Басни - Жан Лафонтен

Открыта книга вечная судеб.

Но что ж иное книга эта,

Гомером и его ближайшими воспета,

Когда не то, что Случай или Рок

Звалося в древности, у нас же - Провиденье?

А Случая возможно ль изученье?

И если б кто-нибудь его предвидеть мог,

Судьбою, Роком, Случаем едва ли

Его бы в мире называли;

А что касается святых путей Того,

Кто без намеренья не создал ничего,

Кто может видеть их и в них читать, помимо

Владыки Самого,

Чья воля высшая для нас непостижима?

Ужели на челе сияющих светил

Рукой Божественной все то Он начертил,

Что тьма времен окутала покровом?

И что за польза нам была бы в знанье новом?

Дать пищу для умов служителей наук?

Искать спасения от неизбежных мук?

Но даже счастие предвиденное - сладость

Утратило б свою, и превратилась радость

В унынье прежде, чем вкусили б мы ее.

К такому знанию стремленье

Ошибка, нет, скорее - преступленье.

Свершает рой светил движение свое,

И солнце каждый день восходит над землею,

Сменяя тьму с ночною мглою;

Но заключение из этого одно

Выводим мы - такого рода:

Светить и согревать светило дня должно,

И править сменою времен различных года,

Оказывать влиянье на тела,

И жизнь давать посевам без числа.

В порядке стройном во вселенной

Все чередой проходит неизменной.

Что в этом общего с изменчивой судьбой?

Вы, составлявшие обманно гороскопы!

Покиньте двор правителей Европы,

Да и алхимиков возьмите всех с собой...

Не больше веры вам, чем этим шарлатанам!

Но негодуя пред обманом,

Отвлекся в сторону, отчасти без нужды,

От астролога я, хлебнувшего воды.

Является живым примером

Он тех, которые, гонясь вослед химерам,

Не видят пред собой действительной беды.

О. Чюмина.

Заимствована у Эзопа. Вольтер осуждал смысл этой басни, видя в ней осмеяние науки. "Лучший из астрономов мог бы упасть в колодец, не будучи глупцом", - замечает он. Защитники Лафонтена возражают, что Лафонтен осмеивает астрологов, а не астрономов. Некоторое отдаленное сходство с этой басней имеет басня Хемницера "Метафизик".

36. Заяц и Лягушки

(Le Lievre et les Grenouille)

Раз Заяц размышлял в укромном уголке

(В укромных уголках нет лучше развлеченья);

Томился Зайчик наш в тоске

Печальны и робки все зайцы от рожденья.

"Ах, - думал он, - кто так пуглив, как я,

Тому на свете нет житья!

Спокойно не проглотишь и кусочка,

Ничто не радует, беды отвсюду ждешь,

Трясешься день, без сна проходит ночка,

И так весь век живешь...

- Зачем же, - скажут, - ты так мечешься

тревожно?

Да разве страх осилить можно?

Кто что ни говори, а я уверен в том,

Что даже людям он знаком".

Так Заяц размышлял, но размышлял с оглядкой.

Заяц и Лягушки

Опасность чуял он со всех сторон;

Чуть листик шелохнет, чуть тень мелькнет, - и он

Уж трясся лихорадкой...

Вдруг наш зверек,

Среди своих печальных размышлений,

Услышал легкий шум... Без долгих рассуждений,

Что было мочи, он пустился наутек.

Не чуя ног, бежит - и добежал до пруда.

Что ж видит он? О чудо!...

Лягушки от него к воде скорей бегут,

Лягушек дрожь берет, Лягушки скачут в пруд.

"О-го! - промолвил он, - как пригляжуся,

Так в этой стороне

Таким же, как другие мне,

И сам я кой-кому кажуся.

Должно быть, я не так уж плох,

Коль мог произвести такой переполох.

Как! я один сумел повергнуть их в смятенье!

Им чудится во мне

Призыв к войне!"

Да, для меня теперь уж нет сомненья:

Как ты ни будь труслив, найдется, наконец,

Тот, перед кем и ты окажешься храбрец".

Н. Юрьин.

Содержание заимствовано у Эзопа. На русский язык басня переведена Сумароковым.

37. Петух и Лиса

(Le Coq et le Renard)

На ветке дерева сидел, как часовой,

Петух лукавый лет почтенных.

И молвила Лиса, смягчая голос свой:

"Брат! Из источников я знаю несомненных:

Мир заключен меж нами навсегда.

Тебе об этом объявляю

И от души

Тебя обнять на радостях желаю.

Не медли и ко мне спуститься поспеши.

Сегодня каждый миг мне дорог:

Ведь сделать я должна миль сорок.

Итак, боязнь отныне отложи,

Свершай свои обычные занятья;

Тебе и всем твоим поможем мы, как братья.

В честь мира мы зажжем сегодня же огни.

Приди скорей в мои объятья!"

