Невидимая сила. Как работает американская дипломатия - Уильям Бёрнс

В конце концов, мы были не ходячими идеями, а живыми людьми. Работать приходилось в условиях хронического дефицита времени, потому что в эру информации новости шли непрерывным потоком и распространялись мгновенно. Информации, впрочем, нам тоже вечно не хватало, несмотря на обилие открытых источников и секретных разведданных. В результате нередко приходилось выбирать между плохими и очень плохими вариантами решений. После того, как я четверть века просидел на задней скамье в Зале оперативных совещаний, меня наконец осенило: я до ужаса близко подобрался к концу политической пищевой цепи. Как-то раз, в течение первого президентского срока Барака Обамы, в перерыве между заседаниями я наклонился к Деннису и сказал:

– Знаешь, я наконец понял, что мы стали взрослыми. Мы выросли.

– Ну да, – ответил он с улыбкой. – Иногда я и сам с ужасом думаю об этом. Но нам ничего не остается, как постараться выжать из этого все что можно.

Несмотря на высокую эффективность межведомственного взаимодействия и дух товарищества, царивший в администрации Обамы, не все шло гладко. Проблемы становились все сложнее, росло и количество ведомств, привлекаемых для их решения. Белый дом был вынужден контролировать использование силы, поскольку вместо традиционных военных операций все чаще использовались удары с беспилотников. Все это вело к чрезмерной централизации процесса принятия решений. Слишком многие проблемы решались на самом верху, в результате чего высшим должностным лицам приходилось заниматься тактическими вопросами и деталями исполнения решений.

Ситуация усугублялась тем, что с приходом каждой новой администрации аппарат СНБ рос. В эпоху Обамы численность сотрудников аппарата возросла до 300 человек по сравнению с 60 сотрудниками при Колине Пауэлле, под началом которого я служил более 20 лет назад. Совещательный подход и неторопливый процесс принятия решений, которые в целом были преимуществом администрации Обамы, иногда становились ее слабостью – процесс подменял собой действие, а дело не делалось. При работе над проблемами, удачных вариантов решений которых не существовало в принципе, – например, над проблемой Сирии – принятие решения раз за разом откладывалось. Получение 97-й бумаги из разведки с информацией о том, чтó на сей раз собирается выкинуть Асад, становилось удобным поводом отложить рассмотрение вопроса на следующее заседание.

Несмотря на то, что администрация Обамы делала упор на дипломатию, ни влияние военных, ни американская военная мощь не только не ослабевали, но и усиливались. В течение всего срока работы администрации ставка делалась на удары с беспилотников и спецоперации, значимость которых росла по экспоненте. Никому в администрации не надо было объяснять, насколько непредсказуемыми могли быть последствия, но никому не удавалось добиться трезвого отношения к этому инструменту воздействия. Никто не хотел бросить вызов расхожему мнению о безопасности дронов и по определению высокой точности ударов с беспилотников. Однако безопасность и точность этих ударов, к сожалению, были не абсолютны – не только с точки зрения возможных последствий случайного поражения незапланированных целей или предосудительности наших действий в глазах мусульман всего мира, подрывающей нашу репутацию, но и с точки зрения разрушения дипломатических отношений и искажения, – а иногда даже переворачивания с ног на голову – дипломатической повестки дня.

Одним из самых ярких примеров высокой эффективности процесса принятия решений при Обаме, а также его способности делать рискованные ходы в коротких партиях, отвечая на вызовы терроризма, стала быстро проведенная операция по уничтожению Усамы бен Ладена. В начале марта 2011 г. директор ЦРУ Леон Панетта конфиденциально сообщил госсекретарю Клинтон о получении новых разведданных о наиболее вероятном местонахождении бен Ладена после теракта 11 сентября 2001 г. Согласно этим данным, он мог скрываться в Пакистане, к северу от Исламабада, в укрепленном комплексе под Абботтабадом, неподалеку от пакистанской военной академии. По понятным причинам информация хранилась в строжайшем секрете. Госсекретарь Клинтон имела право сообщить ее только одному сотруднику Госдепартамента, и она попросила меня помочь рассмотреть все варианты и последствия наших действий. Вместе с ней я присутствовал на нескольких закрытых обсуждениях операции в Зале оперативных совещаний Белого дома, которые проходили до конца весны.

Разведка по-прежнему доносила, что бен Ладен, скорее всего, находится в указанном месте вместе с несколькими членами своей семьи. Но полной уверенности не было. Обама и представители администрации тщательно взвешивали все варианты. Первый вариант – совместная операция с пакистанцами – был сразу же отклонен: слишком высока была вероятность того, что пакистанцы уже связаны с бен Ладеном или решат проинформировать его. Среди других альтернатив были удар по комплексу с воздуха и целенаправленный удар с помощью беспилотника. В первом случае был риск серьезных жертв среди мирного населения. Оба варианта не позволяли убедиться в том, что бен Ладен действительно уничтожен, да и получать разведданные с места событий в итоге стало бы невозможно.

Последний, четвертый, вариант был самым рискованным – внезапная атака силами спецподразделений. Они должны были вылететь на вертолете с американской базы в Афганистане и подлететь к комплексу в ночное время. Затем должна была последовать рискованная наземная операция силами команды «морских котиков», после чего участники рейда должны были на вертолете вернуться назад в Афганистан, пролетев над территорией Пакистана. Многое могло пойти не так, как было запланировано, как случилось, например, при проведении операции «Орлиный коготь» в 1980 г., когда США потеряли восемь военнослужащих в ходе неудавшейся попытки освободить сотрудников нашего посольства, захваченных в заложники в Тегеране. Но к 2011 г. у американских спецподразделений уже был опыт сотен подобных операций в Ираке и Афганистане. Поэтому, когда адмирал Билл Макрейвен, начальник Главного управления войск специального назначения, в Зале оперативных совещаний Белого дома рассказал об этой возможности президенту, он был явно уверен в успехе.

На последнее совещание, которое состоялось 28 апреля, в четверг днем, президент пригласил старших помощников. Я приехал вместе с госсекретарем Клинтон, и по пути мы с ней пришли к общему мнению, что такую возможность ни в коем случае нельзя упускать, даже если вероятность того, что бен Ладен находится именно там, где предполагалось, была 50 на 50, и что рейд силами специального назначения является лучшим вариантом. Трудно было сказать, как отреагировали бы пакистанцы, но для президента провал операции мог стать катастрофой. Однако и отказ от попытки уничтожить бен Ладена также мог повлечь за собой крайне неприятные последствия.

Новые разведданные, представленные президенту в тот день, все еще не давали окончательной уверенности в том, что бен Ладен скрывается там, где мы предполагали. Президент прошелся по залу и попросил присутствующих высказать свои соображения. Вице-президент Байден рекомендовал дождаться более точной информации. Его поддержал Боб Гейтс, который прекрасно помнил провалившуюся операцию «Орлиный коготь», поскольку в то время был помощником директора ЦРУ.