Разведка - это не игра. Мемуары советского резидента Кента - Гуревич Анатолий Маркович

Высказывая свои мысли, гость подчеркнул, что не исключается возможность, что «дружелюбное» отношение ряда политических деятелей разных европейских стран по отношению к Гитлеру объясняется тем, что в своей книге он подчеркивал, что завоевание территорий должно быть осуществлено в основном за счет России. Даже фашистский лидер возвращался якобы к политике, которой придерживались средневековые рыцарские ордена, стремящиеся к захвату земель на Востоке. Он еще раз подчеркнул, говоря о политике Гитлера, что тот сумел расположить к себе многих политиков в западных странах и неоднократно повторял, что намерен своей силой, силой возродившейся Германии, уберечь Запад от нашествия большевизма.

Конечно, я уже многое знал обо всем, что рассказывал гость, но слушал его с большим вниманием, так как меня интересовала реакция остальных на все сказанное.

Я не мог понять и полностью себе объяснить причину молчания и отсутствия каких-либо возражений со стороны тех, кто проявлял определенную симпатию к Гитлеру, считая его защитником Европы от «агрессивной политики» Советского Союза. Только уже через несколько дней я узнал от мадам де Toe, что понравившийся мне гость был близок к правительственным кругам, к той их части, которая проявляла интерес к созданию коалиции против всяких военных провокаций с любой стороны, а для этого готова была даже к подписанию многостороннего договора, обеспечивающего мир. Одно время этот человек даже входил в число постоянных работников Лиги Наций.

Вынужден признаться, многое из услышанного мною было для меня абсолютно ново. Из советской периодической печати, лекций историко-партийных деятелей я знал, что наше государство, Советский Союз, всячески призывало к созданию надежной системы коллективной безопасности для всего мира. Наши государственные деятели и дипломаты не прекращали подчеркивать, что создание подобной системы безопасности отвечало бы жизненным интересам всех народов. Опасность фашистской агрессии (Австрия, Чехословакия, Испания, Польша и др.) делалась более реальной.

В то же время, находясь уже за рубежом, впервые услышал подробности поездки в 1937 г. министра иностранных дел Великобритании Галифакса в Германию и состоявшейся беседы на вилле в Баварских Альпах с Гитлером. Вернувшись в свою страну, Галифакс совершенно открыто признал «величайшие заслуги» Гитлера, выразившиеся в том, что он превратил ставшую вновь мощной Германию в «бастион против коммунизма».

В разговорах у мадам де Toe все чаще и чаще возвращались к вопросу захвата Гитлером Австрии. Уже тогда многие понимали, что сговорчивость Великобритании и Франции в вопросе захвата Австрии и присоединения её к Германии играет на руку Гитлеру в его стремлении обеспечить себе господство в своей стране и в дальнейшей политике завоевания новых территорий. Я не знал тогда и того, что Чемберлен и Галифакс не восприняли должным образом предложение Советского Союза о созыве достаточно представительной конференции для выработки коллективного плана, способного воспрепятствовать самым решительным образом всяким агрессивным планам фашистского диктатора. Какова же была позиция США в этом вопросе?

Приходилось слышать разные толкования. Правда, однажды, будучи в Париже, я случайно оказался в обществе моих знакомых, где присутствовал консул США. За ужином, безусловно не догадываясь о том, что я был советским добровольцем в Испании, он подтвердил, что, несмотря на вынесенное конгрессом решение об эмбарго на поставку оружия и других товаров в Испанию, США поставляли мятежникам горючее для самолетов, танков, автотранспорта и другие материалы. Из дальнейших разговоров можно было сделать вывод, что, если начнется война в Европе, США это не волнует.

Значительно позже я узнал, что во внешней политике США продолжал занимать немалое место дипломат Уильям Буллит. Это тот самый У. Буллит, который по поручению президента США Вудро Вильсона в период Парижской мирной конференции 1919–1920 гг., закончившейся подписанием Версальского мирного договора, посетил Москву. Правда, услышав это, я уже знал о Вильсоне. Мне вспоминалось прочитанное ранее, что Вильсон был одним из основных организаторов вооруженной интервенции против только что родившейся Советской России. Больше того, я читал, а впоследствии подтверждали в разговорах политически грамотные люди, что именно Вильсон разрабатывал план раздробления России.

