Пламя Десяти - Рия Райд

ноги, Алик свернул новостные голограммы, а Муна украдкой, уголком губ улыбнулась в ответ. Единственным, кто никак не отреагировал на появление Андрея, был Питер. Бесцеремонно развалившись с ногами на софе, он неспешно потягивал толстую сигару и время от времени бросал в сторону остальных равнодушные взгляды. Профиль его лица терялся в густых клубах дыма.

Это место Питер облюбовал еще при первой их встрече и до сих пор неизменно занимал удобную широкую софу еще до того, как Алик или Марк успевали даже открыть рот. Прошли годы, а он, даже вдвое вымахав в ширину и в высоту, до сих пор разваливался на ней в точности как в детстве – сгребя под спину гору подушек, распластавшись по всей ширине сиденья и закинув ногу за ногу. Софа была явно не рассчитана под его рост, но его это не волновало, в точности как и то, что Алик из-за нехватки мест был вынужден либо переминаться с ноги на ногу, либо сидеть на полу.

– Да здравствует повелитель грозных голограмм и устрашающих словечек! – проскандировал Питер, едва Андрей показался на пороге. – Какими отважными свершениями сотрясешь мир сегодня? Возьмешь резиденцию Диспенсеров заспамлением голосовой почты? Атакуешь Данлийскую систему злобными сообщениями?

– Слабовато для тебя, – скептически оценил Андрей, пройдя внутрь. Поддевки Питера насчет его выходки во время визита к Диспенсерам в День Десяти он предвидел еще до того, как войти в библиотеку.

– Это не я, это пресса, – отозвался Питер, махнув Алику, чтобы тот вновь открыл свернутую новостную голограмму.

– Они назвали тебя «диваншизским террористом», – сконфуженно пояснил Алик, – полагаю, они смешали твою фамилию с «шизофренией» и «диванным террористом».

– Да, спасибо, Алик, – нахмурился Андрей.

– Согласен, это уже перебор, – подтвердил Питер, – нельзя им спускать такое с рук. Что будем делать, Эндрю? Предлагаю раз и навсегда уничтожить их злобной эпиграммой.

– Пит, знай меру, – осадил его Марк. – Будем действовать поступательно. Вначале закидаем их язвительными памфлетами.

Питер подорвался на месте и ткнул в Крамера пальцем.

– А после отшлифуем все уничижительным стишком!

Андрей закатил глаза и повернулся к Муне, что до сих пор, так и не вставив ни слова, стояла у окна и смотрела на них троих, вздернув брови.

– А ты что думаешь? – спросил у нее Андрей.

– Я думаю, вы идиоты.

– Как грубо, – протянул Питер, сделал очередную затяжку и тут же зашелся в кашле.

– С каких пор ты куришь? – сморщился Андрей, размахивая руками и пытаясь разрядить спертый, задымленный воздух.

– С тех же самых, с каких ты стал таким дерзким, Эндрю, – прохрипел Адлерберг и улыбнулся во все тридцать два зуба, когда Андрей вырвал у него из руки сигару и, потушив, швырнул окурок в приоткрытое окно. – Хотел попробовать что-нибудь новенькое.

– В последний раз, когда он так говорил, все закончилось оргией на вечере Гелбрейтов, – с опаской предупредил Андрея Алик. – На твоем месте я бы не отбирал у него сигару. Лучше пусть скурится до смерти.

– Это были деловые переговоры, где меня пригласили выступить посредником! – возмущенно запротестовал Питер. – Просто напомню, Хейзер, что я знаю пять языков.

– Это включая телесный? – уточнил Алик.

Марк расхохотался, и на лице Муны отразилось некое подобие улыбки. Иногда Андрею казалось, что они все еще были детьми. Позволяли себе валять дурака, обмениваясь глупыми шутками и саркастическими подколами, перемывать косточки лиделиуму и забывать о том, что мир за дверью больше не был к ним снисходителен.

