Так кто же развалил Союз? - Олег Мороз

«− …я должен прямо вам сказать. Мы здесь в прошлый раз битый час по каждой строчке, сделали документ, который сблизил нас. А сейчас появился новый… Я не хочу углубляться в конкретные пункты, но вот убедитесь, у меня здесь красными чернилами отмечено то, чего нет в замечаниях республик (замечаний — сотни, и в текст, естественно, включено их некое краткое обобщение. — О.М.) И поэтому я предлагаю этот текст отложить, а взять вариант 17-го числа».

Вот так фокус! Горбачев в растерянности. Что значит взять вариант 17-го числа? Это значит выкинуть в корзину все замечания республиканских парламентов. Альтернатива — втянуться в затяжной спор с Каримовым (а его, похоже, готово поддержать большинство республиканских лидеров, усмотревших в разосланном им проекте некий подвох). Вот тут-то наружу и всплывает истина: главное — договориться с республиканскими руководителями, а мнением их парламентов вполне можно пренебречь.

− Ну хорошо, хорошо… — примирительно говорит Горбачев. — Давайте отложим все, что есть у нас, и вернемся к варианту 17-го числа.

Все откатывается на месяц с лишним назад. Для чего, спрашивается, было время терять? Впрочем, ясно, для чего: формальности были соблюдены — депутаты республиканских Верховных Советов подержали текст договора в руках, поговорили, поспорили о нем, сделали свои замечания… Которые теперь вот просто выкидываются в корзину.

Заметным событием на встрече 23 июля стало, что на ней неожиданно появился председатель Верховного Совета Армении Левон Тер-Петросян. Забрезжила приятная перспектива, что «9+1» может превратиться в «10+1». Правда, накануне республиканский парламент Армении не дал Тер-Петросяну санкции на участие в «новоогаревском процессе», но… вот он появился в Ново-Огареве.

Это появление, естественно, доставило немалую радость Горбачеву. Он расценил его как «важный шаг», как «желание армянского народа… на равных с другими республиками подписать договор». Собственно говоря, Горбачев, по-видимому, никогда не расставался с надеждой, что мало-помалу к «новоогаревскому процессу», к идее подписать Союзный договор одна за другой подтянутся упорствующие республики. И вот вроде бы «процесс пошел».

Горбачев поставил Армению в пример другим республикам, не участвующим в новоогаревских переговорах. Следующей «примкнувшей» к ним, по мнению президента СССР, могла бы стать Молдавия. Горбачев выразил надежду, что эта республика «все же в результате всех дискуссий придет к такому же выбору, к которому пришла Армения».

Неожиданно появился на совещании не только лидер Армении, но и… союзный министр обороны маршал Язов. Многие расценили это как проявление беспокойства силовиков — не слишком ли далеко зашло разделение полномочий между Центром и республиками. Но беспокоился маршал, видимо, и за свою судьбу: в случае подписания Союзного договора, без сомнения, будет сформировано новое правительство, а в нем Язову и другим силовикам уже вряд ли найдется место…

Совещание 23 июля длилось почти двенадцать часов и закончилось далеко за полночь. На заключительной пресс-конференции (весьма малолюдной — на ней присутствовало лишь семеро журналистов) Горбачев торжественно провозгласил:

− Сегодня можно говорить о том, что работа над проектом Союзного договора завершена.

По словам Горбачева, удалось придти к согласию по всем спорным проблемам, кроме одной — о налогах. Однако и этот вопрос должен быть решен «в течение 24 часов».

Впрочем, нерешенным оставался и «внутрироссийский» вопрос, тот самый — о статусе Татарстана. Как сказал Горбачев, «Татарстан подтверждает ранее заявленную позицию» (то есть желание подписать договор отдельно от России) и переговоры на этот счет между РСФСР и ее бывшей автономией должны быть продолжены.

Проект договора предполагается подписать не сразу всем, а в несколько приемов, так чтобы каждый раз его подписывала какая-то группа республик.

Что говорить, этот «многоступенчатый» процесс выглядел довольно странно, но… другого выхода не было. Главным представлялось — сдвинуть все с мертвой точки.

