Китай - Эдвард Резерфорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Раньше карьера отца представляла собой серию скромных успехов: издал престижную книгу, выбил дополнительное жалованье для члена семьи. Он всячески пытался улучшить положение своей семьи, но на этот раз превзошел себя.
– Сам император отметил нашу семью, – сообщил он. – И не просто памятной запиской. Нам разрешили возвести церемониальную арку, – торжествующе объявил он, – у ворот гарнизона в Чжапу.
Все случилось благодаря одной добродетельной женщине, верной вдовы, – такими китайцы больше всего восхищаются.
– У моего отца было несколько детей, – рассказал дядя, – но все они умерли, до взрослого возраста дожил только один сын. Он женился, но не успел произвести на свет наследника и умер. Его вдова была молодой и красивой. Многие мужчины не прочь были бы жениться на ней. Ее обязанностью было присматривать за свекром, который становился стариком. Но она пошла дальше. Она не хотела, чтобы род мужа прервался, поэтому нашла своему свекру молодую жену и убедила его жениться. Благодаря этому, Гуаньцзи, родились мы с твоим отцом. Когда старик умер, нас воспитывали две вдовы. Затем наша молодая мать заболела и умерла, и осталась только преданная невестка, которую мы всегда звали бабушкой. Она заботилась о нас, фактически посвятила нам себя. Она стала краеугольным камнем нашей семьи. Она умерла в год твоего рождения. Самая добродетельная женщина из всех, кого я когда-либо знал. А теперь император тоже хочет почтить ее память.
На открытии арки присутствовали местный магистрат, многочисленные официальные лица и вся семья. Вечером даже устроили фейерверк. Затем семья вернулась в свой дом.
Гуаньцзи понял, что Илха собирается подразнить отца, заметив озорной блеск в глазах сестры, но, разумеется, подразнить с любовью. Когда они уселись за стол, Илха спросила:
– Ну что, ты доволен?
Отец бросил на нее удивленный взгляд:
– А ты разве нет?
– Да, но я еще и озадачена. – Она улыбнулась. – Вот и все.
– Почему? – с подозрением спросил отец.
– Из-за добродетельной вдовы и сохранения семьи, так чтобы остались потомки, которые помнили бы о предках. Это так по-конфуциански. Ханьская традиция.
– Правда.
– Но ты всегда напоминал нам, что мы-то маньчжуры. Мы не должны беспокоиться про наши малые семьи, главное – клан. А клан у нас о-го-го! В Пекине хорошо заботятся о Полюсе Духа. У благородного Фионгдона осталось много потомков.
Дядя пристально посмотрел на Илху. Он понимал, что она его дразнит, но не собирался этого так оставлять, а потому твердо заявил:
– Тебе нужно с бо́льшим уважением относиться к отцу и своей семье.
Илху это совсем не напугало.
– Я маньчжурка, папа, а не ханька. Маньчжурские девочки ходят с высоко поднятой головой. Мы не бинтуем ноги. И говорим то, что думаем. Даже великие ханы прошлого советовались с женами и матерями. Это есть в летописях.
– Сомневаюсь, что они прислушивались к дочерям, – буркнул отец. – В любом случае в китайских традициях много благородного. В частности, конфуцианская верность и правильное поведение. Мы, маньчжуры, служим стражами Китая, поэтому император поощряет нас увековечивать память добродетельных женщин. – Он посмотрел на Илху с предостережением. – Если за это ратует император, то и ты должна.
– Да, отец, – послушно согласилась она.
Но на этом все не закончилось. Может, Илха выпила немного больше рисового вина, чем следовало. Обычно выпивали мужчины, но сегодня вечером праздновали всей семьей. Как бы то ни было, в самом конце застолья Илха повернулась к семье с широкой улыбкой и обратилась ко всем.
– Скажите отцу спасибо! – воскликнула она. – За все, что он сделал. Он поднял семью на новую высоту. Каждый богатый человек и чиновник в Ханчжоу ему благодарен. Каждый ученый на озере Сиху – его друг. Сам император почтил нас аркой в Чжапу. И знаете что? Это только начало. У него есть планы на всех нас. У меня была самая легкая задача. Мне-то нужно было выйти замуж за достойного человека. – Она лучезарно улыбнулась мужу. – Но я не жалуюсь. Спасибо, отец! – Она повернулась к братьям. – Но у него есть планы на каждого из вас. Вы станете богатыми и могущественными. А Гуаньцзи станет генералом. Не так ли, Гуаньцзи? – Она засмеялась. – Он пока не в курсе, но папа все организует, я не сомневаюсь. Мы все – часть его плана, чудесного плана по прославлению семьи.
– Тихо, Илха! – цыкнула мать. – Пора бы тебе спать.
На том вечер и закончился. Только Гуаньцзи чуть нахмурился.
Когда Гуаньцзи проснулся с рассветом, то решил прокатиться верхом. Остальные еще спали. Он хотел подумать в одиночестве, но стоило оседлать коня, как невесть откуда появился дядя с вопросом:
– Могу я присоединиться к тебе?
На самом деле Гуаньцзи не хотел компании, но вряд ли мог отказаться.
Небо на востоке было залито светом достаточно, чтобы освещать дорогу, пока они ехали вместе, наслаждаясь утренней прохладой и слабым влажным ветерком, который дул с моря. Они обогнули крепостные стены Чжапу и выехали на длинную косу. Здесь было совершенно пусто. Солнце еще не встало из серо-голубого моря.
– Тебе всегда нравилось кататься здесь, с детства, – нарушил наконец молчание дядя.
– Да… – рассеянно сказал Гуаньцзи. – На Ветре.
Еще какое-то время они ехали молча, прежде чем дядя заговорил снова:
– Илха ошибается. Она считает, что я пытаюсь решить судьбу всех детей. Это неправильно. Я пытаюсь понять, что им суждено… Это другое.
Гуаньцзи не стал отвечать сразу. Наблюдательный дядя правильно догадался: слова Илхи крутились у племянника в голове, когда тот отправился в поездку.
Поджидал ли дядя его специально в то утро, чтобы поговорить? Не исключено.
Гуаньцзи не сомневался, что должен служить клану и слушаться дядю. Это не проблема. Но слова Илхи посеяли сомнения. Возможно ли, что его вера в свое предназначение, которой он придерживался с самого раннего детства, была какой-то иллюзией – ложью, созданной его дядей с каким-либо благим намерением?
– И как ты понял, что уготовано мне судьбой? – наконец спросил Гуаньцзи.
– Я изучил твой гороскоп, – ответил дядя. – Важно и то, что твой отец был героем, а он действительно им был. Но на самом деле твой путь мне указало кое-то другое, точнее, кое-кто.
– Кто же?
– Старый маньчжур, который научил тебя ездить верхом и стрелять из лука.
– Я знаю, что я ему нравился… – начал Гуаньцзи.
– О, не просто нравился! – улыбнулся его дядя. – Я знал, что мой долг – посадить тебя в седло. Твой отец хотел этого. Но я не знал, согласишься ли ты на это. Я и своих сыновей посадил на лошадь. И они тоже полюбили кататься. Но не более. Старик не интересовался ими.
– А мной интересовался?
– После третьего занятия я спросил, как дела. Но он не ответил. Велел спросить через месяц. Я подождал месяц и спросил его снова. И вот что он сказал: «Я многих мальчиков учил ездить верхом, но
