Рыбья кровь - Евгений Таганов

8

Еще один левый приток Танаиса, река Ловля, отделял хазарские земли от земель русов. Чуть ниже ее впадения в главный водный путь стояла хазарская пограничная крепость Турус. В задачу ее гарнизона входило следить за плывущими с верховьев русских и словенских рек ладьями и выяснять, куда и зачем они идут. О караване липовских судов с плотами и береговой конницей здесь уже знали, но полагали, что это войско движется по какой-либо тайной договоренности с хазарскими воеводами, о чем им просто не сочли нужным сообщить.

Крепость была совсем невзрачная, с традиционным рвом и валом, поверх которого шел однорядный тын. Ее уязвимость подчеркивалась тем, что она стояла на левом низком берегу, зато на правом, гористом, всего в одной версте виднелась сторожевая каменная вежа, с которой из крепости существовала сигнальная связь. Поэтому гарнизон крепости чувствовал себя вполне спокойно, по сигналу, переданному в каменную вежу, ему всегда готов был прийти на выручку из Калача большой хазарский отряд. Не дойдя до крепости полутора стрелищ, Дарник велел сушить весла, якобы чтобы принять лодку с пограничным нарядом, а на самом деле поджидая сильно растянувшиеся сзади суда. Рассматривая укрепления Туруса, он обратил внимание, что выходящая к реке ограда еще меньше, чем частокол на береговом валу, то есть просто саженный забор на двухаршинном речном обрыве. В двух местах берег был сильно подмыт речными волнами, так что забор подступал вплотную к воде, было даже удивительно, как он еще не падал в нее.

– Приготовить арканы, – приказал князь ладейщикам.

Пятерым гонцам он дал точные указания, и те, нырнув прямо в воду, поплыли к другим ладьям. Камнеметы на всех судах были в снаряженном состоянии, их оставалось лишь зарядить, а гребцам положить себе под ноги обнаженные мечи.

Ничего не подозревая, пограничный наряд сначала хотел причалить ко второй ладье, откуда ему указали плыть к головной. Ступивший на борт хазарский старшой с круглой матерчатой шапочкой на бритой голове сразу почувствовал неладное. С беспокойством оглядел гребцов и воинов в доспехах, замер взглядом на камнемете на носу судна и только потом повернулся к Дарнику.

– У нас с князьями русов вечный мир и выгодная торговля, – напомнил он после обычного обмена приветствиями. – И хорошим воинам мы всегда найдем подходящее дело.

– Мы бы тоже хотели иметь здесь свою пограничную крепость, – не очень учтиво перебил его Рыбья Кровь.

Старшой воспринял его слова как похвалу Калачской крепости, занимающей столь выгодное положение.

– Зачем? Мы вполне справляемся с осмотром как ладей русов, так и всех прочих торговых людей. Близкое соседство вооруженных воинов ни к чему хорошему не приводит. На такую крепость нужен большой договор между вашим и нашим каганом.

– Значит, вы не разрешаете нам строить рядом свою крепость? – невозмутимо уточнил Дарник.

– Если будет большой договор, то пожалуйста. – Насторожившись, хазарский старшой старательно подбирал слова.

– Ну что ж, тогда в ожидании большого договора нам придется занять вашу собственную крепость.

По знаку Дарника наряд быстро связали, и десятки весел дружно легли на воду. В крепости при виде быстро двинувшихся судов подумали, что глупый караван русов намерен проскочить мимо без должного досмотра, и немедленно нужные гонцы вскочили в седла, готовые предупредить Калачскую крепость, располагавшуюся ниже по течению, о таком нарушении.

Но караван не пошел мимо, а, развернувшись, устремился на приступ крепости со стороны речной глади. Ладьи пристали точно к имеющимся двум береговым подмывам, проскрежетав днищем по речному песку. Низкий береговой обрыв пришелся вровень с бортом ладьи. Залп орехами четырех камнеметов снес головы испуганных дозорных, высунувшихся над частоколом. В воздух взвились множество арканов и намертво легли на заостренные колья ограды. Десятки крепких рук потянули за арканы, часть частокола тут же накренилась и при следующем рывке опрокинулась в реку. На берег с бортов судов прыгали уже воины и лезли в проломы, к ладьям причаливали другие ладьи, с них воины переходили на берег и мчались за передовыми ватагами.

Несмотря на полную непривычность к такого рода действиям, все вышло на редкость дружно и слаженно, как не получилось бы даже после многих учений. Гарнизон Туруса почти не оказывал сопротивления. Половина воинов выскочила из гридниц в одних рубахах, не очень понимая, что надо делать. Дарнику, прыгнувшему в пролом в числе первых, больших трудов стоило остановить едва не начавшуюся было резню.

