Туман войны - Алексей Колентьев

По оврагам пришлось ползти ещё метров триста, чтобы окончательно выйти из зоны ответственности наблюдательного поста федералов. Всё это заняло час с мелочью, после чего мы экономя силы перешли на быстрый шаг. Ползанье по кустам и общий стресс дали неплохую нагрузку, вымотались все так, словно бежали уже часов десять без остановок. Когда тропа и все заслоны остались позади и справа, а кустарник и лианы стали прореживаться деревьями, чьи толстые замшелые у основания стволы говорили о близости скал и как следствие — удобных для организации баз пещер и небольших площадок, где можно разбить лагерь не боясь обнаружения с воздуха. Нам повезло и ближе к восемнадцати часам, когда все уже были на пределе, чуть в стороне от основного маршрута нашлась небольшая полянка, где вполне можно метнуть кости на получасовой отдых. Сил едва хватило на то, чтобы выпить по глотку воды, зажевав его жёсткими и солёными ломтиками вяленой свинины. Дуга первым заступил в караул, примостившись в ветвях сросшихся стволами деревьев в пятидесяти метрах от стоянки, оттуда подходы к поляне просматривались лучше всего, да и часового в бахроме листвы было так просто не углядеть. Я примостился возле толстого, в два обхвата, валуна вросшего в землю на восточном краю полянки, рядом ковырял в зубах оструганной веточкой Славка. Вид у чуть не взлетевшего на воздух сапёра был счастливый, так часто выглядят спасшиеся чудом люди. Перегнувшись вперёд, я расшнуровал ботинки с тем, чтобы сменить отсыревшие носки и немного просушить обувку. Попутно спросил у Детонатора о мине из-за которой у приятеля прибавился ещё один день рождения:

— Что это был за «сюрприз» в овраге, Детонатор?

— «Двушка» югославская,[102] тёзка мой отсырел мальца — Славка чуть усмехнулся. Но улыбка получилась нервной, вымученной — Накол уже произошёл на треть, а вот воспламенение чутка задержалось. Если бы скатился с неё, метров десять было бы форы до подрыва…

— Партизанская или федералы её поставили, как думаешь?

— Дожди шли всю неделю, как мы на болоте сидим — Лицо Детонатора под слоями камуфляжной краски стало сосредоточенным, глаза обрели обычный хитроватый прищур — Так быстро она отсыреть не могла, других закладок я там не видел. По ходу дела, старый это презент, может месяца два-три как поставлен.

— Тоже верно — Я кивнул соглашаясь. Слова бойца подтвердили мои собственные догадки, но как местные оставили овраг без минных закладок, да у самого удобного выхода на тропу, это вызывало недоумение.

Пока боты сохли, решил проверить оружие, кивнув Славке, чтобы занялся тем же самым. Сделать это было необходимо по двум причинам: самое главное, это вода и грязь, благо ползать и плавать пришлось немало; но насущнейшим сейчас было — ревизовать оставшийся боекомплект, поскольку решив на короткое время проблему с одним противником, мы не отделались от всех прочих. А этого «добра», в сельве всегда хватает. Когда кругом грязь и вода, это немного лучше, чем грязь, пыль и песок, но не на много. Нет, «калаш», это исключительно надёжное оружие и даже будучи в таком затрапезном состоянии как сейчас он будет исправно служить по прямому назначению, но лучше не рисковать, потому как заклинивший автомат это верная смерть. Как обычно, самая муторная часть это изгнание грязи и воды из газовой трубки. На первый взгляд, ничего особенного, можно стрелять и довольно долго но вот потом скопившийся нагар приходится выскребать из канальчика газовой камеры, даже щёлочью не всегда возьмёшь…

Тщательный досмотр всего нашего арсенала оптимизма не внушил: на троих пара гранат, с досадой отмечаю, что остались только наступательные, от которых в лесу пользы — чуть; мы со Славкой имеем по три полных магазина к пистолетам и по сотне патронов на автоматный ствол. Причём треть «маслят» не вызывает доверия — где лак стёрся, где пуля толком в гильзе не обжата, стрелять ими вообще небезопасно. Пихаю их в освободившийся гранатный подсумок, завернув в тряпицу, чтобы не брякали. Если придётся воевать — пять-семь минут хорошей драки и хоть в штыковую иди!..

