Пламя Десяти - Рия Райд

она добровольно шла на все эти проклятые эксперименты, потому что сама была одержима им. Но сам Константин вряд ли испытывал к ней что-то кроме практического интереса и искреннего презрения!

– Андрей верит, что Константин убил Анну из ревности… – начала я.

– Да уж конечно! – фыркнул Питер. – Больше слушай маразматичные теории Эндрю! Если Константин и правда сходил с ума от ревности, почему он не тронул самого Нозерфилда? Диспенсеру было глубоко плевать на Анну, как и на ее измены. А прикончил он ее потому, что поступил так с каждым членом «Нового света». Разве тебе не известно, что стало с Нагиль Крамер, Дамианом Деванширским, Самуэлем Антеро, Родериком Далми, Зофьей Кастелли и остальными? Он убил их всех!

– И в этом тоже нет смысла. Вы пытались понять почему? Зачем Константину убивать своих союзников?

– Рано или поздно любой подопытный начинает мечтать о свободе, даже если его осыпают золотом и обещают вселенское господство. Незадолго до войны Константин окончательно выжил из ума. Полагаю, осознав это, от него отвернулся даже верный его идеям «Новый свет». Ты будешь есть или нет? – Питер хмуро кивнул в сторону тарелки и посмотрел на меня так, будто он сам потратил не один час на приготовление и мой отказ мог быть расценен как личное оскорбление.

Я придвинула тарелку. Аромат исходил… восхитительный. После резиновых на вкус рагу и переваренных супов Тальяса я была готова расплакаться от одного только запаха. Самая трудная задача состояла в том, чтобы соблюсти приличия и не накинуться на еду как изголодавшееся животное.

– Буду.

– Значит, ешь, – велел Питер, аккуратно расправив салфетку на коленях. – Надеюсь, все эти путешествия окажутся не зря и Нозерфилды не вышвырнут нас на подлете.

– Они наша чуть ли не единственная надежда разобраться во всем. И в особенности в том, как «Новый свет» Константина связан с тем, что происходит сейчас.

– И почему ты выглядишь как потрепанная калька на Анну Понтешен, – жуя, вкинул Питер.

– И откуда могли взяться наши с Кристианом силы, – добавила я, пропустив мимо ушей его колкий комментарий. – Кстати о Кристиане, его коронация…

– Ах да, ты же не знаешь! – кисло сморщился Питер, даже не взглянув на меня. – Можешь его поздравить. Век Джорджианы подошел к концу – у Кристании теперь новый император.

Часть вторая

Пролог

Кристанская империя. Кальсион, третья планета Валаатской звездной системы, юрисдикция Бреев, 4863 год по ЕГС* (7088 год по земному летоисчислению)

За 3 года до трагедии на Мельнисе

С возвращением Нейка Андрей все чаще ловил себя на мысли, что присутствие герцога меняло Валаатскую резиденцию до неузнаваемости. В отличие от самого Брея, Кальсион он полюбил сразу, но долго не мог привыкнуть к тому, что его новый дом оказался всецело предан хозяину.

Это был странный парадокс – большинство окон резиденции выходили на западную сторону, и даже в ясные дни в больших пустынных комнатах царил мрак; однако тот никогда не казался Андрею душным и пугающим. Скорее даже наоборот – в сумеречных пустынных залах, плотных темных шторах, поглощающих редкие лучи местного солнца, высоких закругленных потолках, в которых терялись даже тени, он научился находить особый уют. Атмосфера в резиденции Брея была тоскливой, но никогда – пугающей или тяжелой, и несмотря на то что превалирующее число помещений пустовало и не использовалось круглый год, в присутствии герцога здесь всегда чувствовалась жизнь.

Когда Джорджиана добилась заключения Нейка на Тэросе, эта жизнь начала угасать. Иногда Андрей мог часами бродить по длинным холлам резиденции и не чувствовать времени. Все вокруг было таким пустым, старым и безжизненным, что и себя в отсутствие Брея Андрей ощущал так же. Ему казалось, что он – одно из старых, обшарпанных полотен, что висели в далеких залах на последних, пустующих десятилетиями этажах. Или одна из безжизненных скульптур, что украшала фасады роскошного приемного зала, в котором последние годы бывала только прислуга. Везде, даже в своей комнате, все это время Андрей чувствовал себя запертым в склепе. А потом, стоило Брею вновь показаться на пороге, все вновь ожило.

На то, чтобы организовать побег герцога с Тэроса, у Андрея ушло три года. Так как полный доступ к счетам Брея он мог получить, лишь достигнув совершеннолетия, ему пришлось пообещать Рейниру не только баснословную сумму, но и земли во владениях Деванширских, на которые он еще даже не заявил свое право в Конгрессе. Он бы никогда не согласился на это, если бы не был уверен наверняка, что усилия и помощь Триведди стоили своих денег, и оказался прав.

Когда корабль с Нейком Бреем сел на Кальсионе, ликовал не только совет, но и все семьдесят шесть юрисдикций лиделиума, больше трети из которых Андрей завербовал уже в отсутствие герцога. И потому, едва тот истощенный, постаревший лет на пятнадцать, но живой, показался в дверях собственного дома, Андрей осознал свою первую настоящую победу.

Это же он ощутил и когда впервые после долгой разлуки их с Нейком взгляды встретились. Андрей не спешил к опекуну, пока все до последнего гости горячо не поприветствовали его, а в самом конце, когда очередь дошла до него самого, вдруг почувствовал несвойственную ему робость.

– С возвращением домой, – выдохнул он, когда Нейк сам подошел к нему и заключил в крепкие объятия.

– Спасибо, сынок, – прохрипел Брей, по-отечески похлопав его по спине, и Андрей окончательно обомлел, услышав в его голосе слезы, – спасибо.

Сделка с Рейниром стоила этой благодарности. Она стоила каждой треклятой ночи, которую Андрей провел без сна, изучая сложные схемы и отчеты геолога, пытаясь выцепить хоть какой-нибудь смысл из научной терминологии, сложнейших формул и невнятных сокращений. Это стоило каждой минуты отчаяния и бешенства, в которые он приходил, не получая результата. Это стоило каждого мгновения, на которое он закрывал опухшие от утомления глаза и представлял, что однажды все это закончится и он победит. Вытащит Брея с Тэроса и окончательно завоюет полную и беспрекословную верность совета, со временем вынудит считаться с собой не только горстку приспешников герцога, но и Конгресс, посмотрит Диспенсеру в глаза и заставит признать поражение. В эти редкие секунды Андрей позволял себе мечтать о мире, в котором от лиделиума до серой зоны однажды не останется никого, кто бы не знал его имени.

Теперь же, спустя три года тяжелой работы, Андрей позволил себе насладиться частью этого триумфа. После скандального заявления в резиденции Диспенсеров в День Десяти, а сразу после этого – вызволения Брея с Тэроса, о молодом наследнике Деванширских гремел весь мир. Даже не зная о нем ничего – ни его возраста, ни как он выглядит, ни даже его полного имени, – все говорили о нем. И это было только начало.

Андрей распахнул дверь библиотеки и не смог сдержать легкой полуулыбки, когда к нему тут же устремились четыре внимательных пары глаз. Вот где был его настоящий совет, самый близкий круг, мнение которого он ставил превыше любых провокационных заявлений Роберта Адлерберга, распоряжений Конгресса и даже возражений Нейка Брея. Питер, Алик, Марк и Муна уже ожидали его внутри. Стоило ему показаться на пороге, Марк тут же вскочил на