Двое убитых и семеро раненых – вот во столько обошелся дарникцам захват пограничного укрепления. Два десятка убитых и раненых и полсотни пленных – со стороны хазар. Человек тридцать успели скрыться в прибрежных камышах. Липовцев сильно разочаровали доставшиеся трофеи: полсотни лошадей, вооружение для сотни воинов и дюжина рабынь, готовивших еду и стиравших белье, – это действительно был исключительно сторожевой пост, не взымающий с торговых караванов никаких пошлин и поборов.

Дарник не сомневался, что, несмотря на сумятицу, гонцов хазары успели послать о помощи. По крайней мере, с каменной вежи на правом берегу все было прекрасно видно. Основной стан принялись разбивать рядом с Турусом – маленькая крепость на могла вместить всех липовцев. Пока ставили палатки и ограду, появились конные сотни с колесницами. Ладейщики встречали их веселыми подначками:

– Медленно тянетесь, приходится тут сражаться без вас.

Легкая победа вселила в новичков-ополченцев чувство небывалой уверенности в себе, которой отнюдь не было в их князе. Вызванный для допроса раненый турусский воевода злорадно предрекал гибель дарникскому войску: мол, не было еще, чтобы такой набег остался без должной кары. Устрашая, говорил о тысячах гурганцев, алан, горцев, наемных ромеев и русов, которые непременно обрушатся на голову дерзких липовцев. Больше всего Рыбью Кровь смутило упоминание о трех больших диремах с ромейским огнем, которые уже завтра приплывут из Калача и пожгут все их ладьи.

Вместе с Меченым Дарник отправился вдоль берега определить места для установки против дирем больших пращниц. Их внимание привлекло селище бродников в полутора верстах ниже по течению реки: белые глинобитные домики с садами, хлевами и огородами за невысоким плетнем. Стоило конному отряду приблизиться, как селище тут же опустело, даже скотины не стало, только заполошные куры и несколько разгуливающих на свободе свиней остались. Дрожащие верхушки камышей ясно указывали путь, по которому уходили легкие лодки бродников. Дарника разбирало любопытство: неужели они и коров в свои лодки взяли? Позже он узнал, что коров просто привязывали к лодкам, и они нисколько не сопротивлялись, давно приученные к таким действиям.

Селище с трех сторон окружали топкие места, поэтому оно хорошо подходило как для неожиданной атаки, так и для защиты со стороны берега, и меченцы немедленно приступили к сборке двух пращниц, а дружинники князя взялись возводить преграду из веток деревьев и кустов на единственной твердой дороге. В самом селище Дарник настрого приказал ничего не трогать, резонно полагая, что коль скоро оно снабжало съестными припасами хазар, то точно так же будет снабжать и липовский гарнизон.

Через какое-то время из камышей выбрались двое бойких старичков узнать, что именно собираются делать в их селище неожиданные пришельцы. Один из них говорил так невнятно, что другому приходилось переводить его речь.

– Погостим у вас немного, вы не возражаете? – приветливо ответил им князь.

Осмелев, старички осмотрели собираемые пращницы и все поняли.

– Хазары потом скажут, что мы вам помогали, и пожгут селище, – сказали они, вновь подступив к Дарнику.

– Так вы за хазар или все же за нас, ваших соплеменников? – развлекаясь, полюбопытствовал Рыбья Кровь.

– Вы пришли и ушли, а хазары здесь всегда, – строго отвечали старички.

К ним неожиданно присоединился вынырнувший из береговых зарослей третий бродник, молодой мужчина со строгим лицом. Это был тот самый торговец лошадьми, у которого Дарник выиграл в шахматы-затрикий дорогого аргамака. Звали его Буртым, и сейчас он не преминул напомнить словенскому военачальнику об их прежнем знакомстве:

– Цел ли твой выигрыш?

– Цел и оставлен улучшать княжеский табун.

Две улыбки и одно дружеское рукопожатие, и все мгновенно изменилось. Узнав, что Дарник намерен навсегда оставить Турусскую крепость за собой, Буртым, хорошо осведомленный о славных победах липовского героя, сейчас же ему поверил и взялся во всем помогать.

По его совету пращницы перенесли в другое место. На выходе из селища имелся невидимый с реки за камышами выступ каменистой земли с буграми и деревьями, с которого Танаис просматривался и вверх и вниз по течению. Берег здесь был усеян крупной и мелкой галькой, подходящей в качестве метательных снарядов. Даже Меченый не мог ничего возразить против переноса сюда пращниц.