Рыбья кровь - Евгений Таганов

Такое сравнение ужасно понравилось Маланкиному сыну.

– А ты этот муравейник увидеть можешь? – полюбопытствовал он.

– Тоже не могу, иначе не ты, а я был бы липовским князем, – отозвался главный дворский.

Размышляя над сказанным, Дарник пришел к выводу, что ромей абсолютно прав. Князю вовсе не надо беспокоиться, что кто-то в мелочах может разбираться лучше него, зато никто не знает, что их самих ждет через год или два. И это их будущее находится полностью в его княжеских руках.

За доказательствами такого умозаключения долго ходить не пришлось. На складах войскового дворища, отданных под темницу, к возвращению Рыбьей Крови сидело больше тридцати убийц, насильников и грабителей купеческих караванов, ожидающих княжеского суда. Фемел в соответствии с передовой ромейской законностью советовал их ослепить, оскопить или, на худой конец, вырвать у них ноздри и языки. Простое изгнание годилось для людей семейных и зажиточных, но таких среди сидельцев не было. Долговременное заточение вело к ненужным расходам, да и то сказать, места для новых преступников уже не оставалось.

– Значит, держать долго нельзя, отпускать тоже, виру платить невозможно, а казнить слишком жестоко? – подвел Дарник итог на фалерном совете и велел всем заключенным бросить жребий: одна метка отправляла преступника на виселицу, другая – на свободу. И в темницах на два заключенных стало меньше. Никто, в том числе и сами преступники, и их жертвы, не перечил. Против покорности князю еще можно было возражать, против покорности судьбе – нет. И слава о редкой справедливости дарникского суда быстро облетела русские княжества.

Всю дорогу от Корояка до Липова мысль об управлении Перегудом не давала Дарнику покоя. Регулярные торговые караваны были хороши, но подлежали досмотру рогановских гридей. А что, если найти другой путь в Перегуд, думал он, и как только вешние воды пошли на убыль, занялся снаряжением разведывательного отряда. На булгарской карте исток Липы лежал далеко на севере, параллельно течению Танаиса. Но наверняка и там, и там имелись малые притоки, которые могли совсем близко подходить друг к другу. Это Дарник и собирался проверить. Сотские, узнав о его намерении, сильно забеспокоились.

– А как же военный поход? – вопрошал Борть, размахивая толстыми руками. – Через неделю начнет уже ополчение собираться.

– Как в прошлом году, – отвечал Рыбья Кровь. – Разводите по ватагам и сотням и месяц их нещадно гоняйте. А тогда и я вернусь.

Для разведывательного похода князь выбрал две двадцативесельные ладьи, сорок гребцов и две ватаги арсов. Вооружились как обычно, лишь с дополнительным запасом стрел, сулиц, метательных дисков и плюмбатумов, железных орехов и яблок для четырех камнеметов. Захвачены были чугунные детали для печей и множество железных петель для дверей и ставень – Дарник собирался заложить парочку опорных сторожевых веж.

Чтобы избежать многолюдных проводов, Рыбья Кровь приказал отплывать раньше назначенного часа. На пристани их провожал один Быстрян.

– Не снимай доспехов, – счел нужным предупредить он князя. – На таких легких прогулках очень часто летят шальные стрелы. А в тех местах арсы много рабов похватали, поэтому хорошего приема не жди.

Дарник воспринял совет со всей серьезностью, безрукавку со стальными пластинами почти не снимал и того же требовал от остальных воинов и гребцов. Попутного ветра не было, однако гребцы с удовольствием налегали на весла, и ладьи против течения шли достаточно ходко. Вот показался Арс, где вооруженные топорами арсы заканчивали сооружение второго входного колодца. Многие, подойдя к воде, приветствовали князя и своих бывших товарищей. На следующий день миновали Большую и Малую Глину, где побаловали себя свежим молоком и горячим хлебом. Потом пошли земли незнакомые и безлюдные, с редкими береговыми брошенными селищами. Голый, еще не покрывшийся листвой лес позволял хорошо видеть берега и наносить на карту их особенности. Вскоре у Липы появился большой правый приток, ладьи немедленно свернули в него, через день у правого притока появился свой правый приток, и ладьи повернули еще раз, на северо-запад. Здесь лес пошел совершенно дремучий, несколько раз ладьи останавливались, чтобы прорубить себе дорогу среди рухнувших поперек течения древесных исполинов.

