Тайна Великого Посольства Петра Великого - Олег Гриневский

Но Австрия вовсе не спешит отвечать Петру. Визави Петра канцлер Кинский - осторожный дипломат. Он уклончив и изворотлив. Венецианский посланник в Вене благородный кавалер Рудзини так характеризует дипломатические качества Кинского:

"Человек больших знаний, расчетливый сверх надобности и скрытный до излишества; действует всегда с искусством, утончает самые естественные соображения и очень часто скорее запутывает, чем упрощает дело. Во всех делах страшно нерешителен, но эта нерешительность происходит у него не от недостатка мужества, а, скорее, от избытка остроты ума, почему даже после принятия твердого решения его собственная проницательность представляет ему какие-то затруднения и внушает другое решение, и он оставляет дело неисполненным и неоконченным... К естественным трудностям дела примешиваются препятствия от его тяжелого характера, и можно понять последствия: крайнюю трудность и опасности, с которыми связано ведение переговоров с таким субъектом".

Под напором Петровой логики старик Кинский буквально извивается, но твердо ведет к тому, чтобы отстранить Россию от непосредственных переговоров с турками и заключить сепаратный договор с ними. Для этого он готов идти на ложь и фальсификацию. Когда Петр напрямик поставил эти вопросы, мирные предложения Австрии еще не были переданы Турции. А значит, еще было время учесть в них интересы русских союзников. Но вместо этого австрийцы поспешили направить туркам свои предложения, пометив их задним числом, будто они посланы еще до приезда Великого посольства в Вену. Только после этого, 24 июня, Петру дается ответ, что Австрия всего лишь не прочь выслушать мирные предложения турок. Однако в основу мирных переговоров уже положен принцип uti possidetis - сохранения за сторонами тех территорий, которые сейчас занимают их войска. Такие условия цесарь предложил и за себя, и за царя, и за короля Польского, и за республику Венецианскую. И как бы демонстрируя добрые намерения, Кинский передает турецкие предложения о мире и австрийский контрпроект с фальшивой датой.

Получив такой ответ, Петр выразил желание лично послушать объяснения Кинского. Поэтому утром 26 июня канцлер приезжает в посольский дом.

Петр недоволен австрийцами. Он не скрывает этого: вступая в переговоры с общим врагом, не предупредив союзников, Австрия нарушила свои обязательства по договору. Что касается предложенного "основания мира" сохранения за каждым государством того, что оно захватило, то этот принцип для России не подходит. Завоевав Азов, но не получив Керчи, она не обеспечит свои земли от нападения крымских татар. Поэтому с заключением мира следует повременить. А англичан и голландцев тут слушать нечего: у них на уме одни лишь торговые выгоды.

Кинский юлит: для заключения мира еще ничего не сделано. Но цесарь ответил бы перед Богом, если бы, видя возможность заключить честный мир, не приступил к этому делу, а позволил понапрасну проливать христианскую кровь.

Петр: от честного мира не отступаю, а желаю, чтобы он был прочен. Но для всякого, имеющего разум, ясно, что султан идет на уступки, видя свою беду, а цесаръ спешит заключить мир ввиду предстоящей войны с Францией из-за испанского наследства. Но если во время войны с Францией султан тоже начнет войну против цесаря, то тогда уже будет ненадежно ему помогать. Кроме того, стоит вспомнить, как в прошлом году забунтовали венгры. Если же опять случится подобное, а австрийских войск в Венгрии уже не будет - они будут воевать с французами, - на что тогда рассчитывать?

Это уже был, как говорится, удар "под вздох". Царствование Леопольда проходило в беспрерывных восстаниях венгров против тяжелой десницы Габсбургов. Но Кинскому пришлосъ и это проглотить.

В ответ идет лишь пустая общая фраза: надо, мол, заботиться о будущем, а не поминать о прошедшем.

На следующий день Кинский снова явился к Петру в дом Кенигсека. Он докладывал императору о вчерашнем разговоре, и тот "за добрые рассуждения его царского величества по премногу благодарствует" - так записано в русском "Статейном списке" об этой беседе. Цесарь заверял, что без сношения и соглашения с царем он ничего делать не будет.

В ответ Кинскому передаются "мирные статьи", в которых Петр выдвигает два основных требования. Первое: передача России Керчи. Второе: если Турция не уступит Керчи, Австрия должна продолжать войну не только до истечения трехлетнего срока договора, но еще один-два года.

