Не будите Гаурдака - Светлана Багдерина

— Отчего такие кислые лица? — поднялись брови домиком у богини домашнего очага.

— Эти, в зале, опять дерутся… Пройти невозможно… Если найдете среди филе топор, кусок кольчуги, или бородатого рыжего мужика — не удивляйтесь…

Впервые за несколько дней и боги, и смертные расхохотались от всей души.

Отсмеявшись и навалив себе на тарелку румяных сочных ребрышек, Мьёлнир кивнул вцепившемуся зубами в окорок сын конунга.

— И, кстати, Олаф. Пока не забыл. Как наследник своего отца, ты должен знать. С набегами и рейдами покончено навсегда.

— Что?..

— Он говорит, что убивать беззащитного ближнего своего — больше не богоугодное дело, — с готовностью интерпретировала божью волю Серафима.

Отряг подавился недожеванным куском и закашлялся.

— Но?.. но как же?.. подвиги?.. воинская слава?..

— Слава воинская будет, когда на вас враг нападет, а отрягам защищаться придется, — строго глянул на непонятливого королевича Громовержец.

— Так вот и жди, когда он нападет!!!

— Не ждите. Кроме подвигов, на свете много чего есть интересного и удивительного! Займитесь, к примеру, рыбалкой! — предложил Иванушка. — Вы с вашей невероятной сельдью все рынки Белого Света без единого удара завоюете! А если не нравится рыбачить — подумайте, сколько в мире еще неоткрытых земель, белых пятен на карте!.. Вот вам и подвиги!

— Нень Чупецкая до сих пор не найдена! — воодушевленно начал загибать истекающие жиром пальцы Адалет. — Морской путь в Вамаяси не проложен! Диснейланд не открыт!

— Вот вам и приключения, и опасности, и открытия — дело исключительно для настоящих героев! — убежденно закончил Иван.

При слове "приключения" Олаф встрепенулся было, но тут же вновь завял, как подснежник в песках Сулеймании.

— Опасности — это хорошо… — жалким голосом проговорил он. — Но…

— Что — "но"? Выкладывай, парень, своему верховному богу, что там еще за "но" у тебя за пазухой завелись!

Олаф замялся, покраснел, потупил в тарелку очи и, наконец, признался.

— Без сражений душам отрягов придется идти в угрюмый Хел, а не в Старкад, как каким-то трусливым… трусливым…

Полумрак Нифльхайма, черная клетка из осколков Гуннингапа и вереницы кротко улыбающихся Мьёлниру фантомов вспыхнули в его мозгу, как комета в ночи, и отряг пристыжено втянул голову в плечи.

— Прости, Мьёлнир… Они… твои крестьяне… не трусы. Я знаю, мне духи рассказал, что там, в Хеле, руины были старого Хольмстадта, где жили купцы, крестьяне и ремесленники… Это потом, когда с севера пришли воинственные племена, город сожгли, а новый построили в другом месте… И с тех времен пошло, что те, кто меч не держат — как бы недочеловеки… Я всё теперь знаю… Но… Воины Отрягии смеясь гибнут в сражениях, потому что знают, что после смерти их души полетят на конях воинственных брунгильд в Старкад. Но если бы этого не было… Или если бы они знали, что после смерти существование их прекратится, и они просто исчезнут, как отражение в реке, как тень ночью, как сон по утру… Я бы так, наверное, не смог.

— Ну, так в чем дело! — радостно воскликнула Серафима. — Всего-то остается, что устроить свой Хел… или Старкад… или как там это у вас будет называться, для каждого класса!

— В смысле?..

Одиннадцать озадаченных взглядов смертных и три — бессмертных устремились на нее почти одновременно.

— Ну, в смысле, у моряков и рыбаков, к примеру, ведь есть своя богиня? Вот после смерти они могли бы уплывать под ее крылышко, и заниматься там тем, что все водоплавающие любят больше всего. Днем носиться по морям. Ночью — куралесить в тавернах. И крестьян тоже нечего больше обижать. Мьёлнир мог бы организовать им свое царствие небесное: днем — пахота: лошади сильные, послушные, земля — чернозем, ни комка, ни камушка… Раз пойдут — поле вспахано. Другой раз пройдут — засеяно. К вечеру — посиделки, гулянки, хороводы, каждое воскресенье — ярмарка, музыка, карусели, танцы…

— Я бы и сам в таком местечке пожить не отказался… — хмыкнул Рагнарок, но быстро уточнил. — Денек, не больше.

— Танцы у них, значит! Ярмарки! — возмущенно вскочил и грохнул кулаком по столу Каррак. — А ремесленники мои что ж, хуже?!

— А целители?..

— А торговцы?..

— Да вы только сядьте спокойно и помозгуйте пару дней — вот всё и придумаете! — умиротворяющее вскинула ладошки Сенька. — Хеймдалл большой — всем места хватит!

— А Хел, что ж, пустой тогда останется? — нахмурился Светоносный.

— Почему пустой? — взял слово маг-хранитель. — Туда пойдут те, кто при жизни своей больше зла причинил людям, чем добра, будь он хоть крестьянин, хоть купец, хоть ярл, хоть сапожник. Коль в душе мрак — во мрак пусть и отправляются.

— Но как тут разобраться?..

— Улар! — озарило и Ивана. — Вы ж богиня справедливости! Будете на входе в Хеймдалл встречать души, и деяния их при жизни оценивать, кого — в Хел, кого — на ярмарку, или в таверну!..

— По-моему, это справедливо, — торжественно проговорила богиня.

Первое пленарное заседание совета богов Эзира, посвященное новому мироустройству, затянулось до утра.

Закончили драться в холле тени павших героев.

Доели оленину, за ней — баранину, пирожки, холодец, квас, селедку, соленые огурцы, молоко и варенье.

Зарозовел горизонт.

И только когда из зала снова донесся первый звон стали о чью-то голову, усталые, сонные1, но донельзя довольные предстоящими великими свершениями смертные и бессмертные поднялись из-за обеденного стола, успевшего за ночь побывать еще и письменным и штабным, и принялись прощаться.

------------

1 — Кроме, естественно, хронически свежего и бодрого Иванушки.

------------

Одна за другой уносились от дверей Старкада золоченые кареты, чистокровные скакуны, серебряные ладьи…

Когда ожидать замешкавшуюся где-то коляску осталсь одна Аос, Олаф, набравшись вдруг смелости, подошел к Мьёлниру и умоляюще заглянул ему в глаза.

— Ты… не мог бы… сделать так, чтобы она… чтобы Аос?.. Пожалуйста… Ну, чтобы она была… как бы это сказать…

— Я? — испуганно глянул на отряга бог. — Это к Нолле, скорее…

— Я спрашивал, она не может… — залился всеми оттенками алого рыжий парень. — А у тебя ведь кольцо…

— Кольцо?.. — задумался Громовержец. — Хм… кольцо…

— А ты сам попробуй, внучок, — раздался вдруг у Олафа за спиной скрипучий голос Волупты, и все оглянулись. — Ты ведь к ней, вижу я, неровно дышишь?

Волны жара стали исходить от моментально вспотевшего кородевича, как от перетопленной лукоморской печки.

— Вот и дерзай, — ободряюще улыбнулась и подмигнула старушка. — Если уж ты не сможешь — не получится ни у кого. Дай ему кольцо, Мьёлнир. Пусть идет.