— Сова! — Это Славка подал голос — Ты когда в Союз приедешь, чё делать станешь?

— Сначала до лагеря дойти надо… — Протерев очередной тускло блестящий патрон, загоняю его в магазин — Того и гляди, выскочит какой-нибудь дикарь с трубкой духовой из-за дерева и оп: ты уже у него на ужин, как главное блюдо.

Вопрос приятеля застал меня за сортировкой патронов, а надо сказать, что во время священнодействия с оружием и б/к, я отвлекаться не люблю, вот и отшутился, как умел. Хотя ясен пень понимаю, что давит на людей обстановка. Что ни говори, а мы тут чужие и это даже малый жук в траве нам даёт понять при каждом удобном случае. Что сказать тоскующему по дому взрослому мужику, пару дней назад отправившего в край вечной охоты пару местных ловцов удачи? Верно, ничего серьёзного и пафосного, можно только плоско пошутить.

— Скучно с тобой — Детонатор аккуратно передёрнул затвор автомата и положил оружие справа от себя на каменистую землю — Я вот, в Крым, на малую родину подамся, про Евпаторию слышал? Так вот это мой родной город.

Пока Славка трепался, в сотый раз рассказывая что он будет делать дома, я прислонился спиной к валуну и закрыл глаза. Сна не было, всё опять вышло очень быстро, как будто кто-то повернул выключатель у меня в голове, погасив сумеречный вечерний свет. Очнулся ровно как и запланировал, через полтора часа, говорливый подрывник ушёл, скоро и мне заступать. Дуга сидел на месте Славки и вдумчиво проверял укладку пулемётной ленты, что-то напевая себе под нос. Прислушавшись, узнал к своему изумлению пионерскую песню «Взвейтесь кострами». Поймав мой взгляд, пулемётчик раздвинул тонкие губы. Что у него должно было означать улыбку и проговорил:

— С утра привязалась, так цельный день в голове и вертится.

— Нормально всё. Как там обстановка?

— Да всё как обычно: лианы, деревья, обезьяны верещат да птицы всякие орут так, что аж тошно. Гиблое место эта Америка, командир, тут никого кроме нас нет…

Дуга присоединил линялый короб к пулемёту, заправил ленту в приёмник и отработанным движением захлопнул крышку ствольной коробки передёрнув затвор. Потом, сплюнул в сторону болот с которых мы с таким трудом вырвались и продолжил:

— Придём в лагерь, напьюсь местной бормотухи, которую они ромом называют и сутки спать буду. Осуждаешь?

Я пожал плечами, ничего не говоря на это. Каждый волен выбирать себе отдых по вкусу, исходя из тех узких рамок, которые нам даны обстоятельствами. Лично я мечтал о душе и куске дегтярного мыла, чтобы отбить эту болотную вонь. Но спустя пару часов выяснилось, что Дуга прав — никого и ничего в здешних местах крупнее попугая не наблюдалось. Сменив Славку, я тщательно осматривал окрестности, но так ничего и не заметил. А ещё через час, мы снова шли вперёд, следуя изгибам даже не тропы, а узкой звериной стёжки, которая вывела нас к обрыву, уходящему вниз на двадцать метров. Тут мы снова сделали привал до рассвета, потому как спускаться в кромешной темноте по отвесной стене ни к чему, до истечения контрольного срока оставалось ещё три дня. Дав команду рассредоточится, я вскинув бинокль снова осмотрелся: точка рандеву указанная чилийцем лежала внизу, на юго-востоке. Со своего места, я прекрасно видел ориентиры: выбеленную солнцем и дождями скалу, напоминавшую сжатый несильно шишковатый кулак и едва заметный в просвете между деревьями извилистый перекрёсток двух троп. Одна из них вела вглубь леса, к предгорьям, другая упиралась в океанский берег. Но море, как и горы, было от нас ещё очень далеко. Спуск занял большую часть утра, внизу мы оказались только к полудню.