Политическая биография Сталина. Том 2 - Николай Капченко

Конечно, в тот период заострение внимания на классовой борьбе в деревне было составной частью общей политики, на проведении которой настаивал Сталин. Отсюда проистекало и искусственное нагнетание этой борьбы во многих регионах страны. Но на этом основании неправомерно делать общий вывод, что классовая борьба на селе являлась всего лишь результатом прежде всего целенаправленных действий центра. Она имела место в реальной жизни и отражала живое, а не выдуманное столкновение интересов различных социальных слоев на селе.

В целом же хлебозаготовительный кризис обнажил всю сложность ситуации и поставил в порядок дня вопрос о том, какие радикальные меры должны быть приняты для того, чтобы подобные кризисы не стали перманентным явлением советской экономической жизни. Кстати сказать, представители оппозиции также голосовали за принятие первых чрезвычайных мер, рассматривая этот шаг в качестве не системы, которая будет практиковаться на постоянной основе, а лишь в качестве единовременного акта.

Сталина возникшая ситуация не могла не встревожить самым серьезным образом. Тем более что с каждым днем нарастал спектр разногласий и противоречий между ним и его сторонниками, с одной стороны, и представителями правых, с другой. Ранее уже отмечалось, что в 1925 году генсек фактически под давлением обстоятельств, а не по доброй воле был вынужден выступить с критикой Бухарина в связи с выдвижением последним лозунга «Обогащайтесь!», адресованном, как тогда считали в партии, прежде всего кулакам. Сталин сделал это сразу же после выдвижения этого лозунга, хотя в тот период Бухарин являлся его главным политическим союзником в противоборстве с троцкистско-зиновьевской оппозицией. Кризис 1927 года лишь обнажил разногласия Сталина с лидерами правых и придал им характер принципиальной политической борьбы.

Сталин в начале развития хлебного кризиса решил самолично убедиться в том, как обстоят дела на местах и в чем коренятся возникшие проблемы. С этой целью он в январе — феврале 1928 года совершил инспекционную поездку в Сибирь, чтобы, с одной стороны, разобраться в причинах невыполнения неоднократных грозных директив ЦК о форсировании выполнения планов хлебозаготовок, а с другой стороны — путем личного нажима на партийные инстанции на местах сдвинуть дело с мертвой точки. Эта командировка генсека стала одной из немногих, которую он на протяжении своей политической карьеры совершил по стране. В одной из директив, подписанной генсеком, с явной тревогой констатировалось: «Темп работы местных организаций недопустимо медленный, спячка еще продолжается. Низовой аппарат еще не раскачался. Кооперация не выполняет своих элементарных обязанностей. Рычаги власти и партии не приведены в движение, промтоварная масса не поставлена на службу хлебозаготовкам. Крестьяне-коммунисты, советский и кооперативный актив не продали всех своих излишков, совхозы и колхозы также не весь товарный хлеб вывезли, причем есть случаи продажи ими хлеба частникам. Несмотря на наступление сроков платежей крестьянства государству, не взысканы еще сельхозналог, страховые сборы, семссуды и срочные платежи по сельскохозяйственному кредитованию, что свидетельствует о расхлябанности партийных, советских и кооперативных органов и слабости их влияния в деревне.

Из этих вопиющих упущений исходил ЦК, когда он в своих директивах от 14/XII и 24/XII обязал вас организовать решительный перелом в деле хлебозаготовок. С того времени прошло более 3 недель, а перелома нет никакого.

Все это говорит о совершенно недопустимом забвении вами в этом деле основных революционных обязанностей перед партией и пролетариатом.

Констатируя эти факты, ЦК обязывает вас добиться решительного перелома в хлебозаготовках в недельный срок со дня получения настоящей директивы, причем всякие отговорки и ссылки на праздники и т. п. ЦК будет считать за грубое нарушение партийной дисциплины»[337].

Из подписанной генсеком директивы явствует, кроме всего прочего, и то, что основной упор он делает на административный нажим. Причем вопреки всей серьезности и сложности проблемы полагал, что она может быть решена в считанные недели. Это, конечно, свидетельствует о том, что Генеральный секретарь явно впал в административный раж и в какой-то мере утратил чувство реальности. Поездка по местам была для него своего рода холодным душем, приняв который, он начал более полно и глубже оценивать ситуацию и различные варианты выхода из нее. Во время поездки Сталин неоднократно выступал с речами, в них он твердо и последовательно формулировал свои принципиальные подходы к решению вопросов дальнейшего развития деревни и классовых отношений на селе. Вот некоторые из наиболее существенных положений, высказанных им в период поездки по восточным районам страны.

