Повседневная жизнь советской коммуналки - Алексей Геннадиевич Митрофанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выходили во двор главным образом для того, чтобы во что-нибудь поиграть, отдохнуть от гнета школы и назиданий своих родителей. Игр и забав было великое множество. В некоторых играх участвовали только мальчишки, в некоторых – только девочки, но были и смешанные игры. Точно так же игры подразделялись и по возрасту между маленькими, средними и большими детьми. Дворовая жизнь сильно зависела от погоды и от времени года. Самым неприятным явлением природы был для нас дождь, который создавал во дворе слякоть и грязь. Когда начинался сильный дождь, ничего не оставалось, как идти домой. А если дождь шел целый день, никто во двор не выходил. Иногда собирались в подъезде, но это было особое место в жизни двора…
В слово “двор” вкладывались разные понятия. Прежде всего, под двором понималось некое замкнутое пространство, ограниченное зданиями, сараями и заборами и соответствующее почтовому адресу. Но двором называлась и некая община, совокупность всех детей, живших в одном доме. Например, говорили: “Пошли в кино всем двором…”, “Сыграем двор на двор”… Каждый двор отличался своими размерами и конфигурацией, в зависимости от того, сколько корпусов и строений там находилось. Часто в типичных московских дворах было по несколько различных площадок для игр, не считая всяких закутков. Все эти пространства назывались по-разному. У нас, например, был “передний” двор, ближний к подворотне, и “задний” двор, находившийся в глубине и граничивший забором с “задним” двором дома, относящегося к другому, параллельному переулку. Каждый двор имел своего дворника и свою помойку. В идеале двор должен был быть “глухим”, то есть огороженным высокими заборами, через которые так просто не перелезешь. Это имело прямой смысл в деле защиты от мелких жуликов, которые шастали по дворам в поисках наживы в виде белья, сохнущего на веревках, и всего, что плохо лежит. Наведывались они и в квартиры, хотя в многонаселенных коммуналках украсть что-либо было непросто – все время кто-нибудь оставался дома.
Если воришка попадался, убежать из глухого двора было непросто, так как был только один выход – через подворотню.
Но было немало и “проходных” дворов, через которые жители всей округи, экономя время и срезая пространство, ходили насквозь. Проходные дворы не были такими уютными, прохожие мешали детям играть в футбол и в другие широкомасштабные игры, да и вообще, создавали неуют. Не зря выражение “проходной двор” стало нарицательным. К пространству двора обычно относилась и часть улицы с тротуаром, находившаяся напротив фасада дома и подворотни.
Это было существенно, так как часть игр проходила перед домом на тротуаре и на мостовой. Заходить на соседнюю территорию не полагалось».
* * *
А вот двор в Воротниковском переулке, описанный Александром Каплуном:
«Во дворе мы играли в футбол (“три корнера – пенальти”). Всегда в одной команде. Меня ставили в ворота, потому что водить я не умел. Подозреваю, что команда много выиграла бы, если бы я не участвовал, но меня всегда брали в команду. Тогда я не задумывался почему. Теперешние размышления приводят к альтернативе: или я был ябедой, и братья не хотели домашних скандалов, или причиной было простое мальчишеское благородство…
Двор наш был целым миром. Он состоял из нескольких пространств (анклавов). Собственно наш двор – сразу за нашим домом. Там росли несколько больших тополей, ронявших по весне потрясающие бордово-желтые сережки. Была еще и клумба без цветов. Параллельно нашему дому, в метрах двадцати возвышался восьмиэтажный домина. Его основание было на метр ниже нашего двора. Поэтому вдоль него проходил каменный ров, огороженный низеньким заборчиком. В нем здорово можно было прятаться. Справа от домины – проход в каменный мешок, там была одна из наших футбольных площадок. Далее, через арку можно попасть в другой двор, а оттуда на улицу Чехова. На четной стороне стоял длинный деревянный киоск с двумя или тремя высокими ступенями во всю длину, где продавались горячие, ужасно вкусные бублики. Он горел каждый год. Из каменного мешка был выход и на кольцо. Вдоль дома 10 по Воротниковскому расстилалась бестравная земля, там мы тоже играли в фубол. После того, как мы все разъехались с Воротниковского, наше “футбольное поле” перекопали – что-то прокладывали и нашли горшок с серебряными монетами – об этом мы узнали из газет»».
* * *
А у кого-то продолжением коммуналки было Бульварное кольцо. Татьяна Окуневская рассказывала: «“Наша скамейка” – это скамейка на Никитском бульваре, напротив нашего подъезда. Мы недавно переехали из большой квартиры на Лесной, где я выросла, сюда, в восьмиметровую комнату на девятом этаже. Папа, мама, баби – это я так прозвала мамину маму, пес Бишка и я. И если все дома, ни сесть, ни даже говорить невозможно, и “наша скамейка” превращается то в кабинет, то в гостиную, если к нам приходят в гости, а звонить нам надо семь звонков, столько у нас соседей».
* * *
Новые советские идеологи и затейники-массовики издавали какие-то немыслимые горы литературы по организации нового быта вообще и развлекательного досуга в частности. Однако наибольшей популярностью в советских коммунальных дворах пользовались дореволюционные игры. Видимо, они, совершенно свободные от идеологической составляющей, были гораздо человечнее, и дети это чувствовали.
Вот, например, игра в серсо, покинувшая наши дворы сравнительно недавно. Куприн писал в одном из рассказов: «Резвая нарядная детвора наполняла сквер. Подростки играли в серсо и веревочку».
«Он всегда в семь часов у себя над открытым цветником, на веранде, кофе с гостями пьет, а иногда с женою и детьми в серсо играет», – говорил один из героев Николая Лескова о другом герое.
«Торговали магазины, выкрикивали газетчики, ребятишки играли на бульваре в серсо», – а это Александр Серафимович.
Жизнь без серсо представить себе было невозможно – как в дореволюционных городах, так и в советских.
Правила игры, в общем, просты. Нужны обруч и палочка. Можно либо катить обруч палочкой, либо подбрасывать и ловить – и то и другое опять-таки с помощью палочки. Однако же игра требует ловкости, хорошего глазомера и, без сомнения, является хорошим средством против гиподинамии.
Один из героев пьесы Виктора Славкина признаётся: «Я скверно играл в серсо. Никогда не успевал подставить свою шпажку вовремя. А появился тут один студент… уж запамятовал, как его звать было… Так студента того превозмочь в серсо никто не мог. Он как-то ловко кольцо бросал – закручивал, что ли? – и поймать его никакой
