Бремя живых - Василий Звягинцев

Не сгинет, по собственной дурости да азарту, в грязных тоннелях – вот ему и следующая звездочка на погон, давно заслуженная, штабными придурками[143] зажиленная.

И орденок немедленно очистится, сразу второй, считая, что на первый Леухин данной ему властью представление уже написал. Не по форме, на мятом листе бумаги, а сойдет. У нас не Петроград, у нас содержание важнее формы.

У Стрельникова, разумеется, по поводу канализации уже был составлен собственный план стратегического масштаба. В Москве хорошо проработанный, со специалистами самых разных ведомств согласованный, материально обеспеченный, на специальных картах разрисованный, но про все это графу (который в самое-то дерьмо и пойдет) знать не следует.

– Тебе, Валерий, я даю для первоначала два взвода. Пятьдесят человек парней, не имеющих твоего фронтового опыта, но здорово разбирающихся в тонкостях нашей службы. И работать умеют, тебя слушаться будут, а если что – и подскажут. Еще – отделение связи и с десяток специалистов именно канализационного дела. Как ты и предлагал. Задачей вашей будет взять под контроль подземную часть центра города, уничтожать всех, кто там появится с известными целями, выполнять специальные задания по наводке ребят из службы Леухина. Ну, это он тебе сам отдельно объяснит.

Задание Уварову было понятно, пусть и не слишком приятно. Но думал он уже именно в его рамках.

– Считаю, господин полковник, неплохо бы принять меры по строгому ограничению зоны моей ответственности. Что, к примеру, лично вы считаете «центром»? Тогда у меня будет и право, и возможность не допустить выходов боевиков (наверняка уже там работающих) именно за эти пределы. Чтобы я был четко уверен: здесь мы, там – они. Где можно маневрировать нам, куда – пропускать их. Скорее всего, с первого раза я там полностью сориентироваться не сумею. Всю территорию города снизу перекрыть – тем более. И не просите, ваше высокоблагородие…

Вообще же, в плане общих рассуждений, считал бы полезным организовать наверху отдельный штаб подземных операций. Чтобы под руководством кого-нибудь из наших старички-ассенизаторы помогали оценивать обстановку на данном фронте, вовремя указывали, какие штреки и штольни откуда ведут и куда выводят, где расположены решетки и проходы, которые невредно заминировать. Иные же – оснастить камерами видеонаблюдения, подтянуть к ним группы захвата пленных. Пленные нам смогут очень здорово пригодиться.

– Спасибо за намек, поручик, без вас я бы сроду не догадался…

И протянул ему весьма подробную, на первый взгляд, схему сети старых, XVII—XIX веков, клоак Варшавы, отпечатанную на прозрачной пленке. Чтобы, значит, удобно было накладывать на карту аналогичного масштаба, пятьдесят метров в сантиметре. Как раз, значит, перекрывающую всю площадь исторического города. Потом уже, в начале XX века, канализацию начали прокладывать цивилизованно, в бетонных трубах, максимум метрового диаметра, и интерес эти сливы могли представлять только для крыс.

– Вот ваш район. – Стрельников указал жирно очерченный красным неровный пятиугольник. – Покумекаете, сообразите, куда открываются доступные проходы. Все остальное, поручик, на ваше усмотрение. Прошу только иметь в виду, что главная работа начнется не сейчас. Сейчас для вас главное – рекогносцировка, изучите свой район так, чтобы в нужный момент могли хоть в сортире их главкома появиться. А уж если в процессе работы неприятеля в тоннелях встретите, наверх живыми никого не выпускать. Чтобы полная достоверность, что пошли люди прогуляться под землю и не вернулись. Заблудились как бы…

Тут Уварова учить было не надо. Сам повидал столько, что неизвестно, довелось ли Стрельникову. В Афганистане и на сопредельных территориях, между прочим, очень распространен был обычай пользоваться в военно-диверсионных целях так называемыми «кяризами», подземными арыками, тоже иногда представлявшими многокилометровую, страшно запутанную сеть.

От чего уйдешь, что называется, к тому и придешь, но в полном соответствии с диалектикой, по спирали. Там пробитые в скалах и глине коридоры, невысокие – еле на карачках проползти, зато сухие, чистые, с журчащей по дну прозрачной питьевой водой. И отдышаться можно, и лицо сполоснуть. Здесь его ждут роскошные, как в метрополитене, облицованные тесаным камнем своды в полтора-два человеческих роста, зато заполненные совсем другой субстанцией.