«…Можно развивать дальше сельское хозяйство двумя путями: либо по линии развития единоличных крупных хозяйств, либо по линии развития коллективных крупных хозяйств. Третьего пути нет. Если бы даже кое-кто из нас захотел втихомолку повести дальше сельское хозяйство по линии усиления единоличных крупных хозяйств, кулацких хозяйств, то все равно ничего бы не вышло, потому что весь режим советского строя, все наше законодательство, все финансовые мероприятия, все мероприятия по снабжению деревни сельскохозяйственными машинами, — все они идут по линии ограничения единоличного крупного сельского хозяйства. Факт это или нет? Даже середняк, который хочет развертывать хозяйство, при таком режиме и условии лишен всяких перспектив двигаться дальше и пользуется различными мерами ограничения экономического характера. Застрянуть на одном месте для хозяйства невозможно, идти вниз он не хочет,? и середняк остается без перспектив»[338].

Лейтмотивом выступлений Сталина по вопросам долгосрочных путей развития сельского хозяйства — а в тот период это был вопрос всех вопросов — стал призыв к скорейшему созданию и развитию коллективных хозяйств. Причем акцент делался не на какие-то побочные формы кооперации — снабженческо-сбытовую, кустарную и т. д. — а прежде всего на производственную, поскольку именно колхозы являлись формой производственной кооперации. «Бесспорно, что мы вплотную подошли к вопросу о поднятии сельского хозяйства, о поднятии производства на высшую ступень развития, — а его — это поднятие — никак нельзя повести без объединения мелких и мельчайших крестьянских хозяйств в крупные коллективные хозяйства»[339] — такова была главная мысль, которую Сталин стремился внедрить в сознание своих слушателей.

Было бы упрощением представлять Сталина в виде этакого простачка, не отдававшего себе отчета в том, что его новый курс в политике в деревне едва ли будет встречен всеми чуть ли не бурными аплодисментами. Он понимал, что радикальный поворот натолкнется не только на сопротивление тех, кого он непосредственно задевал, но и довольно широких кругов населения в стране вообще. Это видно из следующего пассажа его выступления в Сибири. «Очевидно, надо держаться такой политики, которая никого не обижает, а такой политики никогда не бывает, как бы правильна эта политика ни была. Мы не должны останавливаться перед тем, что одна часть середняков будет обижена, если мы на кулака нажмем, не только как на выпускающего свой товар, но и как на скупщика… Такой политики нет, одна часть середняков будет обижена, и не скоро они поймут, да даже не только середняки, но и наши коммунисты не скоро поймут нашу линию. Им разъясняешь, а они шарахаются в разные стороны: сначала в одну крайность, потом в другую крайность, потому что опытных руководителей по управлению страной у нас мало. При таких условиях требовать, чтобы у рабочих было полное понимание, чтобы они все сразу поняли всю нашу линию, нельзя. 300 лет крестьяне были под гнетом управителей… Можно только удивляться, что рабочий класс, владея властью всего 10 лет, выделил лучших людей из своей среды в качестве управителей, причем надо удивляться, что, хотя мы и допускали здесь немало ошибок, но все же с этим делом справились, все же надо помнить, что не только середняцкая часть не понимает нашей политики, но и наши братья коммунисты не всегда понимают. Чему тут удивляться? Стало быть, нет такой политики в природе, которая сразу была бы понята на все 100 процентов нашими ребятами-коммунистами, которая не вызывала бы никакого недовольства. Будет недовольство и в среде коммунистов. Могут быть недовольные в одной части середняков, и этого недовольства надо ожидать. Останавливаться перед этим нельзя»[340].

И Сталин, конечно, не останавливался. Сталин не был бы Сталиным, если бы полагался только на средства убеждения. Хотя и этой стороне вопроса он уделял необходимое внимание, поскольку в конечном счете победа его линии не могла быть обеспечена без соответствующей идеологической подготовки кадров всех звеньев, в особенности на селе. Но отнюдь не второстепенное значение генсек придавал мерам государственно-репрессивного порядка. Тем более что в ходе своей поездки он имел возможность лично убедиться не только в наличии, но и достаточно широком распространении разного рода антисоветских настроений среди крестьян. Соответствующую информацию он повседневно получал и в Москве, где ОГПУ суммировало сводки с мест о характере и масштабах антисоветских выступлений.