Что касается поездки Буллита в конце февраля 1919 г. в Москву, вынужден признаться, что об этом мало осведомлен. Потом я услышал, что Буллит в Советской России был принят не только народным комиссаром по иностранным делам, но и лично Владимиром Ильичем Лениным. Часто, правда, подчеркивалось, что, вернувшись в Париж, Буллит подробно докладывал о результатах своей поездки, но, как это ни странно, Вильсон его вообще не принял. Ллойд Джордж занял твердую позицию, заявив, что с большевиками вообще не собирается иметь дело, а раньше казалось, что он приверженец другой политики.

Я знал, что только с приходом к власти в США Франклина Делано Рузвельта, 16 ноября 1933 г., именно он, Рузвельт, установил дипломатические отношения с Советским Союзом. Первым послом США в Москве оказался Уильям Кристиан Буллит. Его даже Рузвельт считал знающим Советскую Россию и объективно к ней относящимся. Мне давалось услышать и то, что, якобы еще в 1934 г. Буллит поддерживал политику Рузвельта в части заключения пакта о ненападении между США, СССР, Китаем и Японией. Никто мне не говорил, почему этот пакт не был подписан, какую позицию в этом вопросе занимал Буллит.

Я знал, что Буллит не особенно долго задержался на посту посла США в Советском Союзе, а затем был назначен послом в... Париж (!). Ходили слухи, в том числе и о том, что при переезде в Париж Буллит довольно продолжительную остановку сделал в Берлине и имел якобы там ряд встреч. Не знаю, так ли это, но из услышанных разговоров все больше и больше казалось, что Буллит целиком и полностью признает политику, проводимую определенными группами в США. Я имею в виду, что, как и в период национально-революционной войны в Испании, некоторые группы крупных промышленников США были заинтересованы расширить рынки сбыта своих товаров, в том числе и выпускаемых военной промышленностью, за счет других государств, в первую очередь они хотели внести свои капиталы и в Германию. Это не исключало возможности их заинтересованности не только в подготовке ряда стран Европы и Азии путем оснащения выпускаемой в США военной продукции, но и их практического развязывания.

Хотелось бы закончить свои высказывания в части Буллита, чтобы к нему больше не возвращаться. Итак, я узнал, что Буллит назначен послом США в Париже. Постепенно я узнавал кое-что о его деятельности и во время войны. Я еще вернусь к событиям в Дюнкерке в мае-июне 1940 г. Сейчас хочу только сказать, что Буллит в начале июня 1940 г. сообщал в США, что Великобритания не желает оказывать Франции какую либо военную помощь, в первую очередь не включает в военные действия самолеты и военно-морской флот. Вскоре после того, как я услышал об этом, стало известно, что после оккупации значительной части Франции фашистскими войсками, сразу после падения Парижа и переезда правительства в Бордо, послом был назначен (по другим источникам, только исполнял обязанности) Биддл. Поразило меня то, что Буллит якобы оставался в оккупированном немцами Париже. Не знаю, долго ли он там задержался. Правда, в то время, как мне стало доподлинно известно, посольства всех стран, не участвующих в то время еще в воине против Германии, должны были переехать вместе с французским правительством и вскоре оказались, как и советское посольство, в Виши. В Париже было разрешено этим странам оставить службы (отделы) по установлению связи с оккупационными администрациями. Так было и с посольством Советского Союза. Почему же Буллит остался в Париже? На этот вопрос никто из моих собеседников ответа дать не мог.

Беседы с мадам де Toe, ее «мужем» и гостями были, безусловно, интересными, однако они не были единственными, кто пополнял мои знания, столь необходимые для новичка в разведке. Я уже говорил, что владелец «Селект скул» был весьма осведомленным в политике человеком, а кроме того, у него было много друзей, с которыми он счел возможным познакомить и меня. Поэтому хочу несколько подробнее остановиться на том значительном вкладе, который он внес в мои знания по многим вопросам. Конечно, я имею в виду не только языковые знания, а главным образом политические и исторические. Он помог мне в значительной степени разобраться в сложившейся в Европе обстановке.