Уваров понимал, что от результатов порученной ему акции зависит его дальнейшая карьера, авторитет в глазах соратников, подчиненных и начальства. Но как раз это его сейчас почти совершенно не интересовало. Исход того, что он обязан сделать, вполне может определить судьбу начинающейся войны. Которая никак не тянет на роль очередного локального эпизода. Уж настолько Валерий в геополитике и стратегии понимал.

На протяжении всей мировой истории войн возникали этакие ретенционные[144] точки, пункты на карте, ничем, казалось бы, не отличимые от других, но где внезапно закручивались настоящие водовороты событий, влияющие в одних случаях на ход кампании, в других – всей мировой истории. Канны, Каталаунские поля, Ронсевальское ущелье, Калка, Куликово поле, Полтава, Верден, Екатеринодар… Одним словом, как писал довольно известный поэт в чине подполковника:

Ведь только в Можайском уездеСлыхали названье села,Которое позже РоссияБородином назвала.[145]

Отчего бы и нынешнему делу не обозначить себя каким-то образом в истории настоящей и будущей России?

Слава богу, ребята ему в подчинение были приданы отличные, и снабжение оказалось на самом высоком уровне. Что значит великокняжеская Гвардия в сравнении с армейской пехотой! Да только за эту заботу стоило служить, не щадя живота своего. Оно, конечно, в любом случае служили, но, когда о тебе заботятся, не считаясь с затратами, отдача от каждой боевой единицы выходит намного выше. И не только в техническом смысле.

Через Вислу переправились перед рассветом. С обоих берегов по-осеннему неуютной реки регулярно взлетали осветительные ракеты. С восточного, «российского», берега – чаще и гуще, с западного – реже и как бы нехотя, больше для порядка, чтобы не отставать от москалей. Всерьез, видимо, никто из руководителей практически победившего восстания ночного десанта не ожидал.

Разведка у них была поставлена неплохо, что неудивительно. Каждый практически поляк на нее работал. Телефонные станции были захвачены еще в первый день, и теперь достаточно было, справляясь по карте и городскому справочнику, систематически обзванивать квартиры в интересующих районах. Доброхотов, с удовольствием сообщавших о том, что творится на улицах, вокруг и внутри расположения воинских частей, у мостов и вокзалов, хватало в избытке. Этакий всеохватный мониторинг. Не требовалось даже специальные наблюдательные посты разведчиков выставлять.

Удобно, кто спорит. И в буквальном смысле подтверждает истинность поговорки – дома и стены помогают.

Наша войсковая разведка с некоторым запозданием тоже до этого додумалась, только ей использовать такую методику было гораздо сложнее. Нужно было посылать войсковых связистов, где-то в укромном месте подключаться к коммутационным коробкам, предварительно выписав из телефонных книг номера абонентов с безупречно русскими фамилиями. И то не всегда получалось как надо.

Уваров с тремя отделениями бойцов высадился на берег в тщательно выбранном накануне по карте и путем визуального наблюдения месте. Сравнительно пустынном даже днем. Вдоль крутого откоса тянулся глухой бетонный забор домостроительного комбината, не работающего по причине «событий». Все ушли на мятеж!

Через стекла сорокакратной стереотрубы поручик с чердака многоэтажного дома по ту сторону Вислы буквально по метру изучил необъятный двор, как положено, загроможденный машинами, тракторами, бетономешалками, штабелями досок, бревен, мешков цемента, контейнерами кирпича. Удивительно, как это предприимчивые горожане еще не приступили к хозяйственному освоению без присмотра брошенных ценностей. А их тут на многие миллионы.

Потом, правда, выяснилось, что кое-какая охрана все-таки осталась. Два сторожа, лет за пятьдесят, одетые в черные телогрейки, вооруженные старыми немецкими карабинами «98К», и третий, помоложе, в брезентовом плаще, с автоматом «МП-40».

Размещались они в караулке рядом с высокими железными воротами, над которой все время вился дымок дровяной печки. Территорию обходили по очереди, примерно каждый час, попутно пополняя запасы топлива на складе пиломатериалов.

Хорошо мужики устроились, позавидовал им поручик. В стороне от уличных беспорядков отсиживаются, то есть, ежели все иначе повернется, никто им ничего не предъявит «по политике». Да вдобавок теми же беспорядками пользуются, сообразив, что при любом повороте событий будет, на что недостачу списать. Приторговывают помаленьку вверенным имуществом. В течение дня к воротам несколько раз подъезжали грузовички, а один раз так даже запряженная парой лошадей телега, и после коротких переговоров совершался эквивалентный обмен.