"Сестра, - сказал Петух, - ты не могла принесть

Мне лучшую, желаннейшую весть,

И от тебя сугубо

Ее мне слышать любо.

Но вот борзых я вижу двух,

Они во весь несутся дух,

Их верно шлют о мире к нам гонцами;

Я с дерева сойду сейчас же к ним,

И вчетвером союз объятьем закрепим".

"Нет, озабочена я дальними концами,

Лиса промолвила,- мне нынче недосуг:

В другой раз мы порадуемся, друг".

Так, в хитрости своей дав маху,

Во весь опор Лиса пустилась в путь.

Петух и Лиса

Петух же про себя ее смеялся страху:

Обманщика вдвойне приятно обмануть.

О. Чюмина.

Содержание заимствовано у Эзопа.

38. Вороненок

(Le Corbeau voulant imiter l'Aigle)

Орел

Из-под небес на стадо налетел

И выхватил ягненка,

А Ворон молодой вблизи на то смотрел.

Взманило это Вороненка,

Да только думает он так: "Уж брать, так брать,

А то и когти что марать!

Бывают и орлы, как видно, плоховаты.

Ну, только ль в стаде что ягняты?

Вот я как захочу

Да налечу,

Так царский подлинно кусочек подхвачу!"

Тут Ворон поднялся над стадом,

Окинул стадо жадным взглядом:

Из множества ягнят, баранов и овец

Высматривал, сличал и выбрал, наконец,

Барана, да какого?

Прежирного, прематерого,

Который доброму б и волку был в подъем.

Изладясь, на него спустился

И в шерсть ему, что силы есть, вцепился.

Тогда-то он узнал, что добычь не по нем.

Вороненок

Что хуже и всего, так на баране том

Тулуп такой был прекосматый,

Густой, всклокоченный, хохлатый,

Что из него когтей не вытеребил вон

Затейник наш крылатый

И кончил подвиг тем, что сам попал в полон.

С барана пастухи его чинненько сняли;

А чтобы он не мог летать,

Ему все крылья окарнали

И детям отдали играть.

Нередко у людей то ж самое бывает,

Коль мелкий плут

Большому плуту подражает:

Что сходит с рук ворам, за то воришек бьют.

И. Крылов.

Басни Эзопа, давшие содержание этой басне Лафонтена, были напечатаны в издании "Эзоповых басен" итальянского живописца Вердизотти (1525-1600), со 110 гравюрами с его рисунков. Кроме Крылова, на русский язык басню переводили Сумароков и Хвостов.

39. Павлин, жалующийся Юноне

(Le Paon se plaignant a Junon)

Павлин Юноне говорил:

"Меня Юпитер одарил

Противным голосом... В природе

Он самый худший в птичьем роде...

Уж я не то, что соловей!

Простая птица,-а ведь пенье

Павлин, жалующийся Юноне

Его приводит в восхищенье

Весной всех тварей и людей!"

Юнона в гневе отвечала:

"О злой завистник! перестань!

Тебе ль завидовать пристало

И возносить на небо брань?

Не ты ли носишь ожерелье

С роскошной радугой цветов,

Что так похоже на изделье

Из ловко собранных шелков?

Ты только плачешь, забывая

О том, что твой уж хвост один

Похож, каменьями играя,

На ювелирный магазин!

Скажи-ка мне, какая птица

С тобой сумела бы сравниться

Такою массою чудес?

Нет совершенства в группе птичьей,

Но каждой птице дан удел,

Особый признак и отличье:

Орел отважен, горд и смел,

А сокол легкостью гордится,

Ворона - вестник всяких бед,

А ворон нам открыть стремится

Глубокий мрак грядущих лет;

И все довольны... Не мешало б,

Друг, и тебе, забыв мечты,

Не приносить мне больше жалоб,

Чтоб не лишиться красоты,

Которой мной отмечен ты!

В. Жуков.

Заимствована у Федра.

40. Кошка, превращенная в женщину

(La Chatte metamorphosee en femme)

Был в старину такой дурак,

Что в Кошку по уши влюбился;

Не мог он жить без ней никак:

С ней вместе ночью спать ложился,

С одной тарелки с нею ел,

И, наконец, на ней жениться захотел.

Он стал Юпитеру молиться с теплой верой,

Чтоб Кошку для него в девицу превратил.

Юпитер внял мольбе и чудо сотворил:

Девицу красную из Машки-Кошки серой!

Чудак от радости чуть не сошел с ума:

Ласкает милую, целует, обнимает,

Как куклу наряжает.

Без памяти невеста и сама,

Охотно руку дать и сердце обещает.

Жених не стар, пригож, богат еще притом,

Какая разница с котом!

Скорей к венцу. И вот они уж обвенчались;

Все гости разошлись, они одни остались.

Супруг супругу раздевал,

То пальчики у ней, то шейку целовал;

Она сама его, краснея, целовала...

Вдруг вырвалась и побежала...

Куда же?-Под кровать: увидела там мышь.