Тайна Великого Посольства Петра Великого - Олег Гриневский

Австрийцы, немало наслышавшись о буйном нраве Петра, едва верили своим глазам, что этот скромный, застенчивый молодой человек и есть русский царь.

* * *

Дружелюбие, а главное, любопытство Петра, о которых в Вене ходили легенды, имели совершенно неожиданные последствия. Вена вообще падка на слухи. А тут из сообщений цесарского посла в Лондоне стало известно, что Петр, находясь в Англии, будто бы показал недостаточную приверженность православию и даже интересовался другими религиями. Иезуиты тотчас же начали строить планы: не удастся ли обратить в католичество царя, а вслед за ним и его подданных. Это была чистой воды чепуха. Петр был искренним, хотя, может быть, и не слишком строгим поборником православия.

Но личный советник императора иезуитский священник отец Вольф верил, что он сможет воссоединить православную и католическую церкви, разумеется, под главенством папы римского. Поэтому приезд царя в Вену отец Вольф рассматривал как знамение свыше или, по крайней мере, как стечение обстоятельств, благоприятствуюших осуществлению его замыслов. Тем более что сам царь, кажется, был готов к этому. Гуляя по Вене, он интересовался храмами. Заходил и в кирху иезуитов на Университетской площади. Она явно заинтересовала его.

В этом не было ничего удивительного. Построенная в стиле барокко, только-только начавшем входить здесь в моду, она всех поражала тогда своей необычной красотой.

На смену мрачным, как крепости, средневековым домам приходили округлые и пышные, похожие на знаменитые венские торты со взбитыми сливками, здания. Они могли символизировать все что угодно, но для Габсбургов, для католической церкви это был символ триумфа.

Именно по этой причине архитектура барокко с ее вычурностью и театральностью определила на грядущие столетия лицо Вены. Барокко - это радость, рвущаяся сквозь стены: нет больше турецкой угрозы, нависшей с Востока, корни ненавистном лютеранства вырваны с австрийской земли, и Бог спас народ Австрии от "черной смерти".

Между прочим, стиль барокко завезли в Вену иезуиты. В зтом городе они вообще пользовались большим влиянием, причем не только в религиозных или политических делах. Многие историки, например, считают, что своей известной любовью к театру венцы во многом обязаны иезуитам. Это они начали ставить драматические спектакли на сценах австрийской столицы, прославляя божественные чудеса.

Еще более наглядно это влияние можно увидеть в архитектуре барокко.

Взять ту же кирху иезуитов на Университетской площади, построенную в 1627-1631 годах. Она и сейчас стоит в Вене почти в том виде, как ее когда-то увидел Петр. Входишь через низенькую дверь, и невольно отступаешь назад - перед тобой огромное, наполненное радужным светом пространство, окруженное колоннами, спиралью закручивающимися к потолку, словно гигантские танцующие змеи. Да и весь интерьер не как в церкви, а скорее как в театре: золотые листья, обрамляющие изящные рамы в простенках, парящие трубы над залитым солнцем алтарем. И только потом, уже приглядевшись, начинаешь понимать, что все зто, как в театре, не настоящее. Роскошные танцующие колонны не из мрамора, а из раскрашенного гипса. Купола, свободно парящего в высоте, нет - это всего лишь оптическая иллюзия, создаваемая сложным рельефом потолка.

Вот так же, наверное, и Петр разглядывал эту диковинную церковь, когда к нему незаметно подошел отец Вольф и завел разговор - интересный и содержательный.

Трудно сказать, сколько раз встречался Петр с отцом Вольфом, но встречался не раз, начиная уже с первых дней пребывания в Вене. Об одной такой встрече сохранились довольно подробные свидетельства. Случилось это в день именин Петра 29 июня 1698 г.

Накануне вечером, как и положено в канун дня святых апостолов Петра и Павла, царь с послами присутствовал на всенощной, а утром - на литургии в посольской походной церкви. В одной из зал дворца Кенигсека был раскинут алтарь-шатер, уставленный богатой церковной утварью. Служил литургию русский священник Иоанн Поборский. Все шло как положено, хотя и в чужой стороне, но по русским православным обычаям. Однако то, что произошло потом, обычаям старины уже не соответствовало. После православного богослужения Петр с послами прошел в другую половину дома, где находиласъ домашняя католическая церковь. Там отец Вольф произнес проповедь на смеси славянских языков, проводя параллель между царем Петром и апостолом Петром. В "Статейном списке" так описывается этот эпизод:

"А по молебне были в костеле, который был на посольском дворе, и в том костеле после мессы сказывал поучение по-словенски езувит Вулф и объявлял приклады, дабы господь бог яко апостолу Петру дал ключи, так бы дал великому государю, его царскому величеству, взять ключи и отверсть турскую область и ею обладать".

