Без права на смерть. Еще один шанс - Евгений Жураховский

Я, тщательно разглядывая, повертел оружие в руках. Надо сказать, что внешне Калашников выглядел достаточно хорошо. Потертостей и царапин практически не было, хотя я был уверен, что на черном цвете они сразу же проявят себя. Единственное, что особенно бросилось в глаза, так это фраза «Жизнь — боль», нацарапанная на прикладе.

— Самое главное — это надежность… — продолжал рассказывать Грешник. — В отличие от попсовой эмки, в которой качество сборки отменное, наше оружие собирали не руками, а непонятно чем… — он усмехнулся, — но именно это и явилось залогом успеха… Ни песок, ни вода не страшны ему, так как зазоры между деталями огромны и…

— Слушай!.. — перебил его я. — А чей он был?..

— В смысле, чей?.. Российский, понятное дело!

— Не — не… Где вы его взяли?

— Автомат‑то?… — он почесал затылок. — Вообще‑то, у нас почти все оружие трофейное…. Думаешь, мы спрашиваем имена, прежде чем убить кого‑то?!

— Понятно… — вздохнул я, осознав, что вопрос оказался действительно глупым. — Грех, слушай, можно я себе его заберу?.. — я вопросительно посмотрел на него. — Ну, я отработаю, как‑нибудь!..

— Блин, ну, ты в натуре писец! — переходя на смех, сказал Грешник. — А я какого хера тут распинаюсь, лекции читая тебе о нем?.. Дай‑ка сюда!.. — он выхватил автомат у меня из рук и окликнул Кипиша с Монахом. Те подошли и встали рядом. Выдержав немного паузы, он продолжил:

— В общем, у нас, знаешь, традиция зародилась такая… эмм… — немного замялся он. — Короче, Кип! — обратился он к солдафону и всучил ему калаш. — Не умею, я, блин…

— Да что ты вообще умеешь?! — ответил Кипиш. — Братюня, — обратился солдафон уже ко мне. — Мы вчера посовещались и реально решили, что парняга ты, вроде, не плохой!.. Да, и верно подметил Грех про традицию!.. Мы стараемся помогать новичкам… так сказать, освоиться в этом мире… Так что прими от нас этот бесценный подарок! — он протянул ко мне обе руки с лежащим на них автоматом и немного присел, склонив голову. Это напомнило мне сцену из какого‑то исторического фильма, где побежденный средневековый рыцарь передавал свой меч более сильному противнику, выказывая свою почтительность за сохраненную жизнь. Но это в кино всегда выглядит красиво, а в данный момент казалось абсурдным, нелепым, но от этого смешным до жути. Наверное, именно веселья и добивался Кипиш, потому что, когда автомат снова оказался у меня, все рассмеялись, а Монах так вообще поразил своим басовитым «га — га — га», да и смеялся он почти громче всех. В какой‑то момент Грешник несильно пихнул Кипиша в плечо и сказал, при этом не переставая улыбаться:

— Тебя в цирк сдать надо!.. Клоун, твою мать!.. А чего, Монах, а?.. Может, это?!.. Займемся бизнесом?! Откроем бродячий цирк, и пусть он народ развлекает!.. А мы лавэ собирать будем!..

— Спасибо, ребят! — сказал я, и мы поочередно обменялись рукопожатиями, после чего Грешник снова сделал суровое лицо и произнес:

— Ну, что?! Все собрали?!.. Тогда давай закинем обратно ящик и поперли уже отсюда!

За окном медленно проплывали деревья. Машина немного покачивалась на ухабах. Я сидел в том же кресле в багажном отсеке, уперев ноги в ящик с оружием, и умиротворенно поглаживал свой автомат. Не знаю, что меня в нем так заинтересовало, но я испытывал какое‑то неописуемо теплое чувство к этому холодному устройству смерти. Я не знал, как называется та или иная деталь в нем, но мои руки, словно инстинктивно ожидали возможности применить в бою эту недетскую игрушку. В какой‑то момент даже появилось желание разобрать и собрать это оружие, причем я был уверен, что это у меня получится с легкостью и не потребует много времени. Конечно, я этого делать не стал, опасаясь, что при движении автомобиля какая‑нибудь деталь может потеряться и придется снова вытаскивать тяжеленный ящик, чтобы отыскать ее. В общем, к автомату я прирос всей душой и расставаться с ним не собирался, да и чувствовал, что в этом непонятном для меня мире, наверное, не придется.

Наконец машина выехала на проселочную дорогу и прибавила скорость. Кипиш заметно оживился и развернулся к Грешнику, который сидел на переднем пассажирском сидении и держал у себя между ног свой пулемет, уперев его прикладом в пол. Они о чем‑то поговорили, а потом каждый из них нацепил с левой стороны головы переговорную гарнитуру, а Кипиш еще и каску надел. Затем снова воцарилась тишина, терзаемая лишь шумом движения. Я же не выдержал молчания. Слез с кресла и аккуратно, чтобы не удариться головой о выступающие детали подвески шестиствольного пулемета, на корточках направился поближе к ребятам, бережно удерживая правой рукой свой автомат. Преодолев все трудности хождения внутри данного автомобиля, я ухватился за ящик с пулеметной лентой, чтобы не дай бог случайно не упасть, и обратился к Грешнику:

— Слушай!.. Меня твой пулемет заинтересовал!.. Что это?

