Басни - Жан Лафонтен

Поется в песенке, что видеться с Жанетой

Ты ездил на осле, простись же с модой этой.

Нигде не видел я подобных трех ослов!"

И Мельник отвечал: "Себя без лишних слов

Ослом я признаю; но люди как угодно

Пусть хвалят и бранят меня поочередно,

Молчат иль говорят, лишь собственный мой нрав

Намерен тешить я и действовать свободно".

Так он и поступил, и был, конечно, прав.

А вы, мой друг, - останьтесь, уходите,

Венере, королю иль Марсу вы служите

Иль заберитесь в глушь провинции родной,

Обзаведитесь вы аббатством иль женой;

Но толков никаким вам не избегнуть чудом,

И пищу вы всегда дадите пересудам.

О. Чюмина.

Басня эта находится в сборниках Фаерна (примеч. к басне 24) и Вердизотти (прим. к басне 38), а также у Поджио Браччиолини (Bracciolini, 1380-1459), писавшего на латинском языке; сочинения его в середине XVI века были переведены на французский язык. Инициалы посвящения значат: "Господину де Мокруа"; Франсуа де Мокруа, Реймсский каноник (1619-1708), был близким другом Лафонтена. Рассказ о Мельнике с Сыном и об Осле переведен на русский язык Сумароковым ("Старик с Сыном и Осел").

44. Члены тела и Желудок

(Les Membres et l'Estomac)

Я должен мой рассказ начать изображеньем

Величья королей, их счастия и бед.

Желудок для того послужит мне сравненьем;

Все Члены чувствуют, доволен он иль нет.

Раз Члены, утомясь трудиться для Желудка,

Решили отдохнуть от суетных забот,

Пожить без всякого труда, как он живет,

И говорили: "Ну-тка,

Пускай он воздухом попробует прожить!

Довольно для него рабами нам служить.

Ничем не пользуясь, не зная развлеченья,

Потеем, трудимся мы только для него.

Попробуем же счастья своего

И поживем без горя и волненья!"

Решили так, и вот

Объявлено Желудку: пусть зовет

Он слуг других; ему не слуги

Ни Ноги, ни Спина, ни Руки.

Работа кончилась, но очень скоро Члены

Узнали зло от их измены.

Пустой Желудок, кровь не обновляя,

Все тело поразил, болезнью ослабляя.

Исчезла сила Рук и Ног,

Никто владеть собой не мог.

Тут все мятежники на деле увидали,

Что тот, кого они считали

Лентяем праздным, - тот для них

Трудился больше их самих.

С желудком сходны короли:

Они дают и получают;

На них работают все граждане земли,

Из них и пользу извлекают.

Король дает всем жить, труд честный поощряет.

Законом огражден, ремесленник живет,

Чиновник свой оклад исправно получает,

И барыши купец берет.

Король достойное достойным воздает

И всей страною управляет.

Прекрасно это все Менений рассказал,

Когда народ, сенатом недовольный,

На тягость жизни подневольной

Вдруг возроптал.

Завидуя могуществу и власти

Сенаторов, он с яростью вопил:

"Им весь почет, - нам все напасти,

Налоги, подати! Мы выбились из сил!"

И, возмущенный, за стенами

Сбирался грозными толпами.

Менений, приравняв бунтующих людей

К тем Членам, что подняли возмущенье,

Прекрасной баснею своей

Смирил народное волненье.

А. Зарин.

Из басен Эзопа. Этот рассказ, которым, как известно, воспользовался Менений Агриппа для успокоенья возмутившихся римских граждан, пользовался большой славой и в древности, и в новейшие времена. Его можно найти у Дионисия Галикарнасского, у Тита Ливия, у Рабле, у Шекспира (в "Кориолане") и проч. - Сумароков переделал басню на русский язык под заглавием: "Голова и Члены".

45. Волчья хитрость

(Le Loup devenu Berger)

По нужде Волк постился:

Собаки стерегли и день, и ночь овец.

Однако же и Волк был не глупец.

Вот думал, думал он и ухитрился,

Да как же?-пастухом, проклятый, нарядился:

Надел пастуший балахон,

Накрыл себя пастушьей шляпой,

И, опершись о посох лапой,

Подкрался в полдень к стаду он.

Пастух под тенью спал, собаки тоже спали,

И овцы все почти закрыв глаза лежали,

Любую выбрать мог. "А что?-Волк думает.-Когда теперь примуся

Душить овец, то вряд отсюда уберуся:

Начнут блеять, а я не унесу и ног;

Дай лучше отгоню подалее все стадо.

Постой, да ведь сказать хоть слово дурам надо:

Я слышал, как пастух с овцами говорил".

И вот он пастуха как раз передразнил:

Завыл.

Поднялся вдруг Барбос; за ним Мурза вскочил:

Залаяли, бегут. Мой Волк уж прочь от стада,

Но в амуниции плохая ретирада:

Запутался он в платье и упал.

