Где я, там смерть (СИ) - Сербинова Марина

— Давай, я стряхну, — с усмешкой сказал он и, наклонившись, стал ладонью смахивать пыль с ее юбки.

Кэрол покорно стояла, не шевелясь.

— Что, так грязно? Не оттирается? — спросила она, поворачивая к нему голову.

— Да нет… уже оттерлось. Просто делаю вид, что отряхиваю.

— Что? Зачем?

— Понравилось.

Кэрол отступила, изумленно смотря на него.

— Ч-что… понравилось?

— Ну-у… юбка понравилась. Что же еще?

— А-а, — Кэрол отвернулась, чтобы скрыть растягивающую губы улыбку. — У тебя тоже брюки ничего.

— Правда?

— Угу.

Ну вот, теперь она узнает шалунишку, каким он когда-то был. Разве что шалости стали немного другими. Но все же он смог ее немного отвлечь от тяжелых мыслей и ноющей боли в груди, от ее отчаяния. И Кэрол согласилась поехать в город их детства и предаться воспоминаниям. Может, хоть на один день ей удастся сбежать из невыносимого и горького настоящего в далекое прошлое, которое уже не казалось таким уж ужасным.

Они побывали на озере, вспоминая, как Тимми в нем едва не утонул, а Спайк совершил свой великий подвиг, спася ему жизнь. Положили цветы на могилы его родителей и бабушки. Постояли возле дома, в котором когда-то жила его семья, и который теперь принадлежал кому-то другому. Побывали также у дома, где жила семья Берджесов. Долго сидели на бревне в роще, где был их сарайчик, в котором они проводили столько времени. Тим расчистил могилку Спайка. На дереве все еще сохранилась надпись, вырезанная Эмми. Они вспоминали свое детство, сидя рядышком на бревне, унесшись в далекое прошлое. А потом Кэрол стала рассказывать, как она жила после того, как он исчез. Все рассказала, и сама этому удивилась. Но ведь наверняка он и так все про нее знал, Даяна ему поведала об этом во всех подробностях, или это была бы не Даяна. Рассказала о пожаре, о том, как жилось ей с матерью, как она продала ее, как хотела покончить с собой, как ее забрал отец, который, как потом выяснилось, и не отец вовсе. Рассказывала, как жила у Куртни. И на этом ее рассказ закончился, закончился на том, когда кончилось ее детство и начиналась взрослая жизнь, где был Мэтт, Джек, Рэй…

Тим выслушал ее внимательно, с интересом, не перебивая. Продолжения оборванной на середине истории требовать не стал. Да и зачем? Все ведь и так знал от Даяны. Все да не все. Потому что даже Даяне она не открывалась до конца.

А Тим рассказал свою историю. Не очень подробно, правда, не так, как она, с урывками и недомолвками, но Кэрол не обиделась на него за то, что он пытается скрыть что-то, о чем бы ему ни хотелось вспоминать. Она задала ему только один вопрос, не удержавшись. Почему он не захотел жить с взявшей над ним опекунство богатой вдовой, и сбежал в никуда, на улицы.

Он покраснел до корней волос, смешавшись, и Кэрол поспешила сменить тему, не настаивая на ответе.

Но любопытство ее разгорелось еще больше. Похоже, его расстроило то, что он не смог ей ответить откровенностью на откровенность. Ведь она поделилась с ним даже тем, как поступила с ней мать, отдав мужчине еще девочкой. После долгих мучительных колебаний, он решил ответить на ее вопрос, хотя не рассказывал об этом даже Даяне.

— Я не сразу понял, зачем я ей понадобился. Она была молода, и мне казалось странным, что она решила заняться воспитанием подростка… мне было уже пятнадцать, а обычно, если и забирают в семьи детей, то помладше. Когда я у нее об этом спросил, она сказала лишь, что я «славный мальчик». Но даже тогда мне и в голову не пришло…

Он смущенно улыбнулся, снова заливаясь румянцем, увидев, как расширились глаза Кэрол.

— Ну, в общем, вот так… вижу, ты поняла.

— Боже, Тимми, но ведь ты был еще ребенком!

— Я был на год старше тебя… когда с тобой это произошло… — он осекся, пожалев о том, что сказал. — Ой, прости меня.

