Синдзи-кун и теория игр - Виталий Хонихоев

Прощайте инквизиторы, интриги Имперской канцелярии, спецслужбы «Антимагии», клановые ассасины и прочие заинтересованные лица. Здравствуйте песчаные пляжи. Да, придется писать отчеты, да придется объяснять почему внедренный агент бросил все после почти стольких лет безупречной работы после того, как она устроилась в самое сердце Островной Империи, неминуемо возникли бы вопросы, и ей пришлось бы на них отвечать. Но Белый Ферзь всегда доверял внутреннему чутью, он бы никогда не спустил на нее псов из-за того, что она — почувствовала — пора. Да никто до нее и никто до сих пор не смог внедрится в ЕИВ Канцелярию, сердце Империи, клубок ядовитых змей со скорпионами, по крайней мере — никто не смог внедрится и остаться в живых. Канцелярия частично находилась на территории Лазурного Дворца, а это означало невероятные риски. Заходить на территорию всемогущества Императора, имея при этом камень за пазухой — глупо. Недальновидно. Смертельно опасно. Но она — она смогла. Белый Ферзь всегда говорил, что для того, чтобы внедрится в логово змеи — ты должен стать змеей. Ни больше ни меньше. Научиться жалить. Научиться обманывать. Научиться чувствовать опасность неким шестым чувством, раскаленным нервом в позвоночнике, легким тиком века, пересохшей глоткой — вот она, опасность. И сейчас шестое чувство в позвоночнике красивой змеи по имени Мария — звенело как натянутая тетива.

— Мы снова переезжаем? — спрашивает Кикуми и уголки ее рта немного опускаются. Совсем чуть-чуть, но Мария видит это. Она обнимает ее и гладит по голове.

— Так надо, милая. — говорит она: — так надо. Нас ищут нехорошие дяди и лучше бы чтобы они нас не нашли.

— Но у нас есть оружие! И у меня теперь есть руки и ноги. Я умею стрелять! — говорит Кикуми, смешно мотая головой: — мы можем постоять за себя.

— Конечно, дорогая. — Мария гладит ее по голове. Она могла бы сказать Кикуми, что она сама — в состоянии за себя постоять. Что в тот раз, у них дома — она точно знала, что делает. Ей было трудно делать вид, что она не умеет обращаться с оружием, что она паникует. Возможно, она бы не справилась с визитерами, учитывая, что одна из них — маг-метаморф из Всадниц, а вторая — сама печально известная Кровавая Вдова Сейтеки, но победа досталась бы им нелегко.

— Надо найти этого гада и пристрелить. — говорит Кикуми, прижимаясь к Марии: — вот что надо сделать.

— Обязательно. — говорит Мария и отпускает Кикуми из своих рук: — ты собрала вещи?

— Сейчас соберу. — Кикуми убегает, а Мария смотрит ей вслед. Уровень способности Сумераги — потрясает. Скольких людей можно вылечить, поставить на ноги, а изучив такую способность — возможно дать людям ключ к вечной жизни, к Золотому Веку человечества, а эта девчонка — попросту прожигает жизнь в качестве мелкой бандитки, наводя страх на прибрежный городок. Вот с кем нужно было бы побеседовать Белому Ферзю, объяснить ей, что она живет неправильно, что боль и страдания окружающих не принесут тебе счастья. Что у нее есть редкая возможность изменить этот мир к лучшему, что возможно она — и есть тот самый Грааль, который так много лет ищет Церковь Синтеза. Мария никогда и мечтать не смела о том, что Кикуми сможет бегать своими ногами, что она будет снова улыбаться и разговаривать. У Марии был план — довести дело до конца, исполнить задание Конторы и потом — выставить условие. Эвакуировать Кикуми вместе с ней. А там, дома — она бы уж позаботилась о том, чтобы у нее были самые лучшие бионические протезы рук и ног, заменили бы голосовые связки синтезатором голоса — говорят это даже лучше, синтезатор способен на такие трюки, можно менять громкость и тембр голоса…вот на что она надеялась.

Но на то, что в один прекрасный день у них на пороге появится сама Кровавая Вдова и ее Всадница, и уж тем более на то, что Вдова вылечит Кикуми — походя, словно пальцами щёлкнет — она и надеяться не могла. Раз и все. Вдова делала все спокойно, не спеша, без суетливости и дрожи — так, словно это было обыденностью. Словно каждый день на ваших глазах отращивали ампутированные конечности, словно выросшие прямо на глазах конечности не ставили под вопрос всю фундаментальную физики с ее законами сохранения массы и энергии, не говоря уже о биологии и медицине. И ее Всадница, эта Майко — она даже не удивилась. Для нее это не было чудом. Она как-то обмолвилась, что умирать — только в первый раз страшно и Мария только потом поняла, что Всадница — не шутила.

Боже мой, тогда подумала Мария, глядя на эту хрупкую девушку, в сущности еще подростка — а ведь она не понимает, что за мощь у нее в руках, что за чудеса она способна творить, сейчас она словно туземец, который забивает микроскопом гвозди — тяжелый же! Она может изменить мир, может подарить жизнь сотням тысяч людей, а возможно и миллионам, а если исследовать ее способность и понять, как она работает — то и миллиардам! Но только не здесь. Здесь, в Островной Империи эта девчонка — не феномен, который будут изучать ученые, чтобы дать человечеству второй шанс, не известная целительница, уважаемая обществом, не кумир миллионов, здесь она — просто мелкая бандитка, чьи способности используются в уличных драках, а если кто-то и поймет ее настоящую ценность — то ее запрут в какой-нибудь из секретных лабораторий «Антимагии» или может в подземельях Лазурного Дворца. Так тут принято.

— Я все собрала! — кричит Кикуми из соседней комнаты и Мария отходит от окна. Впереди долгая дорога, два стационарных полицейских поста, а она уверена, что ее уже ищут. Ищет Инквизиция, ищет полиция, и может быть — ищет Кровавая Вдова. Иронично то, что им придется ехать в Сейтеки, обиталище этой маньячки, но тут уж выбирать не приходится. Баг сказал, что они могут выбраться из страны только через порт Сейтеки — там у него есть связи в местном гокудо, они помогут — как обычно, через контейнер, в котором им придется провести две недели, с минимумом удобств, стандартный «набор беженца» — биотуалет, пластиковые бутылки с водой, спальные мешки и набор консервов, аккумуляторы и лампы, несколько книжек чтобы не сойти с ума. Романтика контрабандиста.

Если бы она была одна — этого бы не понадобилось, и она бы уже загорала на белом песке, а Рудольф ломал бы голову над ее отчетом, но она