Пламя Десяти - Рия Райд

Питера Муна, швырнув в него одну из старых книжек, что тот с легкостью поймал на лету и прямо как в детстве послал ей смачный воздушный поцелуй.

Марк закатил глаза.

– А как насчет тебя, Пит?

– Меня?

– Да, тебя. Кем ты хотел стать?

Питер поднял голову и посмотрел на друга так, будто никогда еще не слышал вопроса глупее.

– Я Адлерберг, Марк, – процедил он, подавшись вперед, упершись локтями в колени и хищно оскалившись. – Зачем мне хотеть быть кем-то, когда полмира мечтают быть мной?

* * *

Корабль сел на Кериоте в Галийской системе еще до захода солнца. На прием Лангбордов Андрей прибыл заранее, и у него оставалось еще около двух часов для того, чтобы подготовиться и завершить дела. Нейк Брей, так же и как Хейзеры, Крамеры, Адлерберги и прочие семьи из их коалиции, должны были присоединиться точно к намеченному времени, и чем ближе оно было, тем сильнее растущее волнение сдавливало его грудь. В этот вечер Андрей был заинтересован лишь в двух гостях – Рейнире Триведди, что уже ожидал его у Лангбордов, и Софии Бренвелл, приглашение которой было отмечено его личной подписью, но так и осталось без ответа.

С их знакомства у Диспенсеров прошло чуть меньше недели, и предложение встретиться у Лангбордов было его первой попыткой увидеть ее снова. Он, конечно же, шел на риск. Андрей понятия не имел, прочла ли тогда София невнятную надпись на узкой сложенной карточке, что он вложил ей в ладонь, прежде чем исчезнуть, а если и да – как отнеслась к ней и к тому, что произошло после. Думала ли она о нем все это время так же, как он думал о ней? Ждала ли его сообщений? Тогда, во время их танца, ее взгляд и слова не показались Андрею равнодушными. Ее искрящиеся глаза и ускоренный пульс, который он ненароком уловил, сжав ее запястье, говорили об обратном. Но даже если София была заинтересована им раньше, каков шанс, что она согласится на встречу сейчас, зная, кто он и чего добивается?

Андрей был вынужден признать, что тот казался ему ничтожно крохотным. Вряд ли ради дальнейших свиданий с ним девушка была готова поступиться репутацией верных короне Бренвеллов и подвергнуть свою семью рискам. Поэтому Андрей запретил себе думать об этом. Перспектива их отношений с Софией оставалась невнятной и призрачной, чего нельзя было сказать о его назревающем конфликте с Триведди.

Геолог уже ждал его в одном из кабинетов, что Лангборды услужливо выделили для их приватного разговора. Когда Андрей вошел, Рейнир отвлекся от планшета и, свернув голограмму с записями, поднял на него сосредоточенный взгляд. В кои-то веке на лице геолога не было того слегка насмешливого, высокомерно-снисходительного выражения, при виде которого Андрея начинало мутить. Будто Рейнир был его заказчиком, а не наоборот. Будто это он заплатил ему хренову тучу кредитов. Это выводило Андрея из себя. Ему приходилось из раза в раз подыгрывать Рейниру, любезничать с ним, чтобы сохранять шаткий контроль. Он чувствовал себя дрессировщиком, что был вынужден гладить дикое животное по шерсти, усыплять его бдительность, чтобы не спугнуть.

Войдя в кабинет, Андрей прикрыл за собой дверь и дежурно кивнул.

– Мистер Триведди? Прошу прощения, что задержался. Возникли несколько заминок в пути.

Триведди отложил планшет и широко улыбнулся. Гребаный социопат.

– Ваше высочество, – с недавних пор Рейнир начал обращаться к нему только так и никак иначе, хотя прекрасно знал, что Деванширские утратили титул с падением Рианской империи. Уголки его губ искривила легкая усмешка. – Как здоровье его светлости?

Рейниру было плевать на самочувствие Брея, но он ждал благодарности. Жаждущий блеск в глазах геолога говорил сам за себя. Ему было мало всемирного скандала, всеобщего страха, восхищения и шумных восторгов повстанцев. Ему хотелось большего – личное поклонение каждого.

