Чаша и Крест - Вера Семенова

Несколько мгновений Гвендор внимательно смотрел на нее сверху вниз, потом, махнув рукой, похлопал коня по шее:

— Молодец, Грэди.

Дверь дома захлопнулась за ним, но Рандалин все еще продолжала сидеть на земле, глядя то на окончательно стемневшее небо, на котором сквозь быстро пролетающие облака проглядывали крупные звезды, то на уходящую в бесконечность просеку. В единственном окне дома загорелся теплый качающийся свет. Лес был полон звуками — она слышала журчание, легкий свист, отдаленное уханье, шелест, стоны, но сильнее всего в ушах продолжал звучать шепот листьев, так похожий на голос лани с печальными глазами.

Наконец она поднялась на подгибающиеся ноги и распахнула дверь. Гвендор возился с камином, подсовывая поленья в медленно разгорающееся пламя. Ему было немного неудобно действовать одной рукой, но он так сверкнул глазами в сторону вошедшей Рандалин, что та поняла и не стала соваться с предложениями помощи. Кроме очага, в комнате была одна придвинутая к стене узкая кровать, большое плетеное кресло и сколоченный из досок стол, стоящий у окна.

— Ночью будет холодно, — сказал вдруг Гвендор, продолжая бороться с непослушным камином. Дрова наконец затрещали, и он удовлетворенно поправил их толстой веткой, заслоняясь рукой от летящих искр. — Олирна поднимет туман из болот.

— И что с ними будет? — спросила Рандалин, невольно поежившись.

— С кем?

— С отрядом Лоциуса.

— Ничего особенного, — Гвендор пожал плечами, выпрямляясь. Его здоровая щека была измазана сажей. — Думаю, что его спутники наконец-то освободятся от его власти и вернутся домой, хоть и не без некоторого удивления, что же с ними собственно произошло.

— И все?

— А что вы ожидали? Что из чащобы выбегут кровожадные монстры и их растерзают? Такой вариант развития событий вас бы устроил больше?

— Я просто его предполагала, — Рандалин скрестила руки на груди, — исходя из своих представлений о нравах крестоносцев. Я не надеялась найти в вас столь милосердного отношения к врагам.

— А разве чашники не практикуют изучение самых изощренных заклятий? В том числе действующих на сознание людей и влияющих на стихии?

— К сожалению, я всегда была скверной ученицей. Но вряд ли это можно сказать о вас — иначе вы бы не стали преемником Ронана.

— И тогда вы приехали бы в Круахан разговаривать не со мной, а с кем-то другим? Я не вынес бы такого удара судьбы.

— Скажите, Гвендор, — Рандалин, удобно устроившаяся в кресле, вскочила, уперев руки в бок. — Вы когда-нибудь разговариваете с кем-нибудь серьезно?

Гвендор отряхнул руки и наконец вытер сажу с лица.

— В мире и без того достаточно серьезных вещей, миледи Рандалин. Потом, мне кажется, что мой образ и так слишком мрачен, чтобы усугублять его излишней серьезностью. Тогда от меня будете падать в обморок не только вы, а в придачу дети и беременные женщины.

Несколько мгновений Рандалин меряла его взглядом, но потом решила, что продолжать разговор в том же тоне бесполезно.

— Послушайте… — она подошла к камину с другой стороны и опустилась на пол перед ним, глядя на пламя. — Почему вы сказали этой…

— Олирне, — поправил ее Гвендор. — Мы в ее владениях.

"Олииииирна". - подхватил шепот листьев за окном.

— Почему вы сказали Олирне, будто во мне какая-то древняя кровь?

— Потому что это правда, — Гвендор пожал плечами. — Даже если вы этого не чувствуете, это довольно неплохо видно всем, кто когда-либо интересовался историей этого мира.

— Что такое древняя кровь?

— Это кровь народа, который пришел сюда первым, — Гвендор усмехнулся, занимая покинутое кресло. Он подвинул его к камину и блаженно вытянул ноги, откинувшись на спинку. Отблески пламени снова танцевали на его лице, но теперь оно казалось менее пугающим — может, просто она успела привыкнуть к этим темным грубым рубцам на щеке? — Народа, который жил в лесах, холмах и реках, до того как люди нарушили их покой своим присутствием… — его голос зазвучал чуть сонно. — Кто-то зовет их сидами, кто-то эльфами. Но смысл от этого не сильно меняется. Спите, Рандалин, — он кивнул на единственную кровать. — Сначала вам будут мешать звуки, потом вы привыкнете. В середине Гревенского леса обычно снятся хорошие сны. Если только вы пришли сюда со спокойным сердцем.

Но ее сердце было далеко от спокойного. Вначале она долго не могла заснуть и бесполезно переворачивалась с боку на бок на жесткой кровати, сбивая на пол плащ, на котором лежала. Камин тускло светился, догорая, и в его отблесках она отчетливо видела фигуру Гвендора, неподвижно сидящего в кресле. Он развернул кресло спиной к ней, то ли чтобы не смущать ее, то ли чтобы лишний раз на нее не смотреть. Она не могла понять, спит он или просто закрыл глаза, откинув голову на спинку кресла. Ей были видны только темные волосы и здоровая рука, лежашая на подлокотнике.

С одной стороны, она радовалась его присутствию — от него исходило уверенное спокойствие, столь необходимое ей в этом странном лесу, наполненном шепотом и шорохами. С другой стороны, она не могла избавиться от непонятного напряжения, которое начинала ощущать каждый раз, когда он внимательно смотрел на нее. Рандалин так и не могла разобраться — скорее всего ей был неприятен его насмешливый взгляд и равнодушно-язвительный тон, с которым он ронял слова в разговоре с ней, но почему она снова и снова пыталась задеть его и вызвать ответную реплику, чтобы услышать его голос? Чтобы иметь возможность смотреть в его лицо и разыскивать сходство с Бенджаменом? Чтобы видеть незнакомо-холодное выражение в глазах такого знакомого разреза? Чтобы отслеживать каждый поворот головы, каждое движение, машинально отмечая — вот это похоже, а это нет?

Наверно, Гвендор прав — ей действительно лучше всего уехать из Круахана.

Потом она неожиданно заснула, и во сне пошла по бесконечному лугу, залитому светом луны. Вокруг никого не было, только высокая трава, доходившая ей до колена, но она почему-то ощущала нарастающее беспокойство. Она не сразу поняла, откуда это беспокойство, пока не почувствовала, что рядом с ней давно идет человек. Она не видела его лица, но поднявшийся из глубины животный ужас, который она испытывала только во сне, ясно сказал ей, кто это. Она не могла убежать, хотя делала безуспешные попытки идти быстрее или свернуть в сторону, но продолжала все так же ровно шагать по серебристой траве, а ее спутник продолжал идти рядом с ней.

"Ты хочешь избавиться от меня?" — сказал во сне голос Моргана. — "Я же говорил, что всегда буду с тобой. Я тебя никогда не оставлю".