— Мне не было еще четырнадцати, ты прав. И я была ребенком. Я даже выглядела ребенком, девочкой, даже не девушкой пока… У меня еще даже мыслей об этом не появлялось… я имею ввиду, о сексе. Поэтому я бегала от мужчин, как от огня, и ни с кем не могла встречаться… пока не встретилась с Мэттом… своим первым мужем, — голос ее наполнился бесконечной болью, которую она не смогла скрыть. — Мне было девятнадцать. До этого я ни с кем не встречалась. Рэй меня все время этим подкалывал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Рэй… это тот, кого цапнул сегодня Спайк?

— Ну да. Он.

— Красивый, — тихо заметил Тим, не смотря на нее.

Кэрол удивленно взглянула на него.

— Я сразу понял, что это он. Даяна мне о нем рассказывала. Ты, конечно, извини, но она мне все уши прожужжала о себе, да о тебе, когда мы встретились. Ведь больше ей рассказывать и не о чем было…

— Ничего.

Кэрол заметила, что он еще хочет о чем-то ее спросить, но не решился продолжать эту тему, понимая, что не стоит лезть туда, куда не следует. А Кэрол не хотела говорить ни о Рэе, ни о Джеке. Да и зачем? Ведь есть Даяна, которая с удовольствием все расскажет, если еще этого не сделала, в чем Кэрол сильно сомневалась, как она, Кэрол, вскружила голову мужу приютившей ее женщины, и он на глазах у всех ее вожделеет, даже не пытаясь это скрыть, унижая и оскорбляя тем самым свою бедную жену. Пусть думают, что хотят. Скоро она заберет Патрика и уедет.

Заметив, как она изменилась в лице, Тим пожалел о том, что затронули больное или неприятное.

— Ну, так вот, — с улыбкой продолжил он свой рассказ. — Вдовушка эта оказалась не из простых… И я сдернул от нее.

Глубоко вздохнув, Кэрол устремила на него сочувствующий ласковый взгляд.

— Не побоялся…

— Нет. Не захотел быть игрушкой. Пришлось скрываться — она искала меня. Полиция меня однажды ей доставила, но я опять сбежал и больше не попадался. Далеко ушел. Очень далеко.

Кэрол лишь покачала головой.

— Не понимаю… взрослых, что ли, мало, зачем детей принуждать? И вообще… как можно хотеть ребенка?

— Ну, что до меня, то я уже не был тогда ребенком. Я выглядел старше своего возраста… был уже высоким и крепким… отличался от сверстников, в общем… не только изувеченным лицом. Но я… я так и не понял, чего она так ко мне тогда привязалась. Ведь я… у меня ведь это, — он поднял руку к щеке со шрамами.

Кэрол нежно улыбнулась.

— Ну и что?

— Как это что? — изумился он.

— Ты все равно красивый… и видный парень.

— Я был бы красивым… если бы не это.

— Нет, ты красив даже с этим.

Он внимательно посмотрел ей в лицо.

— Ты, правда, так думаешь или просто утешаешь меня?

— Нет, я не утешаю и не думаю, я говорю тебе то, что вижу. И мне странно, что ты сам этого не видишь. Или притворяешься, что не видишь.

Он угрюмо промолчал. Кэрол поняла, что он не поверил в ее искренность. Они погуляли по парку, задержавшись у того места, где на него напал Убийца. И Кэрол поведала ему о том, что она при помощи Джека сделала с Кейт Блейз, как они наказали ее. Тим потерял дар речи, услышав это. Кэрол понимала, что нельзя рассказывать такие вещи, потому что это было преступлением, но когда она увидела, какая боль отразилась в его глазах, когда он смотрел то место, где на него напал ротвейлер, ей захотелось, чтобы он узнал, что то, что с ним случилось, не осталось безнаказанным.

— Ты отомстила за меня? — как будто не поверил он.

— На самом деле, все подготовил и устроил Джек. Куда мне… Но я… я согласилась на это. И я радовалась, когда заставила ее пройти через то, что по их вине довелось испытать тебе. Этот ротвейлер не убил ее, но изуродовал. Так было задумано. А потом мы хотели, чтобы она погибла в огне… как Эмми. Но она выжила и сбежала. Джек не нашел ее, — она побледнела под пристальным удивленным взглядом Тима. — Да, я знаю… то, что мы сделали, ужасно. И я раскаиваюсь и жалею, что…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А как ты думаешь, раскаялась ли она в том, что сожгла Эмми и собственную сестру, что превратила Даяну в калеку? Моя бабушка умерла, не пережив того, что со мной случилось. Даяна осталась одна, в приюте, как какая-то бездомная… — голос его задрожал от ярости. — О себе я уже не говорю. Я не думаю, что Кейт сожалеет.