Триптих. Знамение. - Ирина Мира

Они продолжали смотреть друг другу в глаза, а Филлириус, стоящий позади Адэль, нервно переминался с ноги на ногу, понимая, что происходит что-то ему не ведомое.

- Вас трудно не узнать, миледи. У меня есть ваш портрет, единственный, написанный при вашей... написанный много лет назад. И кроме того ваше имя - Адэль, прекрасное, но крайне редкое. После вас так не называли ни одного ребенка. Я располагаю всеми родовыми книгами пятой и шестой эпох и в них я не смог найти ни единого подтверждения тому, что вы можете быть кем-то другим, кроме той кем являетесь. Не разочаруете ли вы меня, сказав, что я ошибся?

Адэль прошептала еле слышное "нет", и Император тепло улыбнулся.

- Вы последняя представительница знати старого Гарона. Кроме вас ни осталось даже потомков благородных семейств. Почти все погибли в Великой Войне, а те кто выжили не оставили наследников, либо же эти наследники затерялись среди простолюдин и в итоге все благородные роды прекратили своё существование. Когда остатки жизни Гарона утвердились в Валкане, там было положено начало новым высокородным семействам. Но это в Валкане. А мы здесь - в Новом Гароне. И Гарону нужны свои титулованные люди. Дабы соблюсти традиции правления, при Императоре должен быть Международный парламент, парламент самого Гарона, а также рыцари Императорской короны и Суд монархов. С последними двумя проблем не возникнет, а вот парламент. В палату общин, членов изберет народ, но парламентариев для палаты лордов должен назначить я. А кто будет заседать в верхней палате от имени Гарона, если в стране нет пэров? Я намерен восстановить все прежние титулы и даровать их наиболее достойным и мудрым гражданам нового Гарона, а так же, желающим улучшить своё положение, пэрам Валканы и некоторых стран Независимых земель. Они и составят парламент. Но вот в чем проблема - я хотел начать с присвоения титула герцога Баррена, ибо раньше герцогство Баррен, было самым влиятельным, и я хотел бы видеть его таким и в нынешние времена. Но потом я узнал, что последняя герцогиня Баррена живет и здравствует, и подумал, что надобность в назначение герцога новой креации отпало. Конечно, вы женщина, но раз мы уже меняем мир, почему бы не изменить ещё несколько устаревших правил. Я хочу, чтобы вы стали герцогиней по праву и распоряжались бы всеми сопутствующими правами. И, конечно, я попрошу вас об ответной услуге - заседать в парламенте и моем Тайном совете, в качестве полноправного его члена.

Адэль не смогла ничего ответить. Она слушала речи Императора, но не слышала слова. Только звук его голоса, проникающий в самую глубину сознания. Как ни старалась, Адэль не могла спокойно и беспристрастно оценивать человека, для которого она была незримым другом и проводником целых сто лет.

- Я не смею торопить вас с ответом. Чтобы вы не решили, герцогство Баррен и его титул останутся вашими. Подумайте над этим миледи, - попросил Владис и отдал Адэль жалованную грамоту, - А пока, - он подошел и, занеся одну руку за спину, поклонился. Другой рукой он взял пальцы Адэль, коротко поцеловал тыльную сторону её ладони, - отправляйтесь отдыхать. Для вас и достопочтенного пророка приготовлены покои. Вас проводят. - Он снова поклонился и посмотрел в глаза Адэль. - И, Ваша Светлость, умоляю вас простить меня за Спутников смерти. Когда они напали на вас, я не мог даже предположить, что вы существуете. Если я могу как-то загладить свою вину, я с превеликой радостью сделают всё, что в моих силах.

- Уверена, в этом нет вашей вины, - мягко заверила Адэль, - Но если груз вины так сильно давит на ваше императорское величество, я с удовольствием приму от вас в качестве извинений аудиенцию за обедом, - выпалила с улыбкой Адэль и мгновенно пожалела об этом. Что она станет говорить, оставшись с Владисом наедине?

Филлириуса передернуло от её слов.

Император дал слугам знак, и те подошли к друзьям, предлагая, со всей учтивостью, следовать за ними. Адэль с трудом поднялась с кресла: её всё ещё мутило от неожиданной встречи и ноги отказывались слушаться. Филлириус заботливо поддерживал её под руку. Перед тем как за ними закрылась дверь, пророк заметил, скользнувшую в зал, женскую фигуру, одетую в облегающее синее платье.

* * *

Император был порядком измотан. Самый счастливый день в его жизни, вытянул из него все силы. Он сидел, устало откинувшись на спинку кресла, подперев голову рукой, и пристально глядел в прекрасное лицо на портрете, не изменившееся за пятьсот с лишним лет. Его глаза заболели, веки опустились, но Роналисса ясно видела, как движутся под тонкой кожей глазные яблоки.

- Ты знаешь, что надо делать. Только без крови Лисса. И без боли. Я хочу получить её знания. А чутье говорит мне, что эти знания выше моих. Но приносить её в жертву я не хочу.

Рона переступила с ноги на ногу, обдумывая надобность своего вопроса.

- Вы хотите дать ей то, что предложили? Место в парламенте?

Император тяжело вздохнул. Рона поняла, что утомляет его.

- Разумеется. И не только это. Я хочу дать ей гораздо больше и столько же получить взамен. Ты знаешь, я люблю одаривать людей, которые не такие все. Но тебе не о чем переживать, Лисса: в моём сердце есть место лишь для одной женщины.

- А если она как Эзарус? - поинтересовалась Рона.

- Благословлена вечной жизнью? Я хочу истребить таких, как Эзарус, ты знаешь это. Он на своем примере доказал как опасны для мира бессмертные. Но если она одна из них... Выбирая между ней и уничтожением бессмертных..?

* * *

Адэль и Филлириуса провели в их покои и оставили у дверей стражу. Друзей это не удивило, особенно Адэль: как только она узнала в Императоре своего бывшего подопечного, и поняла, что ему известно (хоть и частично) о её прошлом, ей стало очевидно, для чего она здесь. К своему ужасу, или восторгу, она не была против. Скоро потрясение пройдет и она расскажет ему все, что знает, как они друг другу и обещали. Если кто-то и достоин, нести в себе эти знания, то только он. А что касается тайн йараев, и её клятвы хранить их от людей... Что ж она давала её пока сама была йараем и на том условии, что йараем и останется. Теперь она человек и больше им ничем не обязана.

Ближе к ночи дверь скрипнула, и вошел Филлириус. Адэль хотела стереть с лица маску мучения и улыбнуться, но улыбка вышла вялой и натянутой.

- Меня не хотели выпускать. Похоже мы самые настоящие пленники в этом дворце. В чем дело, дорогая? - участливо спросил пророк, когда увидел подавленное состояние подруги.

Перебарывая себя, Адэль посмотрела ему в глаза и солгала:

- Ни в чем. Я смертельно устала.

Филлириуса это ложь не убедила.