Но в некоторых иностранных источниках эта фраза трактуется по-другому. Ключи-де будут отданы во второй раз новому Петру, который сможет открыть другую дверь. Какую - не ясно, но намек понять можно.

Впрочем, сам отец Вольф вспоминал обо всем этом весьма уклончиво. В 1703 году в одном из писем он написал следующие строки о пребывании царя в Вене.

"Я вошел в такую милость этого государя, что он желал, чтобы я постоянно находился при нем, и пригласил меня произнести в праздник св. Петра и Павла в своем и всех своих присутствии проповедь, которую, перемешивая чешский, моравский и польский языки, я так составил, что милостью христовой и великий князь, и другие все ее поняли и остались ею очень довольны, ибо князь сам удостоил несколько раз высказывать о ней свое суждение".

Но царь был не столь благочестив, как могло показаться из всех этих эпизодов. Вечером в тот же день в честь именинника был дан большой праздник. Происходил он во дворце Кенигсека, где собралось от 500 до 1000 человек. Венская знать - дамы и кавалеры - явилась в пышных нарядах, как на придворный бал. Праздник начался серенадами, исполнявшимися итальянскими певцами под аккомпанемент цесарских камер-музыкантов. Затем, когда смерклось, царь со всеми гостями отправился на берег речки Вены в роскошно убранный дом и зажег ракетой великолепный фейерверк. Под залпы двенадцати орудий на темном венском небе разноцветными огнями вспыхнули буквы "VZPA", означавшие "Vivat Zar Petrus Alexiowicz". Празднество закончилось балом, продолжавшимся до рассвета, причем и сам именинник танцевал до упаду.

Хотя некоторые иностранные послы сообщили, что царь не испытывал радости от столь большого скопления незнакомых ему людей, у самого Петра, по-видимому, осталось от празднества самое приятное впечатление. В приписке к письму Виниусу, сделанной рукой Петра, говорилось:

"На день светыхъ апостолъ была у насъ гостей мужеска и женска пола болше 1000 чел., и были до света, и безпрестанно употребляли тарара тарара къругомъ, ис которыхъ иныя и свадбы сыграли въ саду. Изъ Вены, июля 2 den 1б98".

Вот такие дела происходили во дворце Кенигсека*.

* * *

Но нестоит думать, читая светские хроник и, что Петртолько и делал, что развлекался в Вене. Как раз наоборот - он много и упорно работал. Именно в Вене он берет бразды правления русской внешней политикой. Ведет переговоры с имперским канцлером Кинским и тайным посланцем польского короля генералом Карловичем. Именно в Вене начинается мучительный процесс переосмысления всей европейской политики России.

То, что ясным и неоспоримым выглядело в Москве, сразу же приняло зыбкие и неопределенные очертания после того, как Великое посольство пересекло границы России. Уже в Бранденбурге Петра настигли тревожные вести из Польши.

Больше года там продолжалось "бескоролевье". Освободитель Вены король Ян Собеский умер, а по старинному обычаю новый король должен был избираться капризной шляхтой. Ее же, как всегда, раздирали соперничающие группировки.

Наиболее сильным претендентом на польский трон был французский принц де Конти. Это был типичный французский принц крови. Не государственный ум или успехи полководца, а безрассудная доблесть, дружеское очарование и любовные похождения сделали его любимцем версальского двора. Он без энтузиазма воспринял предложение стать польским королем - ему вовсе не хотелось менять изысканные развлечения Версаля на нищету и прозябание восточноевропейских равнин. Но "король-солнце" решил, и принц не осмелился перечить. Кроме того, Франция обещала: если поляки изберут принца, Турция заключит с Польшей мир и вернет ей крепость Каменец.

Перспектива такого сепаратного мира Россию никак не устраивала. Против французов интриговала и Австрия. Их кандидатурой был курфюрст Саксонии Франц Август I - он обещал выполнять прежние союзные обязательства Польши в войне против Турции.

В Варшаву прибыл специальный австрийский прсдставитель с большой казной для подкупа. Но и французский король раскрыл свой кошелек. Он выложил три миллиона золотых, чтобы купить столько членов сейма, сколько не обходимо для избрания Конти.