Тайпан - Джеймс Клавелл

Жэнь-гуа не огорчался, что придется начать все заново, ибо знал, что дело растянется на века. Он был лишь слегка раздражен ненужной задержкой и тем, что была упущена прекрасная возможность.

Ладно, сейчас самое главное Кантон, напомнил он себе. Прежде всего нужно выкупить наш любимый Кантон. Какой минимальной суммы следует добиваться? Какой?..

Струан весь кипел внутри. Он ожидал, что Жэнь-гуа возьмет один дим сум с креветками и предложит ему, держа на весу. Должен ли я заключить, спрашивал он себя, что старику не известно о том, что У Квок использовал первую из четырех монет? Он ведь не может не понимать, что означают поданные к столу дим сум? Гляди в оба, парень.

– Многа бум-бум колабаль, хейа? – произнес Жэнь-гуа после долгого молчания.

– Много еще у Лонгстаффа есть, беспокойся нет. Очень плохо, когда мандарин худой голова иметь.

– Ай-йа, – закивал Жэнь-гуа. – Мандалин Цзинсо сильно худой голова есть. Импелатол говолить одинаковый, что Тисэнь. – Старик провел пальцем по горлу и рассмеялся. – Пффт! Когда Лонстаф уступать нет, война есть – толговать нет.

– Война есть, торговлю брать можно. Лонгстафф сильно злой есть.

– Скок’ка таэлей помогать сильно злой доблый есть, хейа? – Жэнь-гуа спрятал руки в рукава своего шелкового халата, откинулся на спинку стула и терпеливо ждал.

– Не знаю. Сто лаков, может.

Жэнь-гуа знал, что сократить эту сумму вдвое, к общему удовлетворению, не составит труда. А пятьдесят лаков для Кантона не так уж разорительно, если учесть, что город беззащитен. Но тем не менее изобразил на лице ужас. И тут же услышал, как Струан сказал:

– Добавить сто лаков. Выкуп.

– Добавить сто чего? – Теперь ужас старика был неподдельным.

– Выкуп мне, – резко произнес Струан. – Нет нравится награда за голову моей рабыни и моих чилло маленький. Мандарин Цзинсо очень сильно плохой.

– Наглада за голова чилло? Ай-йа! Оч-чень сильно плохой господа мать мандалин, оч-чень! – возмутился Жэнь-гуа, притворяясь удивленным.

Он молча возблагодарил свой йосс за то, что вовремя услышал про назначенную награду и сумел быстро и толково все уладить: сразу же известил через посредника английскую шлюху – а значит, и Струана – на случай, если кто-нибудь попытается получить деньги за Мэй-мэй и ее детей прежде, чем они будут в безопасности.

– Жэнь-гуа устлоит! Нет беспокойся, хейа? Жэнь-гуа устлоит для длуг челез несколько день всего. Очень господа мать мандалин Цзинсо. Плохо, плохо, плохо.

– Сильно плохо, – кивнул Струан. – Трудно устроить, может, много лак нужно. Поэтому нет добавить сто лак. Добавить двести лак!

– Жэнь-гуа устлоит для длуг, – успокаивая его, повторил китаец. – Нет добавить сто, нет добавить двести! Устлоить сильно быстло мозна. – Он довольно улыбнулся тому идеальному решению, которое нашел и уже начал осуществлять. – Оч-чень простой. Писать длугой имя на список Цзинсо. Одноглазый колова чилло и два колова чилло маленький.

– Что?! – взорвался Струан.

– Почему плохо, хейа? – Что, во имя Неба, здесь не так, удивленно спрашивал себя Жэнь-гуа. Он подготовил простую замену: никчемная варварская женщина и две никчемные девочки, принадлежащие человеку, который поклялся уничтожить Струана, в обмен на безопасность его собственной семьи. Что здесь может быть не так? Кто в состоянии понять разум варвара?

Во имя Господа, думал Струан, как ты сможешь когда-либо научиться понимать этих языческих дьяволов?

– Нет нравится список, – сказал он вслух. – Нет мой чилло, нет Одноглазый Дьявол чилло, нет никакой чилло. Очень сильно плохо.

Разумеется, похищение – ужасная вещь, ужасная, мысленно согласился Жэнь-гуа, который и сам жил в постоянном страхе, что его детей или детей его детей похитят, чтобы запросить за них выкуп. Но чьи-то имена все равно должны быть внесены в список. Вот только чьи же?

– Жэнь-гуа нет писать колова чилло на список, ладна. Я устлоить. Ладна, хейа?

– Двести лак мой налог, добавить, ладно.

Жэнь-гуа сделал глоток чая из чашки:

– Завтла кохонг Лонстаф говолить, мозна?

– Цзинсо можно.

– Цзинсо добавить кохонг, хейа?