В действительности каждый из них изменился. Муна, как самая старшая, уже давно вступила в права наследования земель Хейзеров, активно помогала отцу с их управлением, курировала строительство повстанческой базы на Тальясе в Барлейской системе и потому все реже выбиралась на их совместные встречи. Алик был в одном шаге и двух месяцах от совершеннолетия и активно готовился к выходу в свет и вступлению в совет. Марк наконец избавился от заикания и, казалось, всерьез увлекся наукой. А Питер… Питер наслаждался жизнью и всеми вытекающими благами и почестями, которые полагались единственному и обожаемому сыну Роберта Адлерберга. Поэтому Андрей так ценил моменты, когда они, в точности как в детстве, собирались в старой библиотеке Брея. Это было нечто большее, чем ностальгия по прошедшим дням, – это было чувство единения, семьи. И он был уверен, что остальные, хоть никогда не говорили об этом, расценивали все так же.

– Что-то случилось? – уточнил Марк. Питер вступил в очередную перепалку с Аликом. Прислонившись спиной к одному из высоких стеллажей и погрузившись в свои мысли, Андрей молча наблюдал за ними, когда Марк подошел и, встав рядом, пригладил вьющиеся волосы.

Из них пятерых он, как казалось Андрею, изменился меньше всех. Марк вытянулся на пару десятков сантиметров, набрал в весе, отчего черты его лица стали более мягкими и округлыми, но в остальном это был тот же самый мальчишка, которого семь лет назад Нейк бесцеремонно впихнул в комнату и навязал ему в друзья. Уже менее робкий, но все такой же открытый и любознательный, с поразительно живым умом, как сказал когда-то Брей.

Марк слегка вздрогнул и покраснел, когда на мгновение по чистой случайности их плечи соприкоснулись. Как по команде, Питер оглянулся в их сторону ровно в тот момент, когда они стояли друг к другу ближе всего. Андрей заметил, как прищурился Адлерберг и его острый взгляд задержался на плече Марка чуть дольше, чтобы это осталось незаметным. Он умудрялся наблюдать за ними, попутно раскидывая шутки между Муной и Аликом.

– Есть некоторые проблемы с Триведди, – признался Андрей. – Но это ерунда. Завтра Лангборды организуют прием в честь возвращения Брея. Я смогу решить с ним все лично.

– Какие еще проблемы? – нахмурился Марк. – Разве ты заплатил ему недостаточно?

– Если бы дело было в деньгах. Теперь, когда Брей здесь и в безопасности, он отказывается продолжать работу… в тех направлениях, которые могли бы быть нам интересны.

– Думаешь, он способен предать нас и переметнуться к Диспенсерам?

– Что? – опешил Андрей, округлив глаза. – Нет! Разумеется, нет. Это было бы ужасно глупо после стольких лет работы на нас. К тому же он слишком уважает Брея, ну или боится его, не знаю…

Он скрестил руки на груди и пожал плечами.

– Тогда в чем дело? – поинтересовался Марк. – Триведди не редкий гость Леонида, он часто бывает в нашей резиденции. Вдруг мы можем что-то знать.

– Ты что-нибудь слышал о его проекте «Стрелец А»?

– Что за секретики, Крамер? – нетерпеливо вбросил Питер. – Нам на ушко тоже шепнешь?

– Мы говорили о Триведди, – вместо Марка ответил Андрей.

– Отлично, и почему не обсудить это при всех? – Питер обвел рукой библиотеку. – Или мы с Хейзерами притащились сюда, чтобы наблюдать за вашим трепом?

– Остынь, Пит, – выпрямившись и шагнув вперед, осадил его Марк. – Я всего лишь задал Андрею пару глупых вопросов, так как интересовался работами Триведди и даже пытался их изучать. Он мой кумир. В детстве я мечтал стать ученым.

Андрей понятия не имел, зачем Марк упомянул о последнем. Вероятно, он считал, что это добавит его словам убедительности. Однако Алик, несмотря не всеобщее недоумение, охотно подхватил диалог.

– А я – охотником на сайгайтов, – мечтательно вставил он.

– Невероятно увлекательно, – скривившись, пробормотал Адлерберг и вновь посмотрел на Андрея. – Ну а кем же хотел быть ты?

– Живым, – устало отозвался Андрей.

– Тоже неплохо, – одобрил Питер, – в твоем случае это была весьма… амбициозная цель.

– Как грубо! – передразнила