Туман войны - Алексей Колентьев

— Сначала до лагеря дойти надо… — Протерев очередной тускло блестящий патрон, загоняю его в магазин — Того и гляди, выскочит какой-нибудь дикарь с трубкой духовой из-за дерева и оп: ты уже у него на ужин, как главное блюдо.

Вопрос приятеля застал меня за сортировкой патронов, а надо сказать, что во время священнодействия с оружием и б/к, я отвлекаться не люблю, вот и отшутился, как умел. Хотя ясен пень понимаю, что давит на людей обстановка. Что ни говори, а мы тут чужие и это даже малый жук в траве нам даёт понять при каждом удобном случае. Что сказать тоскующему по дому взрослому мужику, пару дней назад отправившего в край вечной охоты пару местных ловцов удачи? Верно, ничего серьёзного и пафосного, можно только плоско пошутить.

— Скучно с тобой — Детонатор аккуратно передёрнул затвор автомата и положил оружие справа от себя на каменистую землю — Я вот, в Крым, на малую родину подамся, про Евпаторию слышал? Так вот это мой родной город.

Пока Славка трепался, в сотый раз рассказывая что он будет делать дома, я прислонился спиной к валуну и закрыл глаза. Сна не было, всё опять вышло очень быстро, как будто кто-то повернул выключатель у меня в голове, погасив сумеречный вечерний свет. Очнулся ровно как и запланировал, через полтора часа, говорливый подрывник ушёл, скоро и мне заступать. Дуга сидел на месте Славки и вдумчиво проверял укладку пулемётной ленты, что-то напевая себе под нос. Прислушавшись, узнал к своему изумлению пионерскую песню «Взвейтесь кострами». Поймав мой взгляд, пулемётчик раздвинул тонкие губы. Что у него должно было означать улыбку и проговорил:

— С утра привязалась, так цельный день в голове и вертится.

— Нормально всё. Как там обстановка?

— Да всё как обычно: лианы, деревья, обезьяны верещат да птицы всякие орут так, что аж тошно. Гиблое место эта Америка, командир, тут никого кроме нас нет…

Дуга присоединил линялый короб к пулемёту, заправил ленту в приёмник и отработанным движением захлопнул крышку ствольной коробки передёрнув затвор. Потом, сплюнул в сторону болот с которых мы с таким трудом вырвались и продолжил:

— Придём в лагерь, напьюсь местной бормотухи, которую они ромом называют и сутки спать буду. Осуждаешь?

Я пожал плечами, ничего не говоря на это. Каждый волен выбирать себе отдых по вкусу, исходя из тех узких рамок, которые нам даны обстоятельствами. Лично я мечтал о душе и куске дегтярного мыла, чтобы отбить эту болотную вонь. Но спустя пару часов выяснилось, что Дуга прав — никого и ничего в здешних местах крупнее попугая не наблюдалось. Сменив Славку, я тщательно осматривал окрестности, но так ничего и не заметил. А ещё через час, мы снова шли вперёд, следуя изгибам даже не тропы, а узкой звериной стёжки, которая вывела нас к обрыву, уходящему вниз на двадцать метров. Тут мы снова сделали привал до рассвета, потому как спускаться в кромешной темноте по отвесной стене ни к чему, до истечения контрольного срока оставалось ещё три дня. Дав команду рассредоточится, я вскинув бинокль снова осмотрелся: точка рандеву указанная чилийцем лежала внизу, на юго-востоке. Со своего места, я прекрасно видел ориентиры: выбеленную солнцем и дождями скалу, напоминавшую сжатый несильно шишковатый кулак и едва заметный в просвете между деревьями извилистый перекрёсток двух троп. Одна из них вела вглубь леса, к предгорьям, другая упиралась в океанский берег. Но море, как и горы, было от нас ещё очень далеко. Спуск занял большую часть утра, внизу мы оказались только к полудню.

Отыскав в подступавших прямо к стене обрыва зарослях едва угадывающуюся тропинку, мы снова двинулись вперёд. Момент получился нервный, никто не мог поручиться. Что вот там впереди нас не поджидает засада, такие случаи не редкость. Сколько раз бывало так, что связник нарывался на группу федералов, тихо сидевших на тропе и так же тихо шедших за ничего не подозревающим связным следом. А потом либо базу накрывает удар с воздуха, либо в условленном месте кроме тюков с продуктами сидит взвод головорезов и измотанная боем группа только что вышедшая пополнить запасы провизии и патронов ложится под огнём поджидающих её карателей. В нашем случае, бой получится очень коротким, поскольку уходя на двое суток, мы задержались почти на две недели. Ди Мадре — глухой участок изобилующий оврагами и местами непроходим даже для местных индейцев. Поэтому мы медленно шли по тропе на юг, проверяя перед собой каждый сантиметр, заглядывая под каждый камень. К шести часам вечера, стало казаться, что враг сидит за любым кустом. Медленно, смотря вокруг только в прорезь автоматного прицела, я поднялся на пригорок с которого хорошо просматривался перекрёсток, лежащий прямо в полутора сотнях метров внизу. Припав на колено, дал отмашку Славке двигаться к месту рандеву. Сам же, взял на прицел кустарник левее и выше от подножия белой скалы, там тропа ведущая к горам поворачивала к перекрёстку и именно там сидел бы тот, кто хотел подстеречь кого-то вроде нас. Дуга сел справа, пристроив свою «машинку» так, чтобы отсечь тех, кто попытается взять Славку живьём. Тишина просто звенела, даже пичуги чуть приутихли. Потекли мгновения, складывающиеся в секунды, переходя в минуты так, словно время состоит из застывшей сахарной патоки… Вот Славка спустился к перекрёстку, повертел стволом автомата, неожиданно опустил его и упал на колени. Нас разделяло больше двухсот метров, разглядеть что-либо в подробностях было почти невозможно. Вскидываю и вожу стволом слева на право по сектору, но нет признаков даже вспышки, не слышно и эха выстрела… Что случилось?! Нож метнули? Но я ничего не заметил! Первой и самой верной мыслью было причесать заросли перед упавшей фигурой Детонатора парой недлинных очередей. Так был шанс, что противник выстрелит в ответ и обнаружит себя, что даст Дуге точную наводку на позицию засевшего где-то впереди хитреца. Рука уже выбирала люфт спускового крючка, когда неожиданно громко раздался крик совы. Потом ещё и ещё раз… Этот сигнал знали только бойцы нашего небольшого отряда военспецов. Кричавший давал знать, что он свой. На догадки не было времени, но пара секунд промедления избавила меня от роковой ошибки. Через пару долгих мгновений, пока палец мой ныл от напряжения на спусковом крючке автомата, из леса, справа и впереди от лежащего на боку Славки, выбегает одинокая тонкая фигурка. Человек начинает лихорадочно размахивать пустыми руками. Быстро отпускаю автомат, левой рукой нашариваю карман с биноклем, вскидываю окуляры к глазам, силясь в подробностях рассмотреть странную фигуру. Щуплые плечи. Чернявая голова с красной грязной лентой банданы, узкое лицо… Это Симон!..