Дамы тайного цирка - Констанс Сэйерс

Я сразу же пожалела о своих жестоких словах, но от этого замечание не стало менее справедливым. Чары, сотворённые Отцом, заставляли модель влюбиться в «художника». Он не обозначил точнее.

На лестнице мы встретили квартирную хозяйку – она шла вниз с очень мрачным видом.

– Я не знала, где вас найти, – сказала она. – У него сейчас врач.

Я бросилась по лестнице в комнату Эмиля. Там было темно, и мне в ноздри ударил запах – смрадная смесь пота и рвоты. Доктор как раз открывал окна, но душный летний воздух не сильно помогал.

– Он говорит, что от ветерка мёрзнет.

Я повернулась посмотреть на контуры тела Эмиля. Даже под толстыми одеялами он выглядел совсем крошечным.

– Что с ним случилось?

Врач покачал головой.

– Честно говоря, я не знаю. Судя по тому, как он потеет, похоже на малярию, но другие симптомы говорят о кровотечении. Я не могу найти источник. Больной слабеет. Возможно, это почки. – Мужчина поднял сумку. – Я ничего не могу сделать. Видели бы вы его сейчас. Останьтесь с ним и позаботьтесь о нём, если можете.

Сильви коснулась моей спины.

– Мне так жаль, Сесиль.

Я с трудом могла дышать.

– Можешь вернуться и сказать Отцу?

Повисло долгое молчание. Сильви понимала, что я имею в виду этой просьбой. Я хотела просить Отца о милости.

– Ты уверена?

Даже нам, своим детям, Отец не раздавал милости свободно. Взамен потребуется отдать нечто ценное.

Когда я не ответила, Сильви повернулась и вышла из комнаты. Дверь она закрыла так тихо, словно не хотела беспокоить больного.

Я подошла к кровати. Эмиль спал. Когда я села рядом с ним, он затрясся и тяжело задышал. Его лицо казалось серым, как камень.

– Я здесь, любовь моя. – Я погладила его по щеке. Щетина у него была минимум недельная.

Эмиль взглянул на меня, но вряд ли узнал – его глаза остались пустыми. Я видела, как его жизнь постепенно угасает.

Отец прибыл в течение часа. Конечно, «прибыл» – странный выбор слова, потому что ему не нужна была дверь. Он просто появился в комнате.

– Он умирает.

Я почувствовала присутствие Отца, даже не глядя на него.

– Это дело рук твоей сестры, – сказал он печально. – Об этом я сожалею.

К несчастью, я знала, что означает его ответ. Он не отменит её заклинание. Даже когда мы были младше, он не обращал вспять нашу магию против друг друга, принуждая нас прийти к миру самостоятельно.

– Пожалуйста. – Я обернулась к нему. – Это всё твоя вина. Проклятие, которое ты наложил на картины. Из-за этого Сильви влюбилась в меня, а Эсме – в него.

Едва прозвучали эти слова, я поняла, что выбрала неправильный подход к Отцу. Его лицо изменилось, приняло свою истинную форму. Не будь я беременна, не сомневаюсь, я провела бы три дня в Белом Лесу.

– Я не стану противодействовать проклятию твоей сестры, – прогрохотал его голос, и эхо разнеслось по тихой комнате, как отголосок бури.

– А я могу обратить его вспять?

Отец посмотрел на фигуру на кровати.

– Он слишком болен, а твоя сестра слишком могущественна. – Он пересёк комнату и встал над постелью, пристально изучая Эмиля. – Ты хочешь быть с ним?

– Да. – Я уже начала всхлипывать.

– Ты хочешь быть с ним на любых условиях? – Я понимала, что он сейчас делает: привязывает меня к чему-то. – Я не смогу вернуть его тебе так, как ты хочешь. Это не в моих силах.

Я готова была принять Эмиля на любых условиях.

– Да. Я согласна.

В комнате стало тихо, только штора шелестела о стену. Когда я обернулась, Отца здесь уже не было.

Я снова села у кровати, ожидая некоторого улучшения. Но к вечеру у Эмиля начался кашель с кровью, затем кровавый понос. Из его носа, глаз и пениса текла кровь. Простыни пропитались кровью насквозь, я взяла его рубашки, уже понимая, что они ему больше не понадобятся, и стала вытирать кровь ими. Тщательно вытерев всё его тело, я заметила, что порез на его руке остался нетронутым и за неделю нисколько не зажил. Только тогда я осознала, что сделала Эсме. Я держала Эмиля за руку, вперив взгляд в порез.

Когда кровь остановилась, меня обуял страх. Эмиль дышал всё медленнее, но с трудом, задыхаясь. Я не понимала, что происходит. Я заключила сделку с Отцом, но похоже, он не сдержал обещания. На рассвете Эмиль умер у меня на руках.

Его тело забрали, простыни сожгли; квартирная хозяйка даже не стала дожидаться пока унесут покойника, и сразу принялась дочиста убирать комнату, готовясь к въезду другого художника, нуждающегося в дешёвом жилье. В помутнении я забыла забрать картины. Когда я спохватилась и побежала наверх, их уже не было. Внизу в переулке соседи копались в его холстах. Я заметила портрет Сильви и схватила его из кучи, вырвав из рук другого мужчины с силой, которая его удивила. Я просмотрела остальные картины, ища свой портрет или портрет Эсме, но они пропали.

У входа в цирк меня ждал Доро.

– Появился новый аттракцион, – сказал Доро-марионетка.

Клоун Доро выглядел воодушевлённым, пока не увидел моё лицо. Кукла посмотрела на меня.

– В чём дело, дорогая?

– Эмиль умер.

Клоун Доро взял меня за руку.

– Тогда ты точно захочешь увидеть этот аттракцион, – настояла кукла.

Измученная, испачканная в крови, я хотела было запротестовать, но он взял меня за руку и повёл по Главной Аллее от галереи к новой карусели.

– Твой отец только сегодня утром на рассвете создал её, – сказала кукла.

Я остановилась на полдороге.

– Доро, что делает эта карусель?

– Я не могу объяснить. Тебе нужно прокатиться на ней. Она великолепна. Возможно, это величайшее его творение.

Доро помог мне взобраться на лошадь. Он потянул за рычаг, и мой конь шагнул назад. Словно просыпаясь, ярко раскрашенная карусельная лошадка начала меняться прямо подо мной, на её шее проросла настоящая грива. Конь опустил голову и начал странно бежать рысью задом наперёд, затем перешёл на галоп. Лев рядом со мной тоже проснулся и побежал задом наперёд. Все животные на карусели: жираф, слон, другие лошади – синхронно бежали в обратном направлении.

Какое безумие, подумала я. И почувствовала сонливость. Моя голова отяжелела, и я прильнула к гриве коня. Он, кажется, ожидал этого.

Первая картина поразила меня. Эмиль сидел со мной в «Кафе дю Дом». В воздухе пахло сигаретами. Я коснулась его руки – в этой версии тёплой и здоровой. Затем изображение сместилось, появилась его кровать – та, в которой он только что умер. Но здесь Эмиль был вполне живым, а