Чаша и Крест - Вера Семенова

Рандалин-которая-наяву точно нашлась бы, что ответить. Она засмеялась бы ему в лицо, как смеялась обычно в его в кабинете. Она вытащила бы шпагу и заставила бы его испытать такой же страх, ведь во сне она каждый раз шла по этому лугу в полном вооружении. Но Рандалин-которая-во-сне могла только чувствовать ужас и молчать. Она слишком хорошо знала, к чему может привести насмешливо-беззаботный смех прямо в глаза первому министру Круахана.

"Я ведь еще не выполнил свое обещание. А пока я не сдержу его, я всегда буду приходить к тебе. Я обещал показать тебе, что я сделал с твоим мужем. Но ты каждый раз не хочешь досмотреть до конца. Тебе страшно, моя Вьеви?"

Она хотела закричать, но голос пока не рвался из стиснутого горла. Она знала, что крик придет позже. Пока она могла только смотреть, как смотрела много раз, много лет подряд. На лугу перед ней стояла темная фигура на коленях, опустив голову. Они продолжали медленно и спокойно двигаться к ней, почти не задевая серебристой травы, но вид этой коленопреклоненной фигуры вызывал у Рандалин еще больший ужас, чем шедший рядом с ней человек без лица и с голосом Моргана.

"Почему ты не согласилась? Тогда он умер бы относительно спокойно. А сейчас — посмотри на него".

Фигура вздрогнула всем телом и начала медленно поднимать голову.

Еще ни одного раза она не могла досмотреть этот сон до конца. Но обычно рядом оказывались Скильвинг или Санцио, а сейчас она была одна, окруженная только шепотом леса. Каждый раз она могла выдержать только чуть приподнятую голову до середины высокого лба. Она не могла видеть того, что угадывалось дальше.

— Нет! Не-е-еееееет! Лучше меня! Не трогайте его! Лучше я!

— Рандалин!

— НЕЕЕЕЕЕТ! Оставьте его!

— Рандалин, проснитесь!

— Убейте меня! Убейте, но не трогайте его! Ради всего святого, только меня!

Она вцепилась в руки Моргана и билась о них лбом из последних сил, ничего не понимая, так и не желая вынырнуть из сна. Он взял ее за плечи и сильно встряхнул.

— Рандалин… что с вами? Вы слышите меня?

Она медленно перевела взгляд на державшие ее руки. Темно-синий рукав с чуть замаранным сажей отложным манжетом. Одна рука покрыта давним темным загаром и не до конца сведенными пятнами от химических опытов. Вторая с не меньшей силой сжимает ткань ее камзола, хотя на ней всего два пальца.

— Рандалин, прошу вас… очнитесь… посмотрите на меня…

Она с трудом могла различить его сквозь пелену слез, застилавших ей глаза, только несколько раз моргнула. Гвендор отвел с ее лба спутанные пряди, и на мгновение его рука задержалась на ее затылке. Его лицо было так близко, он почти держал ее в объятиях, сидя на краю кровати.

— Простите… — только и могла пробормотать она. Язык царапал пересохшее горло.

— Вам часто снится такой сон?

— Часто. Извините меня, — Рандалин пошевелила плечами и наконец разжала пальцы, оставившие белые следы на его коже, так сильно она вцепилась ему в руки. — Я не специально. Вы опять станете говорить, будто я демонстрирую свой истеричный характер?

Но глаза наклонившегося над ней Гвендора были непривычно серьезны. На какое-то мгновение ей захотелось положить голову на сгиб его локтя, опустить веки и предоставить ему право решать все ее проблемы, столько нежности и участия было в его взгляде.

— Вы говорили, — его голос зазвучал глухо, — будто ваш муж погиб в тюрьме. Это… это с ним связано?

— Да, — Рандалин проглотила комок в горле, чтобы говорить более или менее внятно. — Когда нас схватили по приказу Моргана… он сопротивлялся до последнего. Потом я узнала, что он все-таки остался жив… что его пытали в Рудрайге. Каждый раз во сне мне пытаются показать, что с ним на самом деле сделали. Но это ведь не может быть правдой?

— Сны редко бывают настолько правдивы, — спокойно согласился Гвендор. — Это просто ваш страх стремится вырваться наружу.

— Может, на самом деле все было еще страшнее…

— Жизнь нередко бывает страшнее снов, Рандалин. Но мы почему-то воспринимаем ее гораздо спокойнее.

— Вам легко говорить… — пробормотала она и осеклась.

— Поверьте мне, я достаточно знаю о боли и страданиях. Подумайте, Рандалин, ведь ваш муж все равно был счастлив, несмотря на то, что ему пришлось пережить.

— Счастлив? — ее смех сорвался на высокой ноте.

— У него были вы. Пусть ненадолго.

— Все-таки вы очень на него похожи, — сказала она неожиданно, глядя ему прямо в глаза. — Если бы не эти ужасные шрамы…

Лицо Гвендора моментально исказилось, и он отпрянул назад. Выражение нежности почти мгновенно погасло в его глазах, уступив место насмешлвой учтивости.

— Что же, графиня де Ламорак, — он приложил руку к сердцу в язвительном поклоне, — вам удивительно повезло, что в свое время вы приложили руку к созданию этих шрамов. Иначе сейчас вы терзались бы смутными желаниями и мучились бы, что невольно предаете память мужа. А так… — он усмехнулся, поднимаясь, — моя страшная внешность стоит на страже вашей верности.

— Я вовсе не это хотела сказать! — воскликнула Рандалин, моментально проснувшись. — Подождите, Гвендор… Ну послушайте меня…

— А что еще более приятного вы можете сказать мне, миледи Рандалин? Пожалуй, я предпочту прогулку под звездами. Но ваши слова я, несомненно, унесу с собой.

— Гвендор!

Она крикнула его имя в дверной проем. С берегов соседнего озерца радостно откликнулись лягушки, шлепая лапами по воде. Лес встряхнулся и затих, вернувшись к своему обычному шепоту, только конь Грэди, привязанный к дверному кольцу с северной стороны дома, укоризненно переступил ногами во сне.

Рандалин еще некоторое время постояла на крыльце, напряженно вглядываясь в темноту и вдыхая сырой запах леса. Потом, резко повернувшись, бросилась на кровать и сама не заметила, как проспала до позднего утра без сновидений.

На следующий день они выехали из леса, предоставив прекрасную возможность для сплетен и взаимных упреков поджидавшему их эскорту. Рандалин гордо восседала на холке отдохнувшего Грэди. Гвендор невозмутимо шагал рядом, ведя коня в поводу. Но все-таки они, намеренно не глядящие друг на друга, являли собой гораздо менее комичную картину, чем две группы орденских воинов, расхаживающих по опушке с твердым убеждением во взгляде, что рядом никого нет. Не могли же мы на глазах у своего командора затеять драку? Поэтому я не спускал глаз с воинственно разгуливавшего туда-сюда и бормочущего себе под нос Жерара, которому было очень сложно держать себя в руках в присутствии чашников.

Санцио и Джулиан, чтобы отвлечься, старательно разглядывали то небо над головой, то землю под ногами.