Наибольшие опасения у Горбачева вызывала позиция Украины, проявлявшей особенную неспешность в рассмотрении проекта договора. Однако, следуя принятой интонации бодрости и оптимизма, он выразил надежду, что и она подпишет договор.

Действительно, менее чем через сутки, утром 24 июля, стало известно, что российское руководство предложило компромиссный вариант сбора налогов: система остается «одноканальной», но вместо фиксированной суммы Россия будет перечислять в союзный бюджет фиксированный процент — это позволит учитывать инфляцию.

Союзный премьер Валентин Павлов вроде бы согласился с такой схемой.

Итак, вроде бы завиднелся финиш…

2 августа Горбачев выступил по телевидению. Официально провозгласил: Союзный договор открыт к подписанию. Сказал, что направил соответствующее письмо руководителям делегаций всех республик, уполномоченных подписать документ, с предложением начать процесс подписания 20 августа. Письмо было направлено также в республики, «не определившиеся» относительно договора.

Предполагалось, что 20 августа свои подписи под договором поставят Россия, Казахстан и Узбекистан. 3 сентября настанет очередь Белоруссии и Таджикистана (позже они выразили готовность подписать договор вместе с «первоочередниками» — 20 августа). Остальные республики, как намечалось, подпишут позже. Весь процесс растягивался примерно на два месяца. Почему все же нельзя было подписать, как обычно, всем сразу? Рассчитывали, что, если растянуть этот процесс во времени, может быть, через какой-то срок до подписи «дозреют» и те республики, которые в тот момент колебались или вовсе не собирались договор подписывать. Главная проблема была связана, как уже говорилось, с Украиной, которая, мы помним, окончательное решение по поводу договора обещала вынести лишь в сентябре. Вроде бы «подтягивались» также Армения и Молдавия. В своем выступлении по телевидению Горбачев прямо сказал:

− Такой порядок (то есть растянутый во времени. — О.М.) даст возможность Верховному Совету Украины завершить рассмотрение проекта. За это время состоится референдум в Армении. Примет решение об отношении к Союзному договору Молдова.

На всякий случай, ритуально, упомянул Горбачев и остальные республики:

− Смогут определиться в этом жизненном вопросе и народы Грузии, Латвии, Литвы, Эстонии.

К этому моменту удалось договорится, что российские автономии — все без исключения — все-таки подпишут договор в составе делегации РСФСР: Шаймиева наконец удалось уломать. Ельцин пообещал ему, что Россия заключит с Татарстаном отдельный, двусторонний договор, где будет четко прописано разграничение полномочий между Москвой и Казанью (Федеративный договор, который тогда готовился, Шаймиев отказывался подписывать). Такова была цена, уплаченная татарстанскому лидеру за его «внутрироссийскую» подпись под Союзным договором.

Чтобы не откладывать дело в долгий ящик, работу над двусторонним договором между Россией и Татарстаном начнут уже 12 августа.

Завершить подписание Союзного договора наметили предположительно на 22 октября. В этот день свои подписи под ним поставят замыкающие из республиканской очереди, и после них — союзная делегация во главе с Горбачевым. Горбачев выступит с торжественным заявлением о создании Союза Советских Суверенных Республик. Этот день будет объявлен государственным праздником Союза ССР.

К этому дню намечено было выпустить специальную монету с надписью «Союз Советских Суверенных Республик», специальные марки и конверты. В общем все как полагается, «как в лучших домах».

Увы, ничему этому не суждено было сбыться.

Текст договора, в основном согласованный 23 июля и окончательно — несколькими днями позже, был опубликован в «Правде» лишь 15 августа, до этого сохранялся в секрете. Вообще-то в нем было много хороших слов, которые, будь они реализованы, в самом деле могли бы стать основой какого-то нового, демократического государства.

«Государства, образующие Союз, — говорилось, в частности, в договоре, — считают важнейшим принципом приоритет прав человека в соответствии со Всеобщей декларацией прав человека ООН, другими общепризнанными нормами международного права…

Государства, образующие Союз, видят важнейшее условие свободы и благосостояния народа и каждого человека в формировании гражданского общества…