Пламя Десяти - Рия Райд

признать, что даже в рабочей форме Тальяса Питер каким-то непонятным образом умудрялся сохранять свой аристократический лоск. Единственное, что портило картину безупречности, – темные круги под глазами и недельная щетина. Как оказалось, даже у Адлербергов бывали плохие дни.

– Выглядишь хреново, – хрипло соврала я.

– На себя посмотри, Эйлер! – обиженно огрызнулся Питер, швырнув мне на колени маленькое зеркало. – Ума не приложу, как Муна тебя вообще узнала. Когда она сказала, что это ты шныряешь по Тальясу, выдавая себя за некую Гааль, я поверил не с первого раза.

– Муна? – опешила я. – Муна Хейзер?

Питер выгнул бровь.

Меня осенило. Ну конечно! Девушкой на трибуне, что стояла рядом с Лаимом и смотрела на меня, была Муна. Перед тем как потерять сознание, я видела именно ее. У меня не вышло разглядеть ее лица, но это точно была она. Должно быть, это Муна остановила то безумие… или нет?

– Она рассказала обо мне? – догадалась я.

– Бинго, Мария!

У меня похолодело внутри.

– Кто еще знает? Андрей? Алик?

Питер грубо усмехнулся.

– Как будто ты не знаешь, чем все закончилось, если бы при них Муна хотя бы заикнулась о том, что вышла на твой след. Или рассказала бы, что с тобой здесь произошло, – Питер передернул плечами. – Когда в прошлый раз войска Конгресса взяли оборванку Феррас и все думали, что это ты…

Он вдруг замолчал и, осознав, что проговорился, тихо выругался себе под нос.

– Что тогда было? – напряглась я.

– Не важно.

– Что произошло, когда Конгресс взял Майю? Поздно сдавать назад, Питер.

Он стиснул зубы.

– Эндрю перехватил тот корабль. Он думал, что там ты, и наплевал на все. Это стоило нам немалых проблем с Конгрессом, – процедил он. – Поэтому скажи сейчас Муна все как есть, и он, и Алик бросились бы тебя спасать. Как и всегда.

– И потому она пришла к тебе, полагая, что ты, конечно же, этого не сделаешь.

– Все-то ты знаешь, Эйлер, – оскалился Питер.

– И зачем ты здесь? Заскочил поглумиться?

– Почему же нет, – с мрачным удовольствием протянул он, – твое личико дает для этого бездну возможностей.

– Ты не видел, что было раньше, – поморщилась я, мельком взглянув в отражение.

Все было не так уж и плохо. За неделю, что я провела без сознания, последние отеки окончательно ушли, а на месте синяков остались лишь постепенно рассасывающиеся желтые пятна. Если не считать несколько старых затягивающихся порезов, разбросанных по лбу, щекам и подбородку, лицо почти пришло в норму. Мэкки была права, когда предупреждала, что до того, как оно вернет себе прежние черты и меня начнут узнавать, времени осталось немного.

У меня упало сердце.

– Что с Мэкки?!

Питер непонимающе округлил глаза.

– С Мэкки?

– Жить будет, как и остальные, – послышался усталый голос Калисты.

Я оглянулась в сторону двери. Кали в нерешительности стояла у входа, держа в руках ящик с бинтами и мазями, и с опаской поглядывала в сторону Питера. Когда наши взгляды встретились, Калиста слабо улыбнулась и слегка кивнула. Это вышло немного неловко, но зато искренне. – Рада, что ты пришла в себя. Но Мэкки, боюсь, нужно больше времени.

– Она в порядке?

Калиста слегка поджала губы в знак того, что все не так хорошо, как ей бы хотелось.

– Мэк еще не просыпалась, но ее состояние стабильно, – сообщила она, пройдя в блок и поставив ящик на прикроватную тумбу. – Врачи говорят, полное восстановление займет немало времени. У нее треснули пара ребер и судороги бывают по несколько раз за ночь, вдвое чаще, чем у тебя. Но все поправимо, – добавила Калиста, – она будет в порядке.

