По следам Ван Гога. Записки 1949 года - Давид Давидович Бурлюк

class="p1">В три часа мы выехали из Cannes, в 4 ч. 45 минут были в Тулоне и в 6 ч. 15 минут вечера в Марселе. Вагоны, попадая в длинные туннели, наполняются гарью каменного угля. Из Марселя в наше купе сели 4 солдата-сенегальца и моряк — белый, который 5 сентября выехал из Сингапура, в этот краткий срок через Панаму он достиг родины. Моряк жаловался на дороговизну во французском Индокитае.

Стемнело, опять мы в длиннейшем туннеле, капли дождя ползут по чёрному стеклу окна, мы готовим наш зонтик и плащ.

В 7 часов 20 мин. вечера мы приехали в город, имя которого столько раз было в нашем воображении, которое столько раз мы повторили, строя планы намеченной нами работы.

Люди исчезают, вещи остаются. Великий художник Ван Гог завещал будущему сотни прекрасных картин (767 подписанных холстов){30}.

Из этого числа мастером в 1888 году и в 1889-м в Арле было написано 150 или 160 картин маслом[16]. Мы решили из Америки поехать в Арль и попытаться найти «модели», вдохновившие художника на картины, прославившие его, и ныне памятные зрителю, известные каждому культурному человеку. Кто, например, не помнит комнатки художника в Арле на улице Cavalerie[17]? Кто при словах The Night Café (now Café de l’Alcazar)[18] не увидит косень-кого бильярда, запекшейся крови стен кафе и часов, блестящих своим стеклом под четырьмя газовыми лампами, или же «Арлезианки» — M-me Ginoux[19], написанной Ван Гогом в ноябре 1888 года. Люди уходят, вещи остаются. Мы стоим уже на пороге изумительных переживаний. Мы в Арле и с первыми лучами солнца можем ходить по улицам города, всматриваясь в дома, ища знакомые по картинам Van Gogh’а контуры, и из далёкого прошлого вызвать милые, близкие тени.

На платформе станции молодой человек порекомендовал нам отель Nord [Pinus].

Когда мы очутились в этой гостинице на 5-м этаже в комнате № 16, то всё: и обои в розах, и плитка каменного пола, и окна, и умывальник — всё казалось нам точно таким же, как в комнате Ван Гога.

Здесь он жил и здесь писал — говорило нам взволнованное воображение.

Фойе Nord Pinus и бар были наполнены студентами, туристами из Швейцарии, говорящими только по-немецки; их галдёж слышался в здании всю ночь.

9 октября 1949 года

За закрытыми ставнями на Форуме звонят часы ближних средневековых соборов, а с первыми брызгами рассвета воздух оглашается нежным шорохом серебристых птичьих голосов, проснувшихся в столетних клёнах древнего римского форума, ныне окружённого отелями, ресторанчиками и лавками.

Поль Гоген. Мадам Жину.

Рисунок углём. 1888

Поль Гоген. Кафе в Арле. 1888

Два портрета Ван Гога «Арлезианка. Мадам Жину», февраль 1890

На портрете видны названия книг: «Хижина дяди Тома» Бичер-Стоу и «Рождественские рассказы» Диккенса

Утром мы перебрались в соседний, более тихий отель «Форум». В нашей комнате № 3 — инкрустационный дубовый паркет, а коридоры и лестницы выложены кам — нем. Обои на стенах — розы и голубые маки. Арль поражает с первого взгляда обилием кусков прошлого: тут и древнеримские развалины, сооружения римлян, здесь и набожное средневековье, здания, воздвигнутые во времена Людовиков и Наполеона. Арль — это смесь построек разных эпох, и чем эти постройки древнее, тем они грандиознее, солиднее; поколения, приходившие на смену исчезнувшим, без сожаления ломали, уничтожали старину, пользовались зданиями в качестве строительного материала, переделывали, приспосабливали на свой лад, но надо сказать одно — как ни бушевали наследники, они не могли сокрушить, уничтожить римский колизей — цирка, построенного здесь на берегах Роны римлянами в I или II веке. Массивная громада его со своими башнями и упрямыми арками доминирует, упорно высится над всем городом. Эта постройка и развалины античного храма Мельпомены поражают своей классической простотой, лаконичностью и величием{31}.

Арль. Памятник Фредерику Мистралю на площади Форума. На заднем плане — отель «Норд Пинус» (Hôtel Nord-Pinus). 1940-е. Почтовая карточка

Арль. «Арена» и река Рона. Почтовая карточка

Свидетели былых веков, несокрушимые в мощи своей: они смотрят, кажется, на теперешнюю жизнь со спокойным равнодушием мудрости былого. Былое неизменно соединено с неизбежным законом смерти великого, трагизма смены поколений, и в Арле мысль об этом посещает нас на каждом шагу.

Арль. Остатки сцены римского театра и колонны «Две вдовы». 1940-е

У многих домов внимание остановят то кусок колонны римского храма, вделанный в стену{32}, целые ворота какого-то древнейшего входа, включённые в современное здание в качестве украшения и уже не ведущие никуда, вот над дверью мраморная голова римской богини, а тут уже пустые ниши каких-то веков, обросшие травой и кустарником; вот двери столь узкие, что без диеты хозяин в них не протиснется. На них медные ручки — зависть антиквара.

Рядом, сквозь раскрытое окно в черноте средневековых камер, при свете лампочки видны работающие швеи, и кажется, что это ожившая картина художника XVII века.

Додик и Никиша Бурлюки с друзьми на яхте «Белая Волна». Гудзон, начало 1930-х. Надписи, вероятно, принадлежат М. Бурлюк

VI письмо книги

10 октября 1949 года

Первое письмо из Америки

Были в Hampton Bays{33}, всё там тихо и видны следы вашего недавнего пребывания, и точно вы всё ещё там. М. К. спрашивает: «где Маруся?». И сама себе отвечает — «во Франции».

Мы были на открытии в Withney Museum и смотрели Папину картину Bashkirian woman{34}. Холст в замечательной дубовой раме, сделанной Додиком. Повешена Папина работа хорошо, и она выдающаяся, только одна такая на выставке.

Никиша.

Мы начали наш день покупкой двух холстов 18×24 и 14×24 (для моря){35} в лавке за углом, расположенной у стен Musée lapidaire, размещённого в стенах бывшей церкви Святой Анны, где собраны образцы языческого и христианского искусства, саркофаги, вазы, статуи{36}.

Затем мы вошли через обтянутые тёмной красной кожей бесшумные двойные двери в собор святого Трофима, самой большой церкви в Арле на нынешней площади Республики. Церковь относится к 12