Повседневная жизнь советской коммуналки - Алексей Геннадиевич Митрофанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Костик выскочил в прихожую. Натянул там расхлябанные сапожки (без твердой обуви жоску не очень-то попинаешь), вернулся на кухню. Подбросил жоску снова и ударил кирзовой “щекой” правой ступни. Жоска взлетела плавно и послушно, как дрессированная.
“Умница!” Костик ударил снова. И опять удачно! Жоска аккуратно приземлилась на ногу. И снова, снова… Просторный сапожок бултыхался на тощей ноге, но это не мешало точности ударов. Костик подумал, что у него есть шансы сделаться… ну если не чемпионом, то игроком не хуже других».
Одна из жительниц Поморья вспоминала: «В 1942 году в жостку играли все школьники Архангельска. Упоминания об этой игре в литературе я не встречала. Видимо, жостка – местное явление.
Жосткой назывался маленький кусочек какого-то тяжелого металла (может быть, свинца) с прикрепленным к нему кусочком меха, обычно с длинным волосом. Чаще всего это была овчина.
Игра заключалась в том, что, стоя на одной ноге, другой подбрасывали и подбрасывали жостку.
Играли и на школьных переменах, и после, во дворе. И вдруг самым большим преступлением учителя стали считать именно игру в жостку. Они были обязаны все жостки отбирать. Замеченных в этой игре вызывали чуть ли не к директору. Грозили исключением.
У мамы-учительницы скопилась небольшая коллекция жосток, отобранных у школьников. Я как-то тайно попробовала подбросить жостку. Ничего не вышло. Нужна была хорошая координация движений, определенная сноровка.
Почему эта игра, да еще в такое тяжелое для страны время, казалась педагогам врагом номер один? До сих пор не понимаю».
Это и вправду невозможно объяснить, однако же многие мемуаристы отмечают какую-то патологическую ненависть тогдашних школьных педагогов именно к жостке.
Интересное описание этой игры, а также одну из причин ее запрета привел в своих воспоминаниях музыкант Алексей Козлов: «Давно забыта и такая игра, как “жестка” или “пушок”, во всяком случае так ее называли в нашем дворе. Но, оказывается, в разных районах Москвы она имела разные названия, хотя смысл был один и тот же. Жестка представляла собой изделие из круглого кусочка меха с приделанным к нему грузом. Щечкой одной ноги жестка подбрасывалась вверх, и пока она опускалась вниз, играющий успевал переступить ногами, как бы сделать маленький шаг на месте, чтобы повторить удар. Задача состояла в том, чтобы как можно дольше не дать жестке упасть на землю, после чего очередь переходила к следующему игроку. Количество подбрасываний, или ударов, запоминалось и суммировалось у каждого из играющих.
Побеждал тот, кто первым набирал заранее установленное число, ну, скажем, двести. Обычно за один раз средний игрок мог сделать пять-десять ударов, не больше. Жестка часто улетала в сторону по самым разным причинам: либо игрок терял равновесие, либо случайно бил по жестке пяткой или носком ботинка, вместо середины щечки, прямо под самой косточкой. Кстати, когда жестка попадала своим свинцовым грузом по этой косточке, было страшно больно. В принципе, эта игра требовала от участников настоящих жонглерских качеств.
И в каждом дворе были свои виртуозы, которые могли держать жестку в воздухе бесконечно. У каждого настоящего любителя этого занятия была своя личная жестка, которая изготавливалась самостоятельно. Из шубы, тулупа или любого мехового изделия, имевшегося дома, вырезался кусок лисы, цигейки, мерлушки… Естественно, без спроса и так, чтобы не было заметно, то есть из подвернутой части меха, ближе к подкладке. Из свинца на газу отливался груз в форме круглой бляшки, в котором проделывались дырочки, как в пуговице.
Груз, который иногда оборачивали в материю, пришивался к меховому кружочку снизу, к мездре. Мех был сверху.
Стабильность полета жестки во многом зависела от того, как точно она была сделана. Если груз был пришит не совсем по центру, жестка виляла при падении. Большие размеры и доброкачественность мехового кружка способствовали тому, что жестка, опускаясь, расправлялась и замедляла падение, как парашют. А это намного облегчало безошибочность следующего удара. Если с расшибалкой и с пристеночком боролись участковые милиционеры, то с игрой в жестку вели беспощадную борьбу учителя и наиболее активные из родителей. Во-первых, жестка почему-то считалась игрой недостойной пионеров и комсомольцев, а присущей только шпане, хулиганам, уркам. Это был главный аргумент, но когда он не действовал, приводились запугивающие данные о том, что якобы длительное увлечение жесткой неизбежно приводит к грыже. В нашем дворе случаев с грыжей мы не наблюдали, но утверждать, что эти слухи были чистой выдумкой, не берусь».
А вот воспоминание, на сей раз относящееся к Курганской области: «В процессах адаптации к местным условиям подростки и молодежь спецпереселенцев приспосабливалась быстрее, чем пожилые. Так, например, мой дед быстро смастерил мне жостку, чтоб в соревнованиях с местными ровесниками я мог добиваться хороших результатов. Суть состязаний состояла в том, кто больше всего сможет подбить ее ногой без перерыва. Жостка представляла собой кусок длинношерстной кожи, к которой прикреплялась круглая свинцовая пластина. Подбитая внутренней стороной ноги, жостка взлетала, подобно бадминтону, и спускалась парашютируя. Нужна была хорошая тренировка, чтобы жостка взлетала и опускалась, не прерываясь несколько десятков раз».
* * *
Еще одной исторической дворовой игрой (и снова никто не догадывался о том, что она историческая) был так называмый «штандер», или «штандер-стоп». «Штандер! – кричит на весь двор ведущий вслед разбегающимся игрокам. – Стоп!» И детская орава замирает в самых немыслимых позах, в тех, что застала их команда ведущего.
Хотя уж тут-то можно было бы и догадаться. Что за штандер такой? Дело явно не чисто.
Кстати, что это за штандер, до сих пор неизвестно. Есть предположение, что «штандер» – русифицированное немецкое «Stand hier!», то есть «остановись!». И, соответственно, игра – немецкого происхождения, но, совершенно точно, не трофейная, то есть не «вывезенная» из Германии в Великую Отечественную войну. Она существовала в России значительно раньше. Вот воспоминания тогдашней школьницы Галины Зайцевой о событиях 1928 года: «Приставали к Чемоданихе с экскурсией. Было три урока, и так как было еще светло, то мы решили поиграть в мяч и пошли к Коцурека на двор, они живут недалеко от школы, во дворе у них большой
