Франкенштейн, или Современный Прометей. Последний человек. - Шелли Мэрри

Том I. Глава восьмая

229

- Кто там?

- Друг, - ответил Раймонд на том же языке. Она удивленно взглянула на него, и он увидел, что это Эвадна Займи. Эвадна, некогда обожаемая Адрианом и отвергнувшая благородного юношу ради теперешнего своего посетителя, который пренебрег ею, и с разбитыми надеждами вернувшаяся в родную Грецию! Какие же превратности судьбы могли вновь привести Эвадну в Англию и в подобное жилище?

Раймонд узнал ее, и учтивость благотворителя сменилась у него выражениями самого горячего участия. Ее вид поразил его в самое сердце. Он сел подле нее, взял ее руку и произнес много слов, полных глубокого сочувствия и нежности. Эвадна не отвечала; ее большие темные глаза были опущены, и на ресницах заблестели слезы.

- Доброта, - сказала она, - может сделать то, чего не сделали самые жестокие лишения: она способна заставить плакать.

Она плакала долго; голова ее невольно склонилась на плечо Раймонда; держа ее руку, он поцеловал ее впалую, орошенную слезами щеку. Он сказал, что страданиям ее наступил конец. Никто так не умел утешать, как Раймонд; он не уговаривал и не рассуждал; но глаза его светились участием; он рисовал перед страдалицей приятные картины; его ласки не могли пугать, ибо были вызваны тем чувством, с каким мать целует ушибившегося ребенка, - желанием показать свою искренность и горячее стремление пролить целительный бальзам на истерзанную душу.

Когда Эвадна успокоилась, он заговорил даже весело и пошутил по поводу ее бедности. Что-то подсказывало ему, что тяжелее всего были ?ля нее не лишения, но связанные с бедностью унижения и позор. Вот об этом он старался заставить ее забыть: то хвалил ее стойкость, то, намекая на ее прежний титул, называл своей переодетой принцессой. Он усиленно предлагал помощь, но Эвадна слишком была поглощена другими мыслями, чтобы принять ее или отвергнуть. Уходя от нее, он обещал на следующий день прийти снова. Домой он возвратился полный смешанных чувств - печали, вызванной жалким положением Эвадны, и приятным сознанием, что он облегчит его. Что-то, в чем он не смел признаться даже себе самому, помешало ему рассказать о своей встрече Пердите.

На следующий день, закутавшись в плащ, чтобы не быть узнанным, он вновь навестил Эвадну. По пути он купил корзину дорогих фруктов, тех, что зрели в ее родной стране, сверху положил красивые цветы и сам отнес это на убогий чердак.

- Посмотрите, - крикнул он входя, - какой корм я принес моему воробышку, живущему под крышей!

Эвадна поведала Раймонду все свои несчастья. Ее отец, хотя и занимавший высокий пост, растратил все состояние и даже повредил своей репутации 230 Последний человек беспутством. Заболев неизлечимой болезнью, он хотел, прежде чем умрет, оградить дочь от бедности, которая ждала ее в сиротской доле, и убедил ее принять предложение богатого греческого негоцианта, жившего в Константинополе. Эвадна покинула Грецию; отец ее скончался, и она постепенно потеряла связи с друзьями своей юности.

Война, вспыхнувшая около года назад между Грецией и Турцией, принесла Эвадне много бед. Муж ее разорился; перед угрозой резни, замышлявшейся турками, супругам пришлось спасаться ночью на парусном суденышке, которое доставило их к берегам Англии. Несколько захваченных с собой драгоценностей помогли некоторое время прокормиться. Все душевные силы Эвадны шли на то, чтобы поддержать упавшего духом мужа. Утрата состояния, отсутствие надежд на будущее, праздность, на которую обрекала супруга нищета, довели его до состояния, близкого к безумию. Спустя пять месяцев после приезда в Англию он покончил с собой.

- Вы спросите, - продолжала Эвадна, - что делала я с тех пор? Почему не обратилась за помощью к здешним богатым грекам? Почему не вернулась на родину? Мой ответ на эти вопросы, конечно, не удовлетворит вас. Но мне его было достаточно, чтобы терпеть лишения и никого не просить о помощи.

Неужели дочь благородного, хоть и расточительного Займи предстанет нищенкой перед равными ей или низшими - ибо высших среди них нет? Неужели я поклонюсь им и униженно променяю свое достоинство на средства к существованию? Будь у меня ребенок или что-либо иное, привязывающее меня к жизни, я, быть может, опустилась бы до этого, а сейчас... Мир жесток, и я готова оставить место, которое он столь неохотно мне дает, и найти в могиле забвение и борьбы, и гордости, и отчаяния. Это время недалеко; горе и голод уже подточили мои силы; скоро я отойду; не запятнав себя ни грехом самоубийства, ни унижениями, душа моя сбросит эту жалкую оболочку в чаянии награды за стойкость и смирение. Это может казаться вам безумием, но ведь и вам присущи гордость и решительность. Не удивляйтесь, что моя гордость непреклонна, а решимость неизменна.

Окончив свой рассказ и объяснив причины, по которым она не пыталась искать помощи у соотечественников, Эвадна умолкла; казалось, она могла бы сказать еще что-то, но не находила слов. Зато Раймонд был красноречив и полон желания вернуть этой прелестной женщине ее положение в обществе и утраченное состояние; он пылко заговорил о том, что намерен дая этого сделать. Но Эвадна остановила его. Она потребовала от него обещания скрыть от всех ее друзей, что она находится в Англии.

- Родственники графа Виндзорского, - сказала она надменно, - несомненно считают, что я нанесла ему обиду; сам граф первый стал бы оправдывать меня, но я, вероятно, не заслуживаю оправдания. Я поступила, как мне суждено поступать всегда, - повинуясь порыву. Это убогое жилище во всяком слу-Том I. Глава восьмая 231 чае доказывает бескорыстие моего поведения. Я не хочу оправдываться ни перед кем из них, не стала бы и перед вашей светлостью, если бы вы первый не обнаружили меня здесь. Мои поступки подтвердят, что я была готова скорее умереть, чем сделаться предметом насмешек. Вот гордая Эвадна в лохмотьях!

Вот княжна-нищенка! Эта мысль для меня - смертельный яд. Обещайте же, что не выдадите моей тайны.

Раймонд обещал; но затем возник новый спор. Эвадна потребовала, чтобы без ее согласия он ничего не предпринимал для нее и сам не оказывал ей помощи.

- Не унижайте меня в моих собственных глазах, - сказала она. - Бедность давно уже состоит при мне. Это спутница суровая, но честная. Но если мне грозит бесчестье или то, что я считаю таковым, я погибла.

Раймонд горячо убеждал ее, приводя множество доводов, но Эвадна осталась непоколебимой; взволнованная этим спором, она торжественно и пылко поклялась, что, если Раймонд будет унижать ее подачками, она убежит и скроется там, где он никогда ее не найдет и где голод положит конец ее страданиям.

Здесь она может заработать на хлеб, сказала Эвадна и тут же показала рисунки, которыми добывала себе скудное пропитание. Раймонд решил пока не настаивать. Он был уверен, что, уступив ей сейчас, в конце концов сумеет убедить ее доводами дружбы и рассудка.