– Завтра Цзинсо можно. Следующий день кохонг можно. Говорить, сколько таэлей. Пока говорить, мы чай покупать-продавать можно.

– Говолить конец, толговать мозна.

– Говорить торговать сразу можно.

Жэнь-гуа спорил, умолял, рвал на себе волосы и в конце концов уступил. Он уже получил согласие Цзинсо немедленно открыть торговлю и передал ему половину установленной мзды. Они договорились, что вторая половина будет выплачена через шесть месяцев. И Жэнь-гуа уже подсказал наместнику сохраняющее лицо извинение, которым Цзинсо воспользуется, чтобы защитить себя от гнева императора за неповиновение приказам Сына Неба: переговоры следовало затягивать до тех пор, пока последний корабль не будет загружен чаем и пока не будет выплачен последний таэль серебра, после чего Цзинсо сразу же нападет на поселение, сожжет и разграбит его, пошлет брандеры против торговых кораблей варваров и очистит от них Жемчужную реку. Торговля убаюкает европейских дикарей, и они поверят, что им ничто не грозит; к тому же торговля даст китайцам время стянуть к Кантону подкрепления, в которых они так очевидно нуждались. Таким образом, варвары окажутся беззащитными, и Цзинсо одержит великую победу.

Жэнь-гуа мысленно поцокал языком, восхищаясь изяществом своего плана. Он-то знал, что варвары будут далеко не беззащитны. И что налет на поселение приведет их в ярость. И тогда они немедленно двинутся на север и через Бэйхэ подойдут к Пекину. А в тот момент, когда их флот появится в устье Бэйхэ, император запросит мира, и старый договор опять вступит в силу. Совершенный договор. Это произойдет, потому что «совершенный» договор нужен тайпану, а Грозный Пенис – всего лишь пес тайпана.

И таким образом мне удастся избавить наш любимый Кантон от выкупа сейчас и не придется платить вторую половину мзды через полгода, потому что Цзинсо и его семья, разумеется, уже подведены за руку к самому краю могилы, где им и место, – да будет этот мерзкий ростовщик из провинции Фуцзянь немощным на те несколько месяцев, что еще остались ему на этой земле! «Выкуп», который придется изыскать, чтобы умилостивить сейчас императора, а позже – варваров, сложится из прибыли от продажи чая, шелка и опиума в этом году. И немало еще останется. Поистине, жизнь полна радостей и захватывающей остроты!

– Нет волноваться чилло, хейа? Жэнь-гуа устлоить.

Струан поднялся на ноги:

– Добавить двести лак, мой налог. – Потом прибавил с любезной улыбкой: – Жэнь-гуа говорить Цзинсо: «Трогать один волос корова чилло мой, тайпан приводить огнедышащий морской дракон. Съест Кантон, беспокойся нет!»

Жэнь-гуа улыбнулся, но по спине у него побежали мурашки от этой угрозы. Он сыпал проклятиями всю дорогу домой. Теперь мне придется нанять еще больше шпионов и охранников и потратить еще больше денег, чтобы оберегать детей Струана. Не только от явных похитителей – да поглотит земля этих скотоложцев! – но и от любого бродяги, который в глупости своей решит, что может легко заработать. О горе, горе!

Поэтому, очутившись в безопасности своего дома, он наградил пинками свою любимую наложницу и раздавил тисками большие пальцы двум девушкам-рабыням, после чего почувствовал себя гораздо лучше. Некоторое время спустя он потихоньку выскользнул из дому и отправился в место тайных собраний, где сменил свой халат на багряное церемониальное облачение. Он был тай шань чу – верховным руководителем общества Хунмэнь в Южном Китае. Вместе с нижестоящими руководителями он выслушал первое донесение от недавно образованной гонконгской ложи. И утвердил Гордона Чэня ее главой.

Итак, к восторженной радости и облегчению китайских купцов и европейских коммерсантов, торговля возобновилась. Все солдаты, кроме отряда в пятьдесят человек, были отосланы назад на Гонконг. Туда же вернулся и флот. Только корабль флота ее величества «Немезида» продолжал патрулировать реку, изучая подходы к Кантону и нанося на карту все протоки и рукава, которые ему попадались.

А в поселении и на морских путях от Вампоа все бурлило от яростного соперничества, не прекращавшегося ни днем ни ночью. Торговые корабли следовало подготовить для такого нежного товара, как чай: заново покрасить трюмы, вычистить льяла и привести их в порядок. Нужно было запастись провизией на весь долгий путь домой. Разобраться с распределением грузового пространства.

Торговцы, не имевшие собственных кораблей, а таких набиралось немало, осаждали судовладельцев и дрались за лучшие грузовые места на самых быстрых и надежных судах. Цены за фрахт устанавливались сумасшедшие, но принимались сразу и без возражений.