Через два дня последовал уклончивый ответ Кинского. Он не оспаривает притязаний России на Керчь. Но не без издевки замечает, что Турция не имеет обыкновения уступать на переговорах то, что не потеряла в бою. То же в отношении продолжения войны: рассудить о том можно будет и по открытии конгресса с турками.

На этом дуэль прерывается. Петр ее проиграл. Он ехал в Вену искать союзников в войне против Турции, а вместо этого ему пришлось бороться с тем, чтобы Австрия не заключила поспешного мира с турками, оставив Россию одну вести войну.

Хотя... можно ли считать проигравшим человека, который обрел зрение, если даже мир, который он увидел собственными глазами, оказался совсем иным, чем казался прежде? Венские переговоры прояснили для русской дипломатии политическую картину Европы: Австрия ищет мира с Турцией. Ее победы обеспечивают присоединение к ней Венгрии и Трансильвании, и никакими силами ее воевать уже не заставишь. Главное для нее сейчас - освободиться от этой уже ненужной войны для борьбы за испанское наследство. А Россия? Пусть воюет одна, оберегая австрийский тыл от турок и татар. Позиция других союзников Польши и Венеции - не вполне ясна. Но, очевидно, без Австрии и они воевать не будут.

Что делать дальше? Воевать против Турции одним? Но хватит ли сил и умения? И не будет ли Россия таскать каштаны из огня для других? Не в этом ли замысел австрийцев и действующих с ними заодно англичан и голландцев? Сорвать переговоры? Но из этого явно ничего не получится: австрийцы пойдут на заключение мира и без России. Бросить все, покинуть переговоры и выйти из европейской политической игры? Но это значит отказаться от всего, что задумано, - от доступа к морям, от обновления России. Или перестроиться на ходу? Нет, целей не менять, но поменять пути и способы их достижения. Как писал известный советский историк Н. Н. Молчанов, "даже в самой сложной, в чем-то безнадежной ситуации надлежало сделать все, что можно, для наилучшего обеспечения интересов России. Истинное дипломатическое искусство начинается там, где действуют с минимальными шансами на успех. Это искусство кончается и превращается в капитуляцию, если такими шансами пренебрегают и отдаются на волю слепого случая". Все это так. Но как же трудно бывает использовать этот минимальный шанс.

ГЛАВА IV КОНЧЕН БАЛ

Все, кончилась большая политика в Вене. Теперь Петр рвется в Венецию. Ему, как ребенку, нужна любимая игрушка - море. Он мечтает жить там уединенно и снова с топором в руках строить, строить, узнавая в работе секреты знаменитых венецианских галер, одержавших блестящие победы над турецким флотом... Возможно, из Венеции он поедет в Рим. Об этом сообщает папскому нунцию сам Леопольд I. Нунций доволен и льстит императору: "Никогда еще при дворе его цесарского величества не появлялся столь высокий государь, оказывающий такое уважение августейшему дому".

Цесарь тоже доволен и потому принимает комплимент благосклонно. Действительно, говорит он, в Вене еще не появлялось подобной персоны. Московский царь обладает здравым суждением и добрым сердцем. Он более цивилизован, чем выглядит.

А Петр мечтал уехать из душной Вены - там нет ни моря, ни доков, ни кораблей. Вот только послам его никак ехать нельзя до официальной аудиенции у императора. Это было бы грубейшим нарушением протокола - оскорблением императорскому дому. И как назло, нерасторопный Борзов с подарками для этой церемонии запропастился где-то на проселках Европы. Только 2 июля пришло сообщение, что он добрался наконец до Варшавы. Это значит, что ждать придется еще две-три недели, как минимум.

К тому же император пригласил Петра на "Виртшафт" - бал-маскарад во дворце Фаворита. Это был любимый праздник венской знати. "Избранное общество, богатство одежд, пышное убранство, роскошь угощения, непринужденная веселость, танцы до самого рассвета, наконец, любезность венских дам высшего круга, где немало было красавиц, - все придавало этим маскарадам высшую прелесть" - так описывал этот бал известный русский историк Устрялов.

И давался он в честь Петра после двадцатилетнего перерыва из-за войны с турками. Венских аристократов оповестили об этом событии в их родовых имениях, где они укрывались от летней жары, и они с восторгом откликнулись.

Что ж, Петру не оставалось ничего, как ждать. В Вене все было пересмотрено, и Петр с Лефортом и Головиным отправились в Баден. К ним присоединился Алексашка Меншиков - веселая получиласъ компания. А Возницына в Вене на хозяйстве оставили - пусть готовит визит в Венецию.