На восьмой день пути речка совсем обмелела, так что ее можно было перейти вброд, не замочив нагрудника. Дальше плыть уже не имело смысла, и Дарник, найдя подходящий холмик с примыкающим к нему заливным лугом, приказал высаживаться и рубить сторожевую двухъярусную вежу. По его подсчетам, они забрались на северо-запад верст на двести, и это было неплохое место для опорного поселения, с которого можно начинать захватывать ничейные земли дальше на север. Будущее селище он так и решил назвать: Северск.

Рыская по окрестностям в поисках дичи, арсы обнаружили ряд ловушек и пчелиных бортей, а немного погодя верстах в пяти от вежи – окруженное жердевым забором селище безбородых карликов, говорящих на незнакомом языке. К счастью, столкновения не произошло. Желая наладить с карликами дружеские отношения, Дарник несколько раз проводил своих дружинников мимо селища, ничего не трогая и не нарушая, давая возможность лесным жителям привыкнуть к мирному виду липовцев. Вскоре лай сторожевых псов дал знать и об ответных тайных визитах карликов к их стройке. Дарник приказал разложить на поляне рядом с селищем топоры, пилы и лопаты. На следующий день на том же месте арсов ждали туеса и короба с медом, творогом, орехами, куньими и лисьими мехами.

– Вот так с ними и живите, – сказал Дарник вожаку, которому предстояло с сорока гребцами оставаться в веже.

Пшеницы и овса карлики не выращивали, имели лишь несколько малых огородов со свеклой, капустой и луком да стадо мелких коров и коз. К сожалению, лошадей, которых рассчитывал получить князь, у них тоже не было. Но настроившегося на дальний поход Дарника это не могло остановить. С двумя ватагами арсов он пешим ходом двинулся через непролазные дебри прямиком на запад, в сторону Танаиса. Три дня продирались они сквозь заросли и поваленные стволы деревьев, проходя не более пятнадцати верст от темна до темна и оставляя за собой заметную просеку. В конце третьего дня вышли к крупной реке, текущей с севера на юг, но это был не Танаис. Отыскав брод и переправившись, они встретили ватагу молодых охотников-словен. По их словам, через лес никаких дорог до Перегуда не было.

– А есть ли в вашем селище лошади? Можно ли купить их? – спросил князь.

– Купить нет, но поменять на мечи можно, – ответил вожак охотников.

Их селище Волчаны находилось в четырех верстах западнее стоянки липовцев, и Дарник немедленно занес его в список своих будущих владений. Два десятка квадратных домов с такими же квадратными хозяйскими постройками были обнесены внушительным двухсаженным частоколом со сторожевой вышкой у ворот. Расположенные у небольшого родникового озера, Волчаны не имели выходов к большим рекам, не платили никому дань, но, судя по женским украшениям, связь с внешним миром все же поддерживали, знали они и о Танаисе, и об арсах, и о короякском князе Рогане, смутно представляли себе и существование где-то на западе большого города Перегуда, вот только добираться до него через леса никогда у них особой нужды не возникло. Как ни старался Дарник прельстить волчанцев дирхемами или женскими подвесками, своих лошадей они согласились менять только на мечи. После долгого торга арсы лишились трех мечей, зато приобрели четыре вьючные лошади.

Теперь движение на запад пошло веселее. И все же через пять дней дружинники запротестовали:

– Мы слишком далеко зашли, пора возвращаться. Все равно до Перегуда не дойти.

– Еще два дня, и поворачиваем, – пообещал им князь.

Через два дня они вышли к полноводной реке, текущей на юг. Увидев купеческую ладью и рыбачьи лодки, даже приняли ее за Танаис. Рыбаки объяснили, что их реку зовут Свияга и от ближайшего городища до Перегуда всего сорок верст по хорошо наезженной дороге. Против этого последнего броска уже никто возражать не стал. Переправившись на правый берег, Дарник оставил в городище отдыхать бо2льшую часть дружины, а сам с десятью самыми выносливыми арсами на купленных верховых лошадях устремился к своей желанной цели.

Его внезапное появление у городских ворот ошеломило перегудцев. Городские старейшины уже месяц враждовали с липовскими полусотскими, те, в свою очередь, не могли укротить своих гридей-перегудцев, и дело шло к настоящему бунту, который неизвестно чем мог закончиться. И вдруг неизвестно откуда объявился поминаемый всеми ежедневно липовский князь. Ну как было не назвать это еще одним его колдовством? Дарник и не отпирался:

– Ну да, связал десять аистов и велел им меня сюда нести. А гриди на лебедях летели, не видите, все в перьях от них.