некогда его отца, вовсе не собирался принимать бой. Он бил исподтишка, небольшими отрядами, и скрывался в лесах, в ущельях, в пещерах, куда только шайтан осмелится сунуть голову, не опасаясь ее потерять.

Поняв бессмысленность такой войны, Баязид решил захватить основные крепости и делать вылазки оттуда, не давая сербам покоя, убивать, жечь, захватывать продовольствие. И в тот день, когда он распорядился перейти к этой тактике, к его досаде, пришло наставление из Константинополя действовать именно таким образом. Теперь Баязида не оставляло гнетущее чувство, будто он безропотно выполняет приказы Тимура. Следовало напомнить, что султан османской Порты — союзник Тамерлана, а вовсе не один из его темников! Баязид уже начал подумывать, не вступить ли в переговоры со Стефаном Лазоревичем, объединиться против общего врага, но понимал, что, памятуя прежние дни, королевич скорее заключит союз с самим Тамерланом.

Когда пришло это треклятое письмо от Тимура, в котором он требовал, оставив небольшие гарнизоны в крепостях, идти к побережью, чтобы затем ударить по Венеции, Баязид пришел в бешенство. Теперь Железный Хромец уже не скрывал, что намерен использовать его как наконечник копья, вовсе не считаясь с судьбой посылаемых на смерть. Напоминание о том, что в Венеции прячется его, Баязида, сын, было лишь уловкой. Причем Великий амир даже не слишком пытался скрыть умысел. Он не советовался с союзником, он требовал повиновения!

Баязид отбросил свиток. Не подчиниться указу, поднять знамя против самаркандского выскочки?.. Нет, еще не время. Тимур не станет терпеть измены союзника, и окажется потрепанное войско османов между двух огней. Значит, придется уходить, придется улыбаться, торговаться из-за добычи и ждать, ждать часа, чтобы нанести удар.

— О мудрейший! Да хранит Аллах…

Баязид обернулся. На пороге стоял Гусейн-паша — его правая рука и соратник во многих кровавых битвах.

— Наши аскеры сегодня делали вылазку у Стоячей Браницы…

— И что же? — Баязид приблизился к боевому товарищу.

— Они перехватили гонца, посланного Стефаном Лазоревичем.

— Его взяли живым?

— Увы, нет. Но при гонце было обнаружено послание одному из воевод королевича — Любомиру Славичу. Сейчас наш толмач переводит текст, но смысл послания уже ясен: королевич пишет, что на подходе к границе большое войско наемников. Сейчас он собирает деньги, чтобы заплатить им, и потому требует от всех воевод прислать как можно больше золота, а заодно воздержаться от каких-либо нападений на нас, чтобы не распылять силы.

— Денег ему не собрать, — хищно улыбнулся Баязид. — Если вытрусить мошну константинопольских нищих, у них золота наберется больше, чем у этого королевича. А если наемники не получат денег, они начнут грабить и захватывать все, до чего дотянутся. Таким образом, то, что он думал использовать против меня, обернется против него самого. Сейчас я могу уйти безбоязненно. А затем вернуться и ударить в спину. Ты принес хорошие вести, Гусейн!

Лозник, старая византийская крепость, подобно амбарному замку надежно запирала горный перевал еще в те времена, когда служила пограничным укреплением между ромейской империей и племенами варваров. Именно здесь по решению Баязида оставались главные силы той части османской армии, которой надлежало удерживать пути к побережью на время отсутствия султана. Именно здесь обосновался Гусейн-паша, командующий турецким арьергардом.

— Сербы не оставят наш уход без внимания, — прощаясь с боевым товарищем, предрек Баязид. — Я специально отдал приказ распустить по округе слух, будто в крепости остаются лишь слабые, больные да кучка стражников, чтобы только нести караул на стенах. Наверняка они захотят воспользоваться случаем и нагрянуть в гости.

— Мудрость твоя безмерна, о великий, — отвечал Гусейн-паша.

— Стефан не упустит случая. Ему нечем расплачиваться с наемниками, и трофеи для него — единственное спасение! Я знаю, Гусейн, ты верно распорядишься этой силой. — Султан погладил рукоять сабли. — Немалой силой.

— Если будет на то воля Аллаха, я укажу гяурам их место. Я приведу Стефана в колодках.

— Сделай это. И я дам тебе столько золота, сколько ты сможешь унести.

«Сделай это» звучало в голове военачальника, когда он увидел из башни приближающийся отряд всадников под королевским штандартом с сербским орлом.

«Вот они и попались», — удовлетворенно потирая руки, прошептал он. Паша оглянулся и поманил к себе командира гарнизона.

— Прикажи кавалерии седлать коней, а сам вступай в переговоры. Пусть они уверятся, что вас мало, что вы готовы сдать крепость, если вам будут гарантированы жизнь и безопасность.

— Исполню все, как ты повелел, о храбрейший паша! — откланялся комендант.

— Кавалерии не шуметь! — вдогонку ему бросил военачальник. — Когда будут готовы ударить, я дам знак. Соглашайся на предложенные условия и открывай ворота, якобы для того, чтобы вынести ключи. Пусть Стефан уверится в своей победе.

Переговоры длились недолго. Минут через двадцать сербский королевич любезно пообещал сохранить жизнь и даже оставить личное имущество всем, кто сдастся на его милость. Еще через несколько минут тяжеленные ворота отворились, и первый ряд сепагов — доспешной османской кавалерии, ринулся вниз по склону.

— Измена! — раздалось среди наездников Стефана Лазоревича. И тут же отряд, повернув коней, устремился прочь от крепостных стен. Гусейн-паша мчал впереди своих аскеров, радостно осознавая, как медленно, но неуклонно сокращается дистанция, разделяющая его войско и телохранителей Стефана Лазоревича. Еще немного, и он нагонит королевича, нагонит и возьмет в плен. Без остановки преодолев несколько миль, всадники спустились в зеленое предгорье. На обширном лугу рядами стояли распряженные возы, кони как ни в чем не бывало паслись неподалеку.

«Обоз, — понял Гусейн-паша. — Аллах сегодня милостив ко мне. Если Стефан думал укрепиться в Лознике, то, возможно, вся его казна и все имущество в этом обозе».

Пользуясь возможностью, паша развернул свое войско широким полумесяцем и пошел в атаку, загибая фланги и грозя сомкнуть кольцо. Замешкавшийся было у возов королевич, должно быть, увидев, как перепуганные коноводы гонят табун в лес, и осознав, что еще несколько минут, и окружения не избежать, также устремился под защиту лесной чащи.