— Не отдам!.. — Повернув ко мне голову и улыбнувшись, прохрипел он. — Самому надо!

— Да не!.. — я тоже улыбнулся. — Просто интересно, что за штука такая?

— Во, видал, Монах? — рассмеялся Грешник, легко толкнув в плечо старика. Тот на секунду обернулся и снова уставился на дорогу. — Новенький уже стволами интересуется!.. Молодец! — ухмыльнулся он и продолжил. — Это МК-48!.. Ничего особенного… Бельгийская машинка под натовский 7.62 патрон… Собственно, для америкосов и делалась…. Из достоинств могу отметить, что вес небольшой, если сравнивать с другими подобного класса, подсумок на сто патронов, сейчас вот ищу, где бы достать короб — в него двести входит. Также очень нравится, что на нем быстросменные стволы…. В бою можно мигом переставить и дальше лупасить… Короче, хрен я кому его отдам!.. Даже подержать не проси!.. — Закончил Грех, и мы рассмеялись.

Тем временем машина свернула с грунтовки на широкую асфальтированную дорогу и начала разгоняться еще интенсивнее. Справа, метрах в пятидесяти, виднелась железнодорожная насыпь, а за ней, немного поодаль, синева моря. Видимо, того, на берегу которого я и очнулся вчера. Через некоторое время дорога, по которой мы мчались, начала плавно уходить влево, огибая огромный крутой холм, густо поросший деревьями и кустарником, а за ним где‑то вдали показалось исполинское строение, похожее на элеватор, у подножья усыпанный более мелкими зданиями. Мне сразу стало как‑то неуютно. Я даже не знаю почему. На самом деле мне очень хотелось посмотреть на город, узнать, в каком он состоянии, проехаться или пройтись по его улицам. Да и если честно, не до конца мне все же верилось в толпы зомби, хоть и был уже опыт столкновения с одним из них. Но вот сейчас, когда город возник перед глазами как‑то резко и неожиданно, что ли, словно тот ночной мертвец, в груди все сжалось, а сердце ошалело заколотилось.

— Что это за город? — спросил я у Грешника.

— Черногорск!.. — Не поворачиваясь ко мне, прохрипел он, от чего мне стало еще более не по себе.

— Мы заезжать будем в него?

— Ну, вообще‑то в планах не было! Скоро перекресток будет, и нам налево повернуть нужно…. Хотя!.. — Грех на секунду замолчал, а потом, обращаясь к Монаху, продолжил. — Слушай, может, в натуре, через город промчим?! Пусть парняга насладится настоящим хоррором! — он усмехнулся, а старик кивнул, соглашаясь, и утопил педаль газа.

Первые полуразрушенные одинокие постройки мы увидели почти сразу, как только проехали стелу и белый указатель с надписью «Черногорск». Монах резко сбросил скорость, и машина теперь двигалась медленно, объезжая всевозможный мусор на дороге, а также обгоревшие или просто разбитые останки брошенных автомобилей. По мере нашего продвижения вглубь города одноэтажные домики с разнообразными заборчиками и оградами все теснее жались друг к другу. Все выглядело ужасно: выгоревшие на солнце крыши и облицовка домов, кое — где покосившиеся стены, выбитые окна, в проеме которых виднелись покачивающиеся от слабого ветерка пыльные шторы, заросшие травой дворы, в некоторых из них стояли полусгнившие автомобили, до которых, наверное, так и не успели добраться их хозяева, когда случился этот апокалипсис. Но самое важное, что меня поразило, так это еще живые мертвые жители, если, конечно, можно так выразиться. Я бы не сказал, что зомби было много. Пока мне удалось заметить не больше десятка, но и этого количества было достаточно, чтобы пробудить холодные мурашки на спине. Грязные, в рваных одеждах, на некоторых ее вообще не было или была частично, со следами разложения на лице и теле, они сначала не двигались, словно манекены, хаотично расставленные или разбросанные каким‑то ненормальным. При виде же нашей машины некоторые зомби зашевелились. Кто‑то просто повернулся на звук мотора, кто‑то, на удивление, стал уходить из поля зрения, прятаться за строениями, а потом неумело выглядывать из‑за них, кто‑то укладывался на траву, прячась в ее зарослях, кто‑то, лежащий на проезжей части, поднимался и медленно брел к обочине. Один, наоборот, попытался ринуться с территории двора одного из домов на дорогу нам наперерез, но, видимо, не рассчитал рывок, запнулся обо что‑то и влетел в деревянный забор, от чего голова его проломила одну из досок, но застряла между двумя соседними. Я смотрел, как он дергается, пытаясь выбраться из западни, но у него ничего не выходило, а потом он как‑то резко развернул тело и обмяк.