– Кали, мне…

– Да-да, тебе очень жаль! – закатив глаза, перебил меня Питер. – Все это мы уже где-то слышали!

Он спешно перехватил руку Калисты, заставив ее поднять на него глаза. Мне показалось, от одного этого небрежного жеста Кали скукожилась так, что еще бы слово, и она взорвалась.

– Дорогая, ты не оставишь нас на время? – сладко пропел Адлерберг, слегка сжав ее запястье. – Мы с моей дражайшей подругой не виделись целую вечность и страшно соскучились друг по другу. Будь добра, прикрой дверь с другой стороны и скажи своим друзьям, чтобы не ошивались рядом.

– Я вам не дорогая, ваше сиятельство, – прошипела Калиста.

– Это всегда можно исправить, – примирительно добавил Питер, перед тем как она отдернула руку и громко хлопнула дверью с обратной стороны.

– Я не готова сейчас говорить, – больше из вредности, нежели правды отрезала я, как только мы остались одни. – Я только что пришла в себя, и у меня раскалывается голова.

Питер облокотился на спинку стула и скрестил руки на груди.

– Не страшно, я подожду, когда будешь.

Я посмотрела не него в немом замешательстве. Он и не думал уходить. Поудобнее устроившись на сиденье, Питер сканировал меня глазами и молчал, нетерпеливо раскачивая ногой.

– Не спеши, у нас полно времени, – сказал он, когда я вновь потянулась за стаканом с водой.

– Что тебе нужно, Питер?!

– Вот оно! – радостно подскочил он, ткнув в меня пальцем. – Наконец-то я вижу настоящую Эйлер. Этот взгляд, расчленяющий меня без ножа. Я скучал, – он улыбнулся с мрачным удовольствием. – А то все «О Десять, что с Мэкки?! Калиста, мне так жаль…», – передразнил он, – я чуть было не расплакался… Ведь ты, конечно же, во всем этом не виновата!

– Иди в пекло! – сорвалась я.

– Да уж куда я денусь! – прокричал он в ответ. – Твоими трудами мы варимся в нем уже неделю! Тебе совсем мозги отшибло, Эйлер?! Угрожать Антеро на глазах у совета – как тебе это вообще в голову пришло? Точнее, не так. В какой именно момент между самобичеванием и страданиями по Эндрю ты решила, что это хорошая идея?!

– Лаим Хейзер отдал приказ выступать на Дарген, используя черные дыры! Считай, два самоубийства за раз – нужно постараться, чтобы придумать что-то более безумное! У меня было две минуты, чтобы это остановить. У тебя нашлись бы варианты получше?!

– Что угодно лучше, чем приставить пистолет к виску скудоумного отпрыска Антеро! – взорвался Питер. – Проклятье, Эйлер! Ты ведь даже не осознаешь, что натворила. Хейзеры едва сохранили контроль над базой. Новости о твоей выходке дошли не только до Диких лесов. – Он в гневе толкнул ящик с бинтами. – Лаим Хейзер тоже старый маразматик, пошел на поводу у этого кретина Валериана, когда отдал приказ отхлестать тебя и твоих друзей на глазах у тысячи повстанцев. Как будто не понимал, чем все закончится!

Я замерла.

– А чем все закончилось?

– А как ты думаешь? – скривился Питер. – Пораскинь мозгами! К чему может привести публичная казнь восьмерых повстанцев, которые за полчаса до этого сохранили жизнь всему войску? Разумеется, бунтом! А кретин Лаим, вместо того чтобы запечь вас куда подальше, только этому подсобил. Сделал из тебя и твоих друзей народных мучеников!

– Я этого не хотела…

Питер безрадостно рассмеялся, проведя пальцами по волосам.

– Самое горькое во всем этом, что я тебе верю. С тобой всегда так, Эйлер, – сначала делаешь, потом думаешь. Лучше бы тебя вообще там не было.

Я в ярости посмотрела на Адлерберга и постаралась вложить в этот взгляд всю силу своего кипящего в груди гнева.

– А где был ты? Где был Андрей? Алик? Почему Лаим Хейзер проводил совет без вас?!