Нейк Брей как-то сказал, что гениальность беспощадна. Даже вселенной ничего не дается просто так. Во всем нужен баланс, и переизбыток чего бы то ни было – ума, денег, здоровья, красоты – обязательно делает их уязвимым в чем-нибудь другом. Андрей далеко не первый раз задумался о том, что именно гениальность и превратила Рейнира в нарциссичного социопата, не восприимчивого даже к базовой человеческой эмпатии.

– Для того, кто три года провел на Тальясе, его светлость в отличной форме, – он покачал головой, когда Рейнир предложил присесть в кресло напротив, и, раздвинув шторы, предпочел остаться на ногах, облокотившись на подоконник. – Он, разумеется, будет сегодня и сможет поблагодарить вас лично.

– Разумеется.

– Нейк будет рад вас видеть. Полагаю, больше, чем кого-либо из нас. В какой-то мере это даже обидно, – засмеялся Андрей, – как-никак, не вы живете с ним под одной крышей с одиннадцати лет. Он жаждет повидать вас снова и обсудить будущие проекты. Ему не терпится как можно скорее погрузиться в дела.

Рейнир сузил глаза, и его тонкие сухие губы тут же сложились в кислую улыбку.

– Это будет лишь тратой времени. Я не раз повторял, что вызволение Брея станет моей последней данью восстанию.

– Вряд ли ваш труд можно считать данью, – с притворной осторожностью заметил Андрей. – Хотя для нашего общего дела вы, безусловно, сделали очень много…

– Для него я сделал больше, чем кто-либо в галактике. Полагаю, в сравнении со мной даже его светлость не может похвастаться теми же усилиями, какие я приложил к строительству ваших баз. Последние семь лет я работал исключительно на восстание, но боюсь, на этом мои услуги подошли к концу.

Рейнир говорил спокойно, с приторной вежливостью. Однако с трудом сдерживаемая ярость, которой сопровождались его слова, искрами вспыхивала в воздухе. Андрею казалось, она вмиг наполнила кабинет и была повсюду – плескалась в прищуренных глазах геолога, жгла кончики его собранных в замок пальцев, металась по комнате, поглощая весь кислород. Иногда хватало одной реплики Рейнира, чтобы всем вокруг стало не по себе.

Андрей добродушно рассмеялся и, жестом подозвав операционку, что наблюдала за их диалогом из другого конца комнаты, попросил ее позаботиться о выпивке.

– Наш разговор становится слишком формальным, мистер Триведди, – отмахнулся он. – Это не деловая встреча.

– Превосходно, – кивнул геолог и, положив руку на стол, нервно постучал по нему пальцами. – В таком случае я надеюсь, мы поняли друг друга. Я много отдал вашему делу – сил, времени, ресурсов, из-за чего на годы был вынужден отложить множество других проектов.

– Возможно, вы меня не так поняли. Я на вашей стороне, – обезоруживающе поднял руки Андрей, – уверен, и его светлость отнесется к вашему решению с пониманием. Тут нечего обсуждать. Со своей стороны я всего лишь хотел поблагодарить вас за сотрудничество. Для меня было большой честью поработать с вами лично. И я надеюсь, мы сможем остаться добрыми друзьями.

Черты лица Рейнира разгладились. Операционка разлила напитки по бокалам, и, взяв свой, геолог сделал несколько быстрых глотков.

– Расскажите о своих проектах, – предложил Андрей, когда тот заметно расслабился. – Те, которые вам пришлось отложить. Вы никогда не упоминали о них.

Рейнир приподнял бровь, однако на этот раз его взгляд казался совершенно беззлобным. В нем читалось лишь искреннее любопытство.

– Я люблю прямые вопросы. Вас интересует какой-то конкретно?

– «Стрелец А». Я много слышал о нем, – признался Андрей.

– Должно быть, от Брея, – усмехнулся Рейнир, сделав еще несколько глотков. – Проект засекречен, но я делился с ним некоторыми