Барбоска вмиг его нагнал,

Волчья хитрость

Зубами острыми за шею ухватился,

Мурза тут подоспел, за горло уцепился;

Пастух же балахон и шкуру с Волка снял.

О святках был я в маскараде:

Гляжу, стоит в кружку какой-то генерал,

В крестах весь, вытянут, как будто на параде

И как о Тактике он врал!

Что ж вышло? это был... капрал.

Измайлов.

Басня эта находится в сборнике Вердизотти (см. прим. к басне 38). На русский язык басню переводил также Сумароков ("Волк, ставший Пастухом").

46. Лягушки, просящие Царя

(Les Grenouilles qui demendent un Roi)

Лягушкам стало не угодно

Правление народно,

И показалось им совсем не благородно

Без службы и на воле жить.

Чтоб горю пособить,

То стали у богов Царя они просить.

Хоть слушать всякий вздор богам бы и не сродно,

На сей однако ж раз послушал их Зевес:

Дал им Царя. Летит к ним с шумом Царь с небес,

И плотно так он треснулся на царство,

Что ходенем пошло трясинно государство:

Со всех Лягушки ног

В испуге пометались,

Кто как успел, куда кто мог,

И шепотом Царю по кельям дивовались.

И подлинно, что Царь на диво был им дан:

Не суетлив, не вертопрашен,

Степенен, молчалив и важен;

Дородством, ростом великан,

Ну, посмотреть, так это чудо!

Одно в Царе лишь было худо:

Царь этот был осиновый чурбан.

Сначала, чтя его особу превысоку,

Не смеет подступить из подданных никто:

Со страхом на него глядят они, и то

Украдкой, издали, сквозь аир и осоку;

Но так как в свете чуда нет,

К которому б не пригляделся свет,

То и они сперва от страху отдохнули,

Потом к Царю подползть с преданностью дерзнули:

Сперва перед Царем ничком;

А там, кто посмелей, дай сесть к нему бочком:

Дай попытаться сесть с ним рядом;

А там, которые еще поудалей,

К Царю садятся уж и задом.

Царь терпит все по милости своей.

Немного погодя, посмотришь, кто захочет,

Тот на него и вскочит.

В три дня наскучило с таким Царем житье.

Лягушки новое челобитье,

Чтоб им Юпитер в их болотную державу

Дал подлинно Царя на славу!

Молитвам теплым их внемля,

Послал Юпитер к ним на царство Журавля.

Царь этот не чурбан, совсем иного нрава:

Не любит баловать народа своего;

Он виноватых ест: а на суде его

Нет правых никого;

Зато уж у него,

Что завтрак, что обед, что ужин, то расправа.

На жителей болот

Приходит черный год.

Лягушки, просящие царя

В Лягушках каждый день великий недочет.

С утра до вечера их Царь по царству ходит

И всякого, кого ни встретит он,

Тотчас засудит и - проглотит.

Вот пуще прежнего и кваканье, и стон,

Чтоб им Юпитер снова

Пожаловал Царя иного;

Что нынешний их Царь глотает их, как мух;

Что даже им нельзя (как это ни ужасно!)

Ни носа выставить, ни квакнуть безопасно;

Что, наконец, их Царь тошнее им засух.

"Почто ж вы прежде жить счастливо не умели?

Не мне ль, безумные,- вещал им с неба глас,

Покоя не было от вас?

Не вы ли о Царе мне уши прошумели?

Вам дан был Царь? - так тот был слишком тих:

Вы взбунтовались в вашей луже,

Другой вам дан - так этот очень лих;

Живите ж с ним, чтоб не было вам хуже!"

И. Крылов.

Содержание заимствовано у Эзопа и Федра. Кроме Крылова, басню переводили В. Майков и Хвостов.

47. Козел и Лисица

(Le Renard et le Boue)

Козел большой, рогатый,

Преважный с виду, бородатый,

Но по уму едва ль не брат ослу родной,

С плутовкою Лисой дорогой шел одной.

День самый жаркий был; листок не колыхался;

Козел и Лисица

Их жажда мучила, а солнце их пекло.

Шли, шли они, и вдруг колодезь им попался.

"Смотри-ка, куманёк, вода здесь как стекло!

Не хочешь ли испить? - Лиса Козла спросила.

Безмозглый бородач в колодезь мигом скок:

Колодезь этот был, по счастью, не глубок.

Лисица, видя то, туда же соскочила,

И взапуски ну двое пить.

Лиса, напившися, сказала: "Как нам быть,

Голубчик куманёк? Идти еще далёко;

А вылезть вон нельзя - высоко!"

"Не приложу ума:

Подумай, кумушка, сама".

"А вот я вздумала: пожалуй, потрудися,

На задни ноги встань, передними уприся

Покрепче ты в обруб, да чур не шевелися;

Отсюда вылезу я по твоим рогам,

А там

И кума вытащить наверх я постараюсь".

